В рубке никого не было. Два пилотских кресла возвышались перед главным пультом. Я подплыл к левому креслу и, помедлив, забрался в него и пристегнулся. Попробовал, как лежат руки на подлокотниках, удобно ли расположены клавиши под пальцами.
Ух и удобно же мне сиделось! Я поглядел вправо на пустующее кресло второго пилота. Вот если бы в нём сидел, мирно подрёмывая, один человек, очень уравновешенный человек, я бы чувствовал себя совсем как дома. Н-да…
Кто-то хмыкнул сзади. Я выглянул из-за спинки кресла и увидел Всеволода. А я и забыл о нем. Практикант, выпрямившись, сидел в боковом, третьем кресле. Шея у него была напряжённо вытянута, руки лежали на пульте, как на фортепьянной клавиатуре. "А что, - подумал я, - почему бы и нет?.."
Снова хмыкнули. Нет, это не Всеволод, он сидит тихий, как подопытная мышь. Я посмотрел в другую сторону и увидел голову Борга. Мощная, в белокурых завитках, она торчала из люка в кормовой части рубки.
- Расселись! - сказал Борг, насмешливо щуря глаза.
Всеволод выскочил из кресла, будто катапультированный, и забарахтался под потолком. Я тоже выбрался из кресла, придерживаясь за подлокотник, и спросил:
- Помочь тебе, старший, вылезть?
- Не надо. - Борг оттолкнулся от краёв люка и подлетел ко мне. - Эта чёртова линия меня доконает, кто её только придумал! - проворчал он.
- Какая линия?
- Контрольная линия координатора.
- Старший, - сказал я, - разреши, я проверю её.
- И без тебя обойдёмся.
У Борга вид был утомлённый, над переносицей прорезалась вертикальная складка, покрасневшие от недосыпания веки тяжело нависали над глазами. Не простая это штука, подумал я, взвалить себе на плечи такой корабль.
- Старший, я ставлю корабль на модернизацию, будут менять ускоритель, это не меньше месяца…
- Погоди, пилот. С полчаса назад вызывал диспетчер с "Элефантины". Опять ты чего-то набедокурил, похитил практиканта…
- Просто он не сдал зачёта, - возразил я, - и пришлось задержать его на неделю.
- Стоит тебе появиться, Улисс, как начинается черт те что! - раздражённо сказал Борг. - Какой-то практикант, какой-то дурацкий чемпионат, несданный зачёт… Сгиньте оба с глаз моих долой!
Он вынул из шкафчика бутылку и налил себе вина.
Что было делать? Будь я один, мы бы поладили с ним. Навязался же мне на голову этот настырный практикант!..
- До свиданья, - сказали мы с Всеволодом почти одновременно и направились к двери.
Тут Борг окликнул нас.
- Что с тобой стряслось, Улисс? - сказал он насмешливо. - Тебя гонят, и ты послушненько исчезаешь. Не узнаю.
- Ничего не стряслось. Просто вижу, что тебе не до нас.
Борг залпом допил вино.
- Если тебе так уж хочется проверить линию, то вот лежит тестер. - Он кивком показал. - Надеюсь, практикант и сам доберётся до "Элефантины".
- Доберусь, - отрывисто сказал Всеволод.
Громовой радиоголос взорвался у меня над ухом:
"Презренья достоин тот, кто чужие тестеры берет!"
Я отшатнулся от динамика и недоуменно посмотрел на Борга.
Динамик заорал ещё воинственней:
"Корабельны закоулки - не для утренней прогулки!"
Борг усмехнулся.
- Просил их, на радиоузле, не рифмовать. Но они считают, что так лучше доходит. Да и верно, пожалуй… - Он взглянул на Всеволода. - Ну, практикант, лети к диспетчеру. Тебя ждут эти… пенаты и лавры. Ты, оказывается, великий шахматист?
Всеволод пожал плечами. Я сказал, что провожу его до шлюза "Элефантины", а то ещё занесёт его куда-нибудь не туда, но он решительно отказался. Он был напряжён, как кошка перед прыжком. Вернее, как рысь. Глаза горели буйным зелёным огнём на бледном лице.
Ладно. В конце концов, управляться с реактивником он умеет, мимо "Элефантины" никак не пролетишь, а там сигнальные огни покажут, где шлюз.
- Можешь сказать, что зачёт сдан, - отнёсся я к Всеволоду. - Не перепутай скафандр в шлюзе. Ну…
Я стиснул его руку.
Всеволод вышел из рубки, а я взял тестер и полез в люк. Но на душе у меня было всё-таки неспокойно. Примерно час спустя я выбрался из узкого и душного тоннеля обратно в рубку. На одной из коек спал под рыжим одеялом человек - я узнал в нём Василя Гинчева, конструктора. Борга не было. Я подплыл к коробке инфора, установленной у входа, и протянул было руку, чтобы вызвать диспетчера "Элефантины", как вдруг вспыхнул глазок аппарата и мягко пророкотал сигнал вызова. Я нажал кнопку ответа.
Это был Кузьма, он потребовал Борга и ужасно обрадовался, когда узнал, что подошёл к аппарату я.
- Ты мне и нужен, Улисс! - закричал он так, что Гинчев проснулся и заворочался на койке. - Слушай, я сдал документы, особо не придирались, обещают через двое суток затащить в ангар. Тебе тут приготовлена каюта. Или ты останешься на ковчеге?
- Да, останусь здесь. Ты управишься без меня?
- Управлюсь, чего там. Слушай, Улисс…
- Погоди, Кузьма. Практикант побывал уже у диспетчера, не знаешь?
- Да нет же! Затем я и вызвал тебя, тут на меня шипят со всех сторон, уж я не знаю, как отбиваться. Срочно гони его сюда!
Я судорожно глотнул и схватился за шею. Мне не хватило воздуха.
- Ты слышишь? - кричал Кузьма. - Его надо срочно на шарик, срочно! Чемпионат начинается, он должен играть непременно. Ты слышишь? Улисс!
- Ни днём ни ночью нет покоя! - проворчал Гинчев.
- Он уже час, как вылетел на "Элефантину", - выдавил я наконец.
- Уже час? - Голос Кузьмы прозвучал тревожно. - Так где же он?
Вот именно - где? Куда его могло занести? Воображение уже рисовало шальной буксир и человека в десантном скафандре, врезающегося в струю плазмы…
- Улисс, ты где? Почему замолчал?
- Пойду его искать. - Я рванулся к двери.
- Подожди! - завопил Кузьма. - Что ещё за глупости! Здесь экраны, отсюда виднее! Сиди у инфора, Улисс, я переговорю с наблюдателями.
Я опустился на какой-то ящик и уткнул лоб в ладони. Лоб был горячий. Стучало в висках. Черт, не хватало ещё головной боли! Никогда я не чувствовал себя так скверно. Что со мной творится? Как мог я отпустить неопытного юнца одного? Не терпелось схватиться за тестер? А, будь я проклят…
Опять загремел динамик:
"Первой смене - на обед, хочешь кушать или нет!"
Я оглянулся на Гинчева. Он лежал, натянув одеяло на голову.
Хоть бы Борг пришёл! Посоветоваться с Боргом. А что он может посоветовать? Если с этим парнем случится беда… если случилась беда, то… я просто не смогу жить.
Не знаю, по какой ассоциации вспомнился мне давний случай на Венере: Тудор не услышал призыва Холидэя о помощи… проехал мимо… Вздор! Проклятый вздор! Ничего такого во мне нет. Ничего примарского. Просто беспечно отнёсся.
Беспечно?..
Больше я не мог сидеть. Ну, скоро ты, Кузьма? Я плавал по рубке, натыкаясь, как слепой, на кресла и койки. Голова болела, будто мне горячими пальцами с силой стиснули виски.
Ну, Кузьма, скоро ты?..
- Что ты мечешься? - услышал я.
Это Гинчев. Выпростался из-под одеяла и уставился на меня. Надо бы что-нибудь принять от головной боли, нельзя же так, продавит сейчас виски…
Замигал глазок инфора. Наверно, и ревун прогудел, но я почему-то не услышал.
- Улисс, ты?
- Да…
- Наблюдатели не видели… - Голос Кузьмы доносился издалека, он прерывался, будто тонул в сером тумане. - Все передвижения фиксируются… на экранах кругового обзора не было…
Я не дослушал. Что-то он ещё объяснял и что-то крикнул Гинчев мне вслед, а я уже плыл по коридору, натыкаясь на людей и автоматы… Лифт… Нет, кажется, шлюз на другом борту. Я остановил кабину и погнал её обратно. Круглое окошечко кабины рассекал надвое красный колеблющийся трос. "Все передвижения фиксируются"… Я упёрся руками в стенку кабины и помотал головой. Стенка была холодная, ледяная прямо, а ладони - я чувствовал это - мокрые. Лифт остановился, дверца, шипя, поехала вбок. Я оттолкнулся, чтобы выйти из кабины, и увидел, как пол, серый и гладкий, вздыбился и стеной пошёл на меня.
…Тёплый ветер овевал лицо. Хорошо! У меня отпуск, и я лежу на пляже, сейчас открою глаза и увижу над собой смеющееся лицо Андры. Мы наденем гидрокостюмы и, взявшись за руки, медленно поплывём под водой…
Я открыл глаза. Надо мной был белый потолок и какой-то блестящий диск.
- Ага, очнулся.
Услышав это, я повернул голову и увидел Борга. Он сидел, сгорбившись, в ногах койки, на которой я лежал. И ещё тут была Дагни. Располневшая, в белом халате и белой шапочке. Она улыбнулась мне, мягким движением потянулась к белому шкафчику и щёлкнула выключателем. Ветер сразу утих, блестящий диск убрался в гнездо в стене.
В каюте стоял резкий и свежий запах, похожий на запах степной полыни. От этого трезвого запаха я окончательно пришёл в себя. Хотел подняться, но Борг властно сказал:
- Лежи. - И протянул мне обрывок плёнки: - Прочти вот это.
"Улиссу Дружинину, - прочёл я. - Старший, извини за самовольничанье, но мне очень хочется здесь поработать. Хотя бы неделю. На чемпионате обойдутся без меня. Всеволод Оплетин".
Я вскинул взгляд на Борга.
- Да, - сказал он, - выходит, парень остался здесь. Эту записку нашёл Гинчев. Он, видишь ли, побежал за тобой. А после того как притащил тебя в лазарет, кинулся в предшлюзовую камеру. Оба ваших десантных скафандра висели там, а к скафандру твоего практиканта была прицеплена записка. Вот и все. Где ты выкопал этого поганца?