И лихо забацал "Джонни Би", а сразу потом - "Охотничью собаку". Публика стала хлопать, топать, свистеть, в футляр дождем полетели монеты. Наконец Элвис исполнил свою ударную - "Голубые замшевые ботинки".
Из толпы вынырнул пожилой мужчина в дорогом костюме:
- Слушай, сынок, я Том Паркер, продюсер шоу "Двойники", что в казино "Вавилон". Знаешь, где это?
Элвис кивнул - как же, сам там не раз выступал. В прошлой жизни, конечно. Вслух же он этого, разумеется, не сказал - а то и вправду сочтут за психа.
- Ты похож на Элвиса, - заметил Паркер, - и поешь вроде бы неплохо. Если подучить - сойдешь за его двойника. Вот тебе визитка, приходи сегодня вечером в "Вавилон". За каждое выступление - двадцать баксов плюс бесплатный ужин. Устраивает?
Элвис кивнул - конечно, надо же с чего-то начинать. Он доиграл последнюю песню, вернул парню гитару, и они по-братски разделили заработок. На каждого вышло почти по десять баксов. Немного, конечно, но на ужин вполне хватит.
Элвис погремел в кармане мелочью и пошел в кафе - есть и отогреваться. А заодно готовиться к вечернему выступлению. "Здравствуй, Америка, я вернулся!" - тихо произнес он.
Грустная песнь палача
Когда я вхожу в комнату (неважно, где и в какую), люди обычно отодвигаются от меня подальше. Или стараются вообще покинуть помещение, если есть такая возможность. Я уже привык к этому и не осуждаю их: быть изгоем - часть моей профессии. Профессии палача. Никому не хочется находиться рядом со мной, а многим - просто невыносимо. В нашем высокогуманном и человеколюбивом обществе профессия палача популярностью не пользуется. Как можно лишить человека жизни?! Пусть даже самого последнего и по приговору суда…
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что мои клиенты редко бывают отъявленными мерзавцами или негодяями. Чаще всего - это люди, совершившие непоправимый поступок и приговоренные за это к смерти. Расследование по их делу обычно бывает долгим и дотошным - чтобы, не дай бог, не допустить ошибки. Но когда все суды и инстанции пройдены и все апелляции отклонены, то приговор вступает в силу. И тогда вызывают меня - привести в исполнение. Или приглашают кого-то другого из наших, кто больше подходит.
Без палача не может обходиться ни одно общество, даже самое гуманное. За смерть у нас обычно наказывают смертью, хотя мне лично кажется это не совсем правильным и справедливым. Гораздо логичнее было бы оставить человеку жизнь, но сделать так, чтобы страдал и мучился. Долго, очень долго. Но нет: принцип человеколюбия требует, чтобы преступника непременно казнили, однако при этом предоставили возможность защитить себя. Такой парадокс - приговоренный имеет право сражаться за свою жизнь. И даже отстоять ее на честной дуэли. Если получится - он будет жить, нет - один смертник убьет другого смертника. Что справедливо и честно. И даже по-своему изящно.
Такая грустная мысль в очередной раз пришла мне в голову, когда я добирался до Сулы. Дальняя, провинциальная планета находилась на самой окраине освоенной нами Вселенной, но, тем не менее, она входила в Галактический союз и, следовательно, попадала под его юрисдикцию. И на ней действовало правило - "убей палача". Преступник, приговоренный к смерти, мог выбрать дуэль, чтобы отстоять свою жизнь. А правительство обязано предоставить ему выбор оружия и найти достойного соперника. И проследить, чтобы все было по закону.
На этот раз моим клиентом оказался некий Боб Дорел, примерный отец и отличный семьянин. Но однажды он не вовремя вернулся с работы и застал свою жену с молодым любовником. В припадке ревности убил обоих, а затем хладнокровно зарезал всех своих детей - чтобы не страдали без любимой мамочки. Такой вот любящий отец… А также еще он застрелил двух полицейских, вызванных бдительными соседями. За все это по совокупности его и приговорили к казни. А исполнителем приговора должен был стать я.
Мне приказали прибыть на Сулу и совершить правосудие. Билеты на межпланетный лайнер и шаттлы были заказаны, мое имя, как всегда, внесено в список пассажиров, а потому я отправился немедленно: чем быстрее сделаешь свою работу, тем быстрее освободишься. Если останешься жив, конечно. Ведь палач - тоже смертник, когда-то кого-то убивший и приговоренный к казни. И его жизнь - лишь отложенная на время смерть.
* * *
Я добрался до космопорта и пересел на шаттл - до орбитальной станции, а затем на ней - в космический лайнер. Две недели в стазисе - и вот я на Суле.
Вошел в планетный катер и сел в последнем ряду. Рядом со мной имелись свободные кресла, но их никто не занимал. Пассажиры осторожно косились в мою сторону и делали вид, что не замечают. Хотя не заметить меня довольно сложно - из-за белого балахона, который я ношу. Он закрывает меня целиком, оставляя лишь щелочки для глаз и прорезь для рта. Балахон выполняет две функции - во-первых, скрывает меня от посторонних глаз во время выполнения служебных обязанностей (чтобы родственники не вздумали отомстить), а во-вторых, предупреждает: "Не подходите, здесь убийца!"
Все верно, так оно и надо. Я действительно убийца, но одновременно - и жертва. Мои белые одежды напоминают о том, что я тоже совершил преступление и сейчас расплачиваюсь за него. Я обязан носить балахон до конца своей жизни, пока кто-то не убьет меня. Когда это может случиться? Не знаю. Может, через год, а может, сегодня, если мой противник окажется хитрее или чуть-чуть удачливее меня.
Между рядами кресел пошли стюардессы, разнося напитки. Они вежливо просили пассажиров не отстегивать раньше времени ремни и не вставать с места. Одна из них, стройная, миловидная блондинка, почти подошла ко мне, но, заметив белый балахон, резко повернулась и двинулась в обратном направлении. Я невесело усмехнулся - в принципе, я имею те же права, что и все прочие пассажиры, но на самом деле… Белые одежды делают меня неприкасаемым. Впрочем, так даже выгодно - никто не лезет с расспросами и нудными разговорами…
Пока шаттл летел к Суле, я просматривал местные новости. В них, как всегда, не было ничего интересного. Самая заурядная, скучная планетка, бывшая колония, однако нынче независимая. И очень этим гордая. Самым серьезным преступлением на ней, кстати, считается неуплата налогов…
Преступление же, совершенное Бобом Дорелом, наделало в свое время немало шума, но о нем вскоре позабыли. Правильно - люди не хотят помнить страшное и плохое, предпочитают помнить хорошее. Поэтому ожидаемая казнь никакого ажиотажа на планете не вызвала. Да и вообще не привлекла к себе никакого внимания. Кроме соответствующих служб, конечно.
Перед посадкой наш шаттл попал в вихревой поток, несколько раз сильно тряхнуло, но все, к счастью, обошлось. Пассажиры радостно захлопали в ладоши - слава богу, сели. Засуетились, потянулись к выходу. Я сидел и ждал. Наконец в салон вошли двое местных стражей порядка - в серой униформе, при оружии. Первый, высокий, седой мужчина лет пятидесяти, проверил сканером мой браслет и убедился, что я - это тот, кого они ожидали. После чего сухо кивнул и попросил следовать за собой. Второй, молодой белобрысый парень, откровенно меня разглядывал - судя по всему, видел палача впервые. Нас ждал аэрокар - чтобы доставить прямо в тюрьму. Быстро и удобно, и главное - скрытно. Незачем людям знать, что на планету прибыл палач. Это не та новость, о которой будут кричать в теленовостях. И интервью у меня тоже никто брать не будет…
Мы загрузились в аэрокар, пилот мягко поднял машину в небо. Внизу промелькнул какой-то город. Много я их уже повидал, и почти все - вот так, с высоты. На экскурсии меня не водят и местные достопримечательности не показывают. Зато всегда сопровождают блюстители закона. То ли меня охраняют от людей, то ли их - от меня…
"Скажите, сэр, вы на самом деле умеете убивать голыми руками?" - обратился ко мне молодой полицейский. Старший неодобрительно нахмурился - с палачами разговаривать не принято. Хотя и не запрещено. Я усмехнулся - сколько баек ходит о нас! "Нет, - покачал я головой, - я не мастер рукопашного боя, скорее, специалист по старинному стрелковому оружию. Потому меня и пригласили".
На лице парня отразилось разочарование. "У каждого палача своя специализация, - начал объяснять я, - кто-то, допустим, мастер по ножам и кинжалам, кто-то - по боевым бластерам, а я вот - по старинным пистолетам. Никто не знает, какое оружие выберет приговоренный, это его право, чем и как защищать свою жизнь. Правительство же обязано предоставить выбор и дать соперника. Вот так все и получается. А дальше - как фишка ляжет. Точнее - как распорядится судьба. Если победит палач, то приговор будет считаться приведенным в исполнение, если же победит приговоренный - то он сам станет палачом и получит право жить. Но также - обязанность убивать других. И отказаться от этого он уже не в силах, таковы наши законы. Не захочешь драться - тебя сразу убьют, и уже без всякого выбора…"
Парень удивился: "А разве нельзя убежать, скрыться? Вы живете свободно, деньги за работу хорошие получаете. Улетели бы куда-нибудь подальше и спрятались". Я показал свой браслет: "Видал? С ним меня не пустят ни в один космопорт, а попытаешься скрыться - пошлют сигнал и убьют. Нервный шок, остановка сердца. Снять же браслет нельзя - мгновенный паралич. С ним меня, видимо, и похоронят. Точнее, кремируют - палачей не принято предавать земле, тоже традиция". Парень понимающе кивнул и замолчал.