- Григорий Иванович, послушайте, я знаю одно место, где можно укрыться. Там есть склад, припасы, вокруг никого. Бросьте крепость. Пусть здесь Хьюго распоряжается, сколько влезет. Уйдем в мое убежище. И людей уведем.
- Молчите! - повысил голос Бурлаков. Кажется, впервые за все время. - Крепость я не отдам никому. Ни вам, ни герцогу, ни Хьюго. Я столько лет ее создавал. Она - моя и только моя. Идите! - Голос его сорвался и задрожал совершенно по-стариковски. Разгневался Григорий Иванович не на шутку.
Однако Виктора не так-то просто было смутить.
- Здесь идет какая-то игра - я это чувствую. И вам не все тайны известны.
- Как и вам, - сухо отвечал Бурлаков, стараясь на Виктора не смотреть.
- Я восхищаюсь тем, что вы делаете, но ваши методы меня настораживают.
- Идите! - вновь оборвал его Бурлаков. - И если хотите мне помочь, делайте то, о чем я вас прошу. И только! Без самодеятельности.
4
Народ в крепости все прибывал. Подходили люди из деревни пасиков. Охрана их обыскивала, хотя и не так рьяно, как прежде. Хьюго не появлялся.
"Сторожевой пес зализывает рану", - усмехнулся про себя Ланьер.
Новички обустраивались, кричали, делили помещения. Сделалось тесно, суетно, то и дело вспыхивали ссоры.
- Я говорил, надо строить вокруг крепости посад! Посад! - размахивал руками немолодой мужчина. Всклокоченная седая борода его торчала на сторону. Когда он говорил, то странно двигал челюстями и пришептывал по-стариковски. Виктор не сразу догадался, что у мужика во рту нет ни единого зуба. А ведь на вид ему было не больше сорока. Как видно, не один год провел он в Диком мире.
- Опять придурков насобирали по дорогам, - пробормотал второй, поглядывая на стоявшего у колодца Димаша без всякой приязни.
- Если кто Ксюшу тронет, убью! - громко объявил беззубый.
Виктор наблюдал за царящей в крепости анархией, автоматически фиксируя в мозгу каждую фразу. Слова Хьюго опять подтверждались. Виктор почти ощущал запах страха, витающий в воздухе. Атмосфера дружелюбия, заворожившая Ланьера в первый вечер, быстро улетучивалась. Удастся ли Бурлакову переломить ситуацию?
Герцогиня стояла на нижней ступени крыльца и наблюдала за этой суетой с презрительной и отстраненной улыбкой. Взгляд ее скользил по лицам, порой задерживался, но ненадолго: похоже, она пыталась отыскать кого-то в толпе.
Виктор поклонился мачехе.
- Может, все-таки передумаете и поедете со мной в замок? - спросила она, не глядя на Ланьера. Ехидная улыбка тронула ее губы, но тут же исчезла.
Теперь Виктор был уверен, что нужен этой даме для какого-то очередного хода в игре - и только.
- Узнаете много, очень много интересного, - пообещала Кори.
- Предпочту оставаться в неведении, - Виктор вновь поклонился.
- Еще пожалеете! - Она повернулась. Шлейф ее платья смел мусор, набросанный на плитах двора.
Со спины она выглядела старой, сутулой, обрюзгшей. Раф выбежал из дверей, в два прыжка спрыгнул по ступеням крыльца, мимо матери проскочил, как мимо чужой женщины. Она хотела его задержать, протянула руку, но он увернулся.
- Ну что, помчались? - весело спросил Раф у Ланьера.
Мальчишка был одет для дальней дороги - в кожаной курточке, подбитой мехом, и в кожаных штанах. Мягкие, отороченные мехом сапожки облегали его крошечные ноги. Шапочка, украшенная пестрым пером, была лихо сдвинута набок, мягкие локоны спускались на плечи. Лилипут, безбородый гном - не ребенок. Виктору сделалось не по себе.
- Откуда ты знаешь про экспедицию?
- Мне уже сказали, - объявил Раф. - Я назначен проводником. Не бойтесь, проведу, куда надо, в лучшем виде. Все дороги знаю. В какую деревню можно заходить, в какую нельзя. Где дешевле хлеб прикупить, а где растят самую лучшую картошку. Хлеб, кстати, очень дорог. Мы его не покупаем. К тому же весной в крепость прислали целый контейнер сухарей. До весны нам хватит.
- Кто прислал? - не понял Виктор.
- Зимовщики. Они у нас тут приютились на три месяца, потом уехали. Уходя, все обещают что-нибудь прислать. Плачут, обнимаются, многие генералу руки целуют.
- И что? Многие присылают припасы?
- Случается, благодарят за зимовку. Но далеко не всегда. Если кто возвращается в Дикий мир, те зачастую привозят продукты. А кто ушел и не вернулся - редко беспокоятся, чтобы нам сухариков прислать с конвоем. У нас в этом году людей больше, чем обычно. Рацион к весне придется урезать.
- Как я погляжу, ты в курсе всех дел.
- Я - один из здешних долгожителей. Генерал сказал, что вы - мой брат. Только родились по ту сторону врат.
Виктор смотрел на мальчишку, пытаясь отыскать в его лице сходство с отцом, вернее, с той плоской фотографией, что хранилась у матери. Нос, во всяком случае, такой, как у всех Ланьеров, в том числе и у деда, - с горбинкой. Глаза темные. Но, пожалуй, на этом сходство и заканчивалось: подбородок у мальчишки почти совсем отсутствовал, отчего Раф казался еще младше.
- Видимо, так, - сказал Виктор. - Но учти: я только позавчера узнал, что мой отец жив. Так что не спеши обниматься.
- Очень надо!
- Что тебя злит, малыш? Ты так и шипишь - точь-в-точь сковородка с маслом на огне.
- Я не малыш! Не смей меня так называть! - Раф гордо вскинул голову. Но при этом смотрел на Виктора снизу вверх, едва доставая макушкой до локтя. - На самом деле мне двадцать три по вашему исчислению. Я слишком много времени провел в крепости и замке.
Виктор вытащил из кармана сложенную в несколько раз карту, развернул, указал на черное пятно с белым кружком в центре.
- Что здесь?
Раф небрежно глянул и тут же сообщил:
- Ловушка. Туда лучше не соваться, обойти стороной. В этом лесу повсюду ловушки. Можно спечься за несколько часов. Слышали про такое?
- Даже на вездеходе герцога?
- Я тебя туда не пущу! - решительным тоном заявил Раф.
- Значит, проехать можно?
- Лучше не пытаться.
- Что внутри этого пятна?
- Мы туда не пойдем. - Раф явно не хотел говорить на эту тему.
- Куда это вы собрались? Можно узнать? - Хьюго возник за их спинами.
Вытянул шею, глянул, заметил карту, мортал, обозначенный фиолетовым, и черную кляксу с белым пятном посредине.
- Что вы ищите? Проход через мортал?
- Хотите помочь? Только как? - Виктор демонстративно спрятал карту. - Говорят, вы не покидаете крепость.
- Вас интересует дорога в Валгаллу? Так ведь? - Хьюго пытался смотреть свысока на Ланьера, даже чуть привставал на носки.
- Мне плевать на Валгаллу, - зачем-то неуклюже соврал Ланьер.
- Ха! Плевать? Как же! - хмыкнул Хьюго.
- А вам бы не мешало заехать в мортал. Говорят, вы случайно ногу повредили, - участливо поинтересовался Виктор. - Как же так? Неужели с оружием обращаться не научились?
Хьюго отпрянул, как будто Виктор его ударил. Прихрамывая, отошел к самым воротам. И лишь там остановился.
- Ты знаешь, чем Григорий Иванович обязан Хьюго? - спросил Виктор у брата шепотом, следя при этом за начальником охраны, чтобы тот не совершил еще один прорыв и выход за спину.
- Понятия не имею. Но одно ясно: Бурлаков его лелеет, - принялся рассуждать Раф.
- Начальник охраны давно в крепости?
- Не очень. С прошлой осени.
- Всего-то?! Только год? А я думал - уже лет десять.
- Он затмил остальных.
- Что затмил - я вижу. Присосался, будто клещ, - не выдрать. Но почему так обласкан и приближен?
- Потому что - идеальный исполнитель, - так же шепотом отвечал Раф. - Григорий Иванович не любит, когда ему перечат. Они с отцом из-за этого не ладили.
- Из-за чего наши старожилы поссорились? - спросил Виктор.
- Они не ссорились, - отозвался Раф. - Они отдалились.
Хьюго. Это имя звучало как ответ на заданный вопрос. Возможно, Ланьер и Бурлаков ссорились и прежде, но с появлением начальника охраны два товарища уже не могли переносить друг друга.
"Простая версия, - подумал Виктор. - Я не доверяю простым версиям".
МИР
Глава 2
1
Виндексы (то есть защитники) - особое братство. У них свой сленг, свои поговорки, свои знаки. "Виндекс защищает весь мир, но самого виндекса защитит только виндекс", - это присказка новичка. Старый, умудренный защитник скажет иначе: "Виндекс прикрывает задницу ближнему, а его самого защитить некому". А вот еще поговорка, довольно старая: "Виндексы - кровельщики. У человечества постоянно едет крыша. Виндексы ее чинят, пока сами не сойдут с ума".
Защитники никогда не отдают честь, как военные, и демонстративно пренебрегают уставом. Шутки их довольно грубы, но это часть обязательного ритуала. Виндекс, который разучился шутить, уже не виндекс. У них свои каналы связи, свои коды, обмен новостями. У каждого кличка, иногда она известна только посвященным. Любую попытку контроля они воспринимают как оскорбление. И еще их объединяет ненависть: виндексы ненавидят врата, год за годом добиваются их закрытия. "Завратный мир - отвратный мир", - повторяют защитники неустанно.
И еще:
"У каждого свой мир! Кто хочет уйти, пусть уходит. Зачем возвращаться назад?"
"Выбери мир для себя, нельзя в одном мире жрать, а в другом - гадить".