– За убийство гражданки Гавриловой.
– О господи… – только и смогла вымолвить я, потрясла головой, точно всерьез надеясь, что это поможет. – Откуда она взялась, и с какой стати Тимуру убивать ее?
– Это я и пытаюсь выяснить. Короче, давай сюда. – Артем назвал адрес. Я принялась лихорадочно собираться.
Разумеется, я не надеялась, что Артем решил пошутить от безделья. Ему хорошо известно, что за такие шутки можно и инвалидом стать. Однако ничего особо подлого от судьбы не ждала. Зачем Тимуру кого‑то убивать? Значит, это недоразумение, а с ним мы разберемся быстро.
Настроенная весьма оптимистично, я позвала Сашку и выгнала машину из гаража. Вешняков ждал меня возле небольшого трехэтажного дома с мансардой на тихой улочке недалеко от центра. На автостоянке возле подъезда две милицейские машины. Вешняков курил, хмуро разглядывая кусты напротив, заметив меня, пошел навстречу.
– Ну? – спросила я, выходя из машины.
– Сашку здесь оставь, – вздохнул он. – Идем, посмотришь, что к чему. Может, мысли какие появятся.
– Ты мне объяснишь, в чем дело? – разозлилась я, двигаясь вслед за ним в направлении подъезда.
– Значит, так. Гаврилова Анастасия Викторовна, бывшая танцовщица ночного клуба «Пирамида», ныне безработная… Подруга Миши Молчуна, и эта квартира, кстати, его. Ночью гражданка Гаврилова приехала вместе с мужчиной, они поднялись в квартиру, квартира на втором этаже. По словам консьержа, оба были сильно навеселе. Никакого шума из квартиры № 4 он не слышал, утверждает, что все было тихо. В 7.30 приехал из командировки гражданин Туманов Сергей Владимирович, поднимаясь в свою квартиру, он живет на третьем этаже, обратил внимание на то, что дверь в квартиру № 4 чуть приоткрыта, а в замке торчат ключи. Это показалось ему странным. Он позвонил в дверь, никто не ответил. Тогда он обратился к консьержу, они вдвоем вошли в квартиру и обнаружили в холле гражданку Гаврилову без признаков жизни, а в гостиной спящего мужчину. Вызвали милицию. Мужчину удалось растолкать с большим трудом, поначалу ребята решили, что его тоже того… Пьян он был в стельку.
– Ты хочешь сказать, это Тагаев? – спросила я.
– Не хочу. Но это он.
– И где сейчас этот придурок? – грязно выругавшись, полюбопытствовала я.
– В камере, естественно. Где же ему быть, если никаких внятных объяснений он дать не может.
– А что он вообще говорит? – Мы стояли в холле подъезда в двух шагах от лифта, Вешняков отводил взгляд, а я испытывала сильнейшее желание что‑нибудь разбить.
– Что женщину он не убивал. О событиях ночи не помнит. Говорит, пили в «Пирамиде», а потом здесь. Далее провал.
– Здорово, – хмыкнула я. – Ты хоть раз так напивался, чтобы ничего не помнить?
– Я и не пытался. Слушай, Ольга, вы что, поссорились?
– Придурок. Не ты, Тагаев.
– Поссорились?
– Мы долго будем здесь стоять? – огрызнулась я.
Вешняков вздохнул и начал подниматься по лестнице.
– Должен тебя предупредить, дела хреновые.
– Я уже поняла. Чего хорошего в том, чтобы пить до бесчувствия.
– Ольга, я серьезно.
– И я не шучу. Надеюсь, ты не думаешь, что Тагаев в самом деле ее убил?
– Не думаю, – без особой уверенности ответил он. – Но, похоже. Подозреваемых больше нет.
Мы подошли к тяжелой двери с цифрой «четыре» на табличке, дверь была приоткрыта, из квартиры доносились голоса. Артем вошел первым, я за ним. Мой давний знакомый Валера сидел на корточках и что‑то разглядывал на полу.