Так что, рыцарь, береги природу!
И драконов тоже береги!
И, не зная броду,
Ты не суйся в воду!
И пусть плачут все твои враги".
- Не любишь ты принцесс, - заметил я. - Что же они тебе плохого сделали?
- Да что ты опять обо мне! Я вообще ни одной принцессы не видел. Я их так придумал.
- Да, - сказал я, глядя в окно, - иногда мне кажется, что и нас кто-то придумал, и замок, и вообще все это. Ладно еще, если он хорошо придумал. Есть ли у него талант, кто знает?
- Конечно, - ответил отшельник. - Одно можно сказать точно: весь этот мир придуман не нами и не для нас. Я не знаю, кто именно нас выдумал, но ион живет не в идеальном мире, его ведь самого тоже кто-то придумал.
- И что, так до бесконечности?
- Ну да. А кто в этой цепочке гений, а кто бездарь - поди разберись.
VII
После обеда я пошел в деревню. Она была совсем маленькая, всего одна улица, которую от начала до конца можно пройти за десять минут. В середине улицы, то есть в самом центре деревни, стояла пивная, про которую мне говорил отшельник. Я зашел. Там было темно и прохладно. Немного пахло сыростью. Посетителей не было. За стойкой стояла та самая вульгарная красавица, из-за которой дворецкий поставил под угрозу свое семейное благополучие. Но она вовсе не была такой красивой и вульгарной, как ее описала жена дворецкого. Я подошел к стойке и попросил пива. Барменша смотрела на меня с таким же любопытством, как и все, кого я здесь встретил. В такой маленькой деревне каждый новый человек кажется чем-то необычным.
- Вы из замка? - спросила она.
- Да, - ответил я.
- Давно вы там живете?
- Со вчерашнего дня.
- И как вам у нас?
- Мило. Природа красивая. Пиво хорошее.
- Вам нравится?
- Да.
- К нам лучше приезжать ближе к осени. В это время в лесу полно грибов, а на болоте растет клюква. Из города много народа приезжает. А сейчас у нас делать нечего. Река далеко, а то летом от дачников отбоя бы не было. У нас такие здоровые места, воздух самый чистый в округе. Вы были у нас в лесу?
- Нет.
- Ну, сейчас там все равно нечего делать. Вы осенью сходите.
- Хорошо. Обязательно схожу.
- А как там сейчас в замке? Что нового?
- Ничего, все как обычно.
- Из замка к нам редко заходят. Жена вашего дворецкого у нас иногда бывала, но сейчас куда-то пропала. Она не заболела?
- Да, нет. Вроде, здорова.
- Ну, значит, занята чем-нибудь.
- Наверное. А что здесь людей так мало?
- Еще не пришли. У нас обычно к вечеру приходят. Подождите.
- Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду.
Я расплатился и, попрощавшись, вышел из пивной.
По совету барменши, я пошел к лесу. Воздух действительно очень чист. Пахло только лесом и травой. Непривычно для горожанина. Ветер. Это не городская пыль, растворенная в дыму и копоти, это настоящий воздух. Этот ветер подхватывает, пробирается под одежду, треплет волосы. Зачем он снова зовет меня туда, где я был и где я не нужен? То, что он мне навязывает, я давно забыл и никогда уже не вспомню, он зря старается. Это он зачем-то принес меня сюда на разбитом грузовике с шофером-нелюдем. Тень, которую я видел вчера - тоже его работа. Зачем он хочет, чтобы здесь, у древнего замка, на мгновение встретились две тени? Может замок и не при чем, а эта встреча могла произойти в другом месте? Тень ждет меня. А, может быть, меня ждет та, кому эта тень принадлежала. Прошло столько лет, ее следы давно уже смыло море жизни, а память все стерла и заровняла. Что хочет от меня тень? Куда мне идти за ней? Я пойду. Я снова вспомню все, что забыл, и забуду все, что узнал, но куда мне идти?
Ну, не дадут подумать даже в лесу! А какие были мысли! Послышались шаги. За деревьями я увидел девушку и юношу. На краю леса, под высоким кленом, они молча встали друг против друга. Они пристально смотрели друг другу в глаза. Это были те самые, о которых говорил отшельник. Я стоял за деревьями, боясь спугнуть их, и тоже смотрел. В полной тишине они стояли около минуты. Вдруг она закрыла лицо руками и сказала:
- Это не считается! Мне соринка в глаз попала. Давай сначала.
- Нет, - ответил он, - так мы не договаривались - ты моргнула.
Она развернулась и убежала в сторону деревни. Он неторопливо пошел за ней.
Между тем, начинало темнеть. Летом здесь темнеет очень быстро: буквально четверть часа сумерек, затем холодает, темнеет и наступает ночь. Я застегнул куртку на все пуговицы, но в замок не пошел.
Луна осветила мне путь. Широким и твердым шагом я шел к капустному полю. Таинственные желтые огоньки служили мне ориентиром. Я шел так уверенно, будто уже много лет каждый день хожу этой самой дорогой. Еще никогда мне не было так легко. Я знал, что за капустным полем и за заброшенным кладбищем меня ждет ответ на все мои вопросы. Именно там должна была закончиться прогулка, в которую я безрассудно отправился ночью с вонючим нелюдем. Он вез меня туда, но я испугался и убежал. Но я все равно должен был прийти.
Я не заметил, как перешел капустное поле. Над кладбищем висел странный глухой шепоток. Среди расколотых крестов и камней горел тусклый, мерцающий свет. Там был накрыт стол. Безобразные лица гостей, подсвеченные желтоватыми язычками огня, выглядели таинственно и весело. Праздник шел вовсю.
Не было слышно ни шагов, ни дыхания, но я почувствовал, что у меня за спиной кто-то стоит. Я обернулся и сразу узнал в полуразложившемся трупе шофера, своего ночного спутника. Он не стал симпатичнее и не перестал вонять, нона этот раз не вызвал у меня никакого отвращения.
- Здорово, вонючка! - сказал я. - Дезодорант так и не купил?
- Все-таки пришел, - сказал он и, цепляя меня костями своих пальцев за одежду, потянул к столу. - Идем, мы все там.
- Да я не к вам, в общем-то, - ответил я, не особо сопротивляясь.
- Все там. Все там, - повторял нелюдь, тянул меня к столу, и улыбался. Он вообще всегда улыбался.
Вместо стола была большая могильная плита, положенная набок. Вокруг нее на сдвинутых вместе надгробиях сидели такие же нелюди, как и мой водитель. Некоторые из них еще немного смахивали на людей, на них даже сохранились остатки одежды, некоторые уже совсем превратились в скелеты. На столе горели свечи. Гости оживленно, то есть совсем как живые, беседовали, попивая что-то из стаканов. Среди них я заметил и девушку, к которой я и шел. Она была единственным живым существом во всей компании. Увидев ее, я уверенно сел за общий стол. Шофер расположился рядом и пододвинул ко мне стакан. "За встречу!" - прохрипел он, чокаясь со мной. Я понюхал. Это был спирт.
- Так значит, этим не только в гроб укладывают, но и из могилы подымают, - пошутил я, обращаясь к живой девушке.
- Спирт полезен мертвецам, - дружелюбно заметила она, - от спирта они лучше сохраняются.
- Не болтай, пей! - сказал нелюдь, пихая меня в бок.
Во главе стола поднялся замшелый, как мне показалось, скелет с волосами до пояса. Сжимая костлявой ладонью стакан, он весело сказал: "Я предлагаю выпить за врачей. Если бы не они, никого из нас здесь бы не было!" Тост понравился. Все стали чокаться, шутить, повторять слова тоста, вспоминать разные истории из своей жизни и жизни родственников и знакомых на том и на этом свете. Я выпил, и это оказалось гораздо легче, чем я ожидал. Я почти ничего не почувствовал, только голова закружилась. Я повернулся к девушке и, наклонившись к ней через стол, сказал:
- Знаешь, прошлой ночью…
- Не будем об этом! - ответила она, махнув рукой.
- Слушай, а где твоя тень?
- Там же, где и твоя. Какие тени ночью!
- Тени ночью не нужны, - встрял мой сосед. - Тени вообще не нужны, они только мешают.
- Живые без них никак не могут. Им кажется, что с тенью они занимают больше места. Они все только и думают, как бы занять больше места и оставить после себя как можно больше следов, - сказал другой мой сосед. - Цель их жизни - наследить. Свиньи!
- Почему покойники не любят живых, - спросил я, - ведь они сами когда-то жили?
- А почему живые не любят покойников, - передразнил меня сосед, - ведь они сами когда-то умрут?
- Ну, наверное, потому что вы нелюди и нечисть.
- Это как раз неизвестно, кто нечисть, а кто нелюди, - ничуть не обидевшись, ответил шофер. - Мертвые никому не делают вреда, зло бывает только из-за живых.
- Да, но я немного о другом. Вас не то чтобы боятся, просто вы странные, не как все.
- Между прочим, нас гораздо больше, - возразил мой сосед, - так что это вы, живые, не как все.
- Почему же тогда вы боитесь крестов, святой воды и тому подобного, вас ведь поэтому считают нечистью.
Те, кто слышал мои слова, рассмеялись.
- Посмотри, - сказал шофер, обводя вокруг себя своей костлявой рукой. - Вон сколько здесь крестов. Чего нам их бояться? А вот представь себе, что идешь ты по кладбищу, а навстречу тебе покойник, ты ему ничего, а он давай креститься, брызгаться святой водой, бормотать заклинания дрожащим голосом. Как ты поступишь?
- Мне бы это не понравилось, - ответил я.
- Вот, - сказал шофер. - А ты говоришь: "нечисть".
- А правда, что покойники боятся крика петуха?
- Не больше, чем ты боишься звона будильника. Раздражает, и только. Когда кричит петух, просыпаются живые и начинают шляться везде, даже по кладбищу, а нам-то какая радость, с ними сталкиваться? В гробу я видел такое удовольствие!
- Ты, наверное, в гробу вообще очень многое видел, - сострил я.
- Да уж побольше твоего, - огрызнулся водитель.
- Между прочим, покойники - самые лучшие люди, - вставил слово другой мой сосед.