– Ждём только наших аналитиков, – сипло сказал он, и Шуша поняла, что Гарасфальт с кем-то ещё из отдела пока не доехал с наблюдательного пункта.
В кабинете повисло тяжёлое молчание. По одному голосу директора становилось понятно, что совещание начнётся, только когда соберётся весь состав: повторять ещё раз никто не имел ни времени, ни сил. Но и поддерживать разговор ни о чём тоже не хотелось. Шуша, как она часто делала в подобных ситуациях, начала развлекать себя подсчётом деталей интерьера и довольно быстро обнаружила, что в кабинете имелись две люстры по двенадцать лампочек, из которых перегорели три; тридцать четыре потолочные плитки без узора, восемь – с узором, изображавшим венки из колосьев; один селектор, три стационарных телефона (два чёрных и один белый); два портрета генсека Вильриэль Нарквеллиэн – один – поясной, за спиной у Гришнака Углуковича, второй – на полке шкафа, маленький, в полный рост, вместе с каким-то маскулинопредставителем, которому она пожимала руку… И в этот момент дверь открылась, и в кабинет вошли Гарасфальт с Мишей. Оба выглядели крайне измученными, в длинной шевелюре остроухого, похоже, пыталась свить гнездо на зиму целая семья полевых мышей.
– Ну, все в сборе, – просипел Гришнак Углукович. – Вы садитесь, а я пока начну. В общем, представляю вам заместителя министра МЧС Ослябю Ясеневича Сосновского. Дальше говорить будет он, простите, не могу больше.
Сотрудники сочувственно покивали: директор серьёзно сорвал голос.
Маскулинодендрофил встал, пригладил необъятную, но очень ухоженную бороду, и начал. Весьма неожиданно, надо сказать.
– Ну а чего говорить-то… – пробасил он. – Мы того-этого… Я-то, собственно…
Снова повисло молчание. Шуше показалось, что генерал недобро ухмыльнулся.
– Эх, ладно… – махнул огромной ладонью Ослябя Ясеневич. – В общем, летел я сюда по обстановке разбираться и порядок наводить, а получилось вот что. Только вот звонили мне из министерства… После выступления-то их… Вот. Ну и, собственно, сюда, говорят, летит все высшее руководство OOP. Кроме генсека самой, да. Я им выводы свои доложу, а уж решать окончательно они будут. Плохо получилось-то: руководитель-то профильного нашего отдела-то… Сами, чай, знаете… Не пришёл ещё в себя, в общем…
Он горестно вздохнул и снова взял паузу.
– В общем, выводы мои такие: операцию проводить совместно, координируя силы воинских частей и бюро. Вот, командующий региональным округом МЧС танки предложил ввести, – мы ввели… Только толку-то… А, в общем, решать им теперь… Я, собственно, всё сказал… Вот. Есть вопросы?
Поднялся лес рук. Первому замминистра предложил слово Гарасфальту.
– Послушайте, кто-нибудь может сказать, что в ультиматуме-то?
Сотрудники заголосили: оказалось, действительно никто не успел увидеть передачу с самого начала.
– Мы заказали полную запись с эфира телестудии в Вологде, через полчаса будет, – просипел Гришнак Углукович. – А вкратце скажу так: вышли они в эфир почти ровно в два часа ночи по местному времени. Аналитики наши не смогли перехватить: они транслировали сигнал на свои спутники, а уж оттуда – по всей Земле. Прервали эфир всех каналов… Кроме кабельных, естественно. В каждом регионе трансляция велась на основном языке, видимо, запись. Ну и объявили, что выхода у нас два: либо вступить в их империю, либо… В общем, не мытьем, так катаньем, сами понимаете. Угрожали оружием на делящихся материалах. Такие дела. Ну и срок дали неделю. На этом-то я сам после звонка министра телевизор и включил. Ещё издевательски так выразились, мол, раз в вашей культуре так важно число "семь", то вот – нате вам неделю эту…
Последние слова Гришнак Углукович говорил всё тише, и, наконец, его голос окончательно пресёкся. Он помотал головой и потянулся рукой к бутылке с водой на столе.
– Там ещё хуже было, – сказал генерал. – Дать официальный ответ они потребовали генсека. Чтобы она по истечении срока ультиматума вошла одна в корабль без всяких средств связи. Это их принципиальное требование. Ну, и подписала сдачу или отказалась бы…
– Заложницей возьмут?! – ахнул кто-то.
– Не думаю, – громко ответил генерал. – Скорее, это просто способ унижения… Мне они не показались поклонниками… гм… политкорректности. Может, им особое удовольствие над феминопредставителем поизмываться доставляет. Не знаю.
Все опять помолчали. Шуша почувствовала укол страха: потерпят ли земные порядки такие существа, как визитёры? Такие, какими они оказались, или всё-таки казались пока что? Не начнут ли перекраивать мир по-своему?
– Ладно, чего гадать… – снова просипел Гришнак Углукович. – Запись привезут – посмотрим. Всё равно ещё почти никто, кроме телевизионщиков, не слышал текст этот целиком…
Шуша не ошиблась: к утру небо над Тотьмой заволокло. Потеплело ощутимо, даже без талантов геоманта было ясно, что скоро пойдёт снег.
Они с Юлечкой сидели на лавочке в скверике. После бессонной ночи обе чувствовали себя не очень, но возвращаться домой, к бабе Тоне, почему-то не хотелось. Впрочем, обе понимали, что придётся: после приезда чиновников из OOP Гришнак Углукович распустил всех сотрудников до шести вечера или до получения иных приказов. Только Календулу задержал Рональд Дональдович, пообещав, что ненадолго. Шуша была особенно рада за Гарасфальта и его отдел: ооровцы догадались, наконец, притащить с собой собственных аналитиков на смену. Остроухого прямо-таки шатало от усталости под конец.
– Ты как хочешь, а я по пиву, – сказала Юлечка.
– Может, не стоит? – лениво проговорила Шуша, глядя, как медленно-медленно начинает сереть небо на востоке. – Ты же вчера уже пила…
Как ни странно, она угрелась здесь, на лавочке. Пройтись и посидеть после ночного совещания предложила болотноориенталка, Шуша сначала была против, но, подумав о том, что иначе придётся возвращаться и долго объяснять всё произошедшее бабе Тоне, согласилась. Разговор с квартирной хозяйкой наверняка будет тяжёлым, и пусть он подождёт.
– Да ладно… Я лучше засну… Да и как-то… Отвлечься хочется.
Юлечка встала и пошла к магазинчику через дорогу со светящейся вывеской "Нива. 25 часов". Шуша подумала, что, похоже, это единственный круглосуточный магазин в Тотьме: множество рабочих столовых вполне справлялись с функцией снабжения жителей едой и напитками в ночное время.
Кое в чём Юля была права: отвлечься действительно стоило. Но Шуша знала, что пиво ей в этом вряд ли поможет, по крайней мере, сегодня. Лучше было просто посидеть вот так, глядя на пасмурный рассвет и стараясь ни о чём не думать.
Визитёры выдвинули прямолинейные и жёсткие требования. Либо сдаётесь и вступаете в Межзвёздную Федерацию (именно так, а вовсе не империей, как сказал Гришнак Углукович, они назвали свой союз), либо мы подвергаем бомбардировке крупные центры. Если земляне не согласятся даже и после этого, – планета зачищается полностью оружием на делящихся материалах. Они не особо скрывали, зачем им это нужно: в космосе шла война с неведомой цивилизацией, которую пришельцы называли в ультиматуме Сегментом. Война шла пока что очень далеко от Земли, но федератам нужна была новая база и здесь, на окраинах. Понятно было, что для этих целей им подойдёт как населённая планета, так и стерилизованная. В первом случае у них появлялось множество новых рекрутов, во втором… В чём проблемы – просто завезти на базу своих солдат?
У Объединённых Рас, похоже, вовсе не было выбора: сдаться или погибнуть. И Шуша понимала, что ровно через неделю, в два часа ночи по местному времени, генсек войдёт одна, без любых устройств связи, в корабль и подпишет капитуляцию. Или выполнит ещё какой-то ритуал, в традициях визитёров обозначающий переход Земли под протекторат их Федерации. Под иго.
Но самым ужасным было даже не это. Да, эти техноориенталы не допустили ни одного бранного слова в своей речи, ничем не выказали своего отношения к другим расам… Но Шуша помнила то ошеломлённое молчание, которое повисло в кабинете сразу, как только запись на диске закончилась: каким-то невероятным образом все сотрудники почувствовали отвратительную неполиткорректность в их заявлении. Что-то в самом поведении того техноориентала, сходу и безапелляционно представившегося "исполняющим обязанности губернатора" Земли, говорило о том, что долго они сложившиеся в обществе порядки не потерпят.
– Неужели с этим ничего нельзя сделать? – спросила вернувшаяся Юлечка, прихлёбывая пиво из банки.
Вопрос явно был риторическим.
– Ну вот ты бы что предложила? – переспросила с лёгкой иронией Шуша.
– Как аэропроектник? Или вообще?
– Как аэропроектник. И вообще – тоже.
– Ну… – протянула Юлечка. – Как аэропроектник я уже думала. Всю дорогу думала, ещё как они приземлились. И поняла, что ничего. Можно, конечно, какой-нибудь ураган поднять, чтобы он опрокинул этот корабль. Ну и результат? Ущерб от ветра такой силы и для нас будет очень большим. И, по-моему, они всё равно смогут нас уничтожить… Только разозлятся больше, наверное.
– Он же сказал, что на спутниках тоже есть оружие, – кивнула Шуша, имея в виду техноориентала с корабля. – Да и смысл? Другие прилетят.
– Ты всерьёз веришь, что это правда? – спросила Юлечка. – Что и впрямь через месяц прилетят, если они на связь не выйдут, как он пообещал?
Шуша пожала плечами.
– Пока в их словах у нас нет повода сомневаться, – ответила она.
– Да я имею в виду, что так быстро? – уточнила подруга.
– Откуда я знаю? Заявили же, что их техника гораздо лучше, чем наша.
– Ну неужели всё-таки нельзя от них избавиться?
– Юль, прекрати! Ты уже сама как аэропроектник всё сказала.
– А теперь хочу знать вообще… – мрачно протянула Юлечка. – Неужели у магов способа нет? Или оружие какое-нибудь…