Девушка подняла голову, посмотрела на мирян, что сидели на траве, семечки грызли да куда-то вдаль глядели: что их занимает? О чем говорят?
Села, проследила за их взглядами и увидела драку в пыли: человек двадцать билось, не меньше, и поклясться могла: Трувояр, Миролюб да Гневомир в самом центре заварушки!
- Ну, поспала нафик! - вскочила. Перевязь хвать и к толпе драчунов.
Подлетела к забиякам, Малика оттолкнув:
- Куда смотришь, десничий?!
И не заметила, что мужчина и не глядит на забавы воинов - в сторону ворот смотрит.
Халена, с места вскочив, с рыком опустила ребра ладоней на шеи двух дебелых мужей. Те тут же наземь осели, освобождая Трувояра и Жданко из своих медвежьих объятий.
- Хватит!! - рявкнула, пытаясь криком разогнать горячих племенных бойцов. И получила удар по лицу. Губа мигом вспухла, кровь побежала.
- Халену забижать?!! - взвыл Гневомир, узрев непотребство. Схватил резвого почихеда за ворот безрукавки и треснул лбом о свой лоб. Мужчина стек на землю.
- Хватит!! - опять закричала девушка, не зная как разнять мужчин, не понимая, почему остальные этого сделать и не пытаются. Ведь всерьез бьются драчуны, силы не меря, одно хорошо - руками - не мечами. Но больше всего ее возмущали ухмылки на лицах зрителей - они развлекались! Беда на пороге, не сегодня-завтра - сеча, из которой многие не вернутся - и не понимают - играются!
Халена рассердилась - вынула меч из ножен, рассекла воздух клинком, грозя плашмя огреть ближнего к ней драчуна, ослепила блеском стали одних, оглушила криком других:
- Отбой!! Строиться!!
Мужи замерли.
Тихо стало настолько, что было слышно звяканье колодезной цепи за воротами.
Драчуны и зеваки уставились на шальную девку с мечом и, видимо, не верили своим глазам. Кто-то хмурился, кто-то беззастенчиво ее оглядывал как выставочный экспонат, кто-то с сомнением затылок чесал. А кто и щурился недобро.
Гневомир, приметив зелень в глазах посестры, сообразил, что осерчала та не в меру. Виновато шмыгнул носом, выпустил перехваченного через торс парня. Тот грохнулся плашмя, поднимая пыль, и уставился на Халену, открыв рот.
Девушка же обвела мужей настороженным взглядом, соображая - ей сейчас в изысканных выражениях расскажут куда идти и с гламурными реверансами укажут дорогу или чуть позже, как в себя придут?
Увидела толпу богато, но разномастно одетых мужчин у терема, глядящих на нее во все глаза, и опечалилась: никак князья всем составом собрались, а тут она на сцену вышла!
Точно головы всех племен - Любодар, вон с ними Горузд, Малик подошел.
Ой, стыдоба!
Здрасте! - поклонилась смущенно и замерла в поклоне - на нее с насмешкой смотрели знакомые серые глаза. Тот Черный, что стрелу в нее пускал, стоял в паре бегов от князей и щурил на нее глаза. Минута, другая - мужчина развернулся и спокойно пошел за ворота. Князья, то и дело косясь на девушку, поднялись по ступеням на крыльцо, скрылись за дверями в тереме.
- Концерт окончен, - протянула воительница потерянно, возвращая меч в ножны: кажется, опять она что-то не так сделала. И задумчиво нахмурилась - что Черный здесь делал? С князьями встречался? Сам князь или по велению начальства? По делу, с вестями, ультиматумом или с очередным подвохом? Выведывал, навет пускал? Кто он вообще такой?
- Ты Черного видел? - спросила у Вельимира, утирающего с рассеченной губы кровь.
- Ну.
- Знаешь его?
- Нет.
- Гневомир, а ты?
- Знаком, но кто, не упомню, - пожал плечами.
- По одеже роск, - заметил Миролюб, получив от Братилы рубаху и ножны.
- А не лютич?
- Лютичи за плечом меч носят, а у этого на поясе ножны, - подал голос украшенный синяками парень с тремя косичками у виска.
Белича-то за что помяли? - хлопнула ресницами девушка.
- Карол, правая рука ровена Эльфара, князя росков, - тихо сказал кто-то за спиной. Халена повернулась и увидела загорелую мускулистую грудь с рубцом от ребер до соска. Взгляд пошел выше и встретился с голубыми глазами. Мужчина смотрел на нее, не мигая, и молчал. Кажется, она видела его и, кажется, Гневомир сказал, что он горец. В принципе - да, с таким лицом, будто вырубленным из куска гранита, ветром выщебленным да шлифованным солнцем, только горцем быть.
- Хм, - замялась под слишком пристальным, изучающим взглядом. - Э-э, а что ему здесь, не знаете?
- Весть князьям принес.
- А какую?
- Сходи, узнай, - предложил ровным голосом. Развернулся да прочь пошел.
- Как же я узнаю? - пожала плечами.
- К князьям иди за ответом. Горузд с ними и Малик, знать и тебе не возбраняется. Ты ж старшой ставлена, как и они.
`Опять куда не просят лезть'? - засомневалась.
- Да они, поди, Мирослава чернить вздумали. Суд неправый учиняют, - бросил Гневомир.
- Думали бы князья действительно на Мирослава, в предательстве всерьез его обвиняли, мы б в городе не стояли. Ты бы не играл, а воевал. Кинули дурную мысль в запале схватки, да с отчаянья после, что миряне виновны, и успокоились. Крайнего нашли, что еще надо?
- Против чести токмо рывничане. Они злее всех на Мирослава бухвостят. Листавр сам пришел с сотней, правды да чести требуя…
- А не за честью он пришел, не за правдой - от лютечей сбег. Черно по уреме сказывают. Взяли их земли лютичи, хозяйничают ужо. И Дарика домой он не отправил.
- А чё ему?
- Как чё?…
- Зачем отправлять? Сеча по утру будет. Лютичи в аккурат за лесом стоят. Ума что ль у Листавра нет, брата в полон отправлять, напрямки в лапы Агзура. То его брательника узнахарят вороги, - со смешком заявил почихед, что рядом стоял, внимательно разговор слушал.
- Энто ж как так? Сеча будя, а приказу нет. Ты один о том знашь! Стеха десничий! - с насмешкой выдал Миролюб.
- Уши имею! Наши с дозора вернулись, сказывали. И любавичи ведают, токмо молкнут.
- А наши почто не зрили, не ведали?
- Не вернулись еще, - заметил Братило. Вельимир затылок почесал:
- То-то я смотрю, росичи таки хмарые, а любавичи байданы вздели.
- Ну, и организация у вас, - качнула головой Халена укоризненно и решилась: - Пойду-ка я к князьм, узнаю, о чем речь, и правда ли, что наш юный друг почихед говорит. Если, правда, то не иначе Черный Карол с вызовом на битву приходил.
- Да ща! Чтоб лютичи вызывали по чести? Ха! - гыкнул Гневомир.
- Что б правая рука Ровена за лютичей посыльным сробила? Да роски сроду сюды не лезли, в гонцах ни у кого не были, - заявил Стеха со знанием.
- Может тогда они с нами?
- За себя они завсегда. Хитры, что лисы, вертки да жадны, что гургулы. Черный здеся был, знать выгода от того Ровену ихнему.
- Поди на милость сдаются…
- Роски?! Да ты сказился!…
- Стоп: так Ровна или Эльфар главным у росков? Что-то я не поняла: десять имен у него что ли?
- Одно. Ровна - князь по ихнему.
- Ровен.
- Ну, я ж и говорю - ровна.
- Да нечё здеся Ровне делать, он с горцами схлестнулся. Вишь, они на сход прибыли…
- Трое всего-то…
- А у них один за десяток!
- Прибегли поди за помощью…
- Горцы?! Когда такое было? Чтоб горец подмоги бажил? Должно Вышата в длань превратилась!
- Ладно, перепираться да гадать долго можно, но вряд ли толк будет. Пошла я на разведку, авось в лоб не получу.
Развернулась да к терему пошла, в котором князья собрались. А мужчины прения продолжили, не обратив на то внимания.
На первом этаже никого не было - уже странно. Ни караульных, ни дежурных, ни девок с пяльцами, ни баб у печи - заходи, кто хочет, делай, что хочешь.
`Святая наивность', - качнула головой Халена: ворогов вокруг, как муравьев в лесу, а что князьям, что их людям - ровно. То ли не понимают серьезность положения, то ли не хотят понимать. А может по схеме `привычка вторая натура' живут? Здорово, конечно, но не ко времени. Пора б за ум браться, хоть что-то менять. Ведь преподали уже наглядный урок в Красной Горке - неужели мало?
Хотя и понять их можно: тяжело бесхитростным хитрость углядеть. Если сам с душой открытой, без ножа за спиной, и про другого иначе не подумаешь. Люди же всегда по себе мерят.
И вздохнула - значит она не так чиста да бесхитростна, если во всем подвох видит, малейшее тонкое звено высчитывает. Или вид сверху? Взгляд взрослого на ребенка? Тогда вопрос возникает - как же этому взрослому того ребенка уберечь? Чем помочь, если и прав не имеешь, и дитя по другим правилам живет и иных знать не хочет? Оно, конечно, замечательно, лучше жить так - в чистоте помыслов, без пакостей, лишь в добро, честь да правду веря? И как уберечь этот добрый мирок? А никак не получается, гармония, и тьфу и язвить ее. Вот жили, жили, не тужили, ни к кому не лезли, а тут роски явились, что, по всему судя, значительно прозорливей здешних племен. И давай воду мутить, свои правила жизни насаждать - злые правила, и в том беда, что более прогрессивны они. А прогресс этот, трижды язвить его, без ломок не бывает. Тут либо сам меняйся и жизнь меняй, либо заставят. И хоть плачь, а иначе никак.
И ведь заплакала бы, закричала на тех умников, что подобные законы жизни придумали… да что ее стенания изменят?
Почему так, а не иначе мир устроен? Почему зло вечно прикрыто, а добро беззащитно? Почему зло живет, а добро гибнет? Почему хоть раз нельзя изменить ход событий, самой жизни и поменять местами эти два начала? А кто-то пытался?