"Благодарю, господин генерал!"
* * *
В этой маленькой квартире на окраине города Раттлер не был лет пять, не меньше. Закрутила жизнь, дела, война на материке. Подполковник Коппер как в воду глядел, говоря при расставании: "Это надолго, Уилл. Но помни: я тебе всегда рад. Если раз в десять лет заглянешь к старой консерве - осчастливишь".
Скрипучая лестница завалена хламом. Сломанные детские игрушки, винные бутыли, корзины с тряпьем. Генерал идет, и ему кажется, что каждый шаг переносит его на несколько лет назад. И что не было никакого взрыва цепеллина "Кинг Эдвард", и сейчас Коппер в мятой форме вывалится ему навстречу, веселый и пьяный, и они пойдут кутить, как умеют только военные летчики и прыгающие через звание отчаянные сорвиголовы…
Раттлер стучит в обшарпанную дверь, выжидает несколько секунд. Тишина. Генерал толкает дверь плечом, входит в квартиру.
- Коппер?..
Доски пола пружинят под сапогами. Танцуют пылинки в рассеянном солнечном свете. Тикают настенные часы. Подполковник Коппер, перерожденный, сидит под окном, прикованный наручниками к батарее. Генерал присаживается рядом на корточки, трясет его за плечо. Коппер не реагирует.
- Ну уж нет, - бормочет Раттлер. - Я тебя разбужу.
Он открывает тумбочку рядом с кроватью, шарит там, обыскивает ящики письменного стола, стеллаж, заваленный пухлыми тетрадями с записями и расчетами, шкаф в коридоре. Искомое - коробка с топливными брикетами - обнаруживается под столом в кухне. Генерал возвращается в комнату, расстегивает грязную рубаху на груди Коппера.
- Жену тебе надо хорошую, совсем распустился, - ворчит Раттлер.
Он чиркает спичкой, поджигает край брикета и вкладывает его в топку перерожденного. Берет валяющийся на полу ключ, отмыкает наручники. Выжидает минуту, пристально наблюдая за лицом Коппера, набирает в грудь воздуха и оглушительно басит:
- Подполковник Коппер! Смир-р-рно!
Перерожденный вздрагивает, открывает глаза, пытается вскочить. Раттлер хохочет, помогает ему подняться. Коппер беззвучно смеется, хлопает генерала по плечу.
- Я ж знал, что ты выживешь, хитрый лис, - радостно улыбается сэр Уильям.
"Когда ты вроде как не пьешь уже двадцать лет и тебе среди ночи является алкофея, первое, что приходит в голову, - пристегнуть себя покрепче, чтобы не наделать глупостей", - жестикулирует подполковник.
- Эта фея посетила всех перерожденных Нью-Кройдона. Коппер, послушай… Тебе необходимо ехать со мной.
Улыбка исчезает с лица Коппера.
"Собратья и сосестры что-то натворили?"
- Устроили резню. Тысячи жертв. Приказ императора - тотальное уничтожение перерожденных. Потому я и приехал за тобой. Ты мне нужен, Коппер.
"Стоп. Если приехал убить - зачем кормил? - хмурится Коппер, оглаживая аккуратную русую бородку. - Если нет - это неподчинение приказу императора, Крысобой".
- Давай о последствиях потом, а? Дочь я им не отдам. Тебя тоже. Какой смысл уничтожать оружие, когда убивает человек? Собирайся. И рубаху надень почище, - морщится Раттлер. - Элеонор станет дурно от одного твоего запаха.
Коппер беззвучно смеется, в темно-карих глазах пляшут веселые искры.
"Леди Раттлер за столько лет не привыкла к славному запаху портянок?"
- Коппер! Да собирайся уже!
В штаб генерал возвращается к обеду. Его встречает хмурый Стивенс.
- Господин верховный главнокомандующий, ваш приказ выполнен. Лично навестил Элизабет Баллантайн в госпитале Святой Инесс. Разрешите далее не по форме?
- Разрешаю.
- Девка сотрудничать отказывается. Еле дышит, а наглости и высокомерия - что у титулованной особы. Дрянь редкостная, пристрелил бы с радостью, подвернись случай!
Раттлер с трудом удерживается от ехидной улыбки.
- Чем же юная леди так уязвила вас, полковник?
- Знанием табуированной латыни, - бурчит Стивенс. - В участке тоже был. Снова почувствовал себя идиотом.
- Учитесь общаться с гражданскими, полковник. Не все подчиняются командному тону. Некоторым нужно простое человеческое отношение. Я сам говорил с Брендоном и более чем уверен: парень даст показания против Баллантайна. Только давить не надо. Что вас так перекосило, Стивенс? Пытались запугать ребятишек?
Надменное худое лицо полковника расцветает красными пятнами.
- Стрелять таких ребятишек, - цедит он сквозь зубы. - Безжалостно.
Раттлер его не слушает. Он думает о том, что Долорес и Коппер в безопасности и что он сам не собирается останавливаться на достигнутом.
"Подам прошение императору. Нельзя же всех под одну гребенку… Хотя бы негласно - сохранить тех, кому империя обязана своим расцветом. Сколько среди перерожденных таких, как Брендон и Коппер. Наверняка император понимает это ничуть не хуже, чем я".
- Да, господин главнокомандующий, а я оказался прав насчет сопротивления приказу. Те немногие, что сберегли своих кукол, не желают их отдавать. Недовольство горожан растет.
- Скажите об этом Его Императорскому Величеству, - сухо отрезает генерал.
Стивенс пристально смотрит на него.
- И сожалею по поводу вашей дочери, сэр. Как это пережила леди Элеонор?
Раттлер садится за письменный стол, открывает папку с рапортами и только потом отвечает:
- Как и положено жене верховного главнокомандующего. Стойко.
- Где похоронили Долорес?
- На городском кладбище, Стивенс.
- Если вы не против, сэр, я хотел бы возложить венок на ее могилу.
Раттлер хмуро кивает и углубляется в чтение бумаг.
* * *
Дождь стучит по стеклу автомобиля. Мир плывет, размытый и тусклый. Машину верховного главнокомандующего слегка ведет на раскисшей грунтовой дороге.
"Блестящая работа, сэр Уильям, - сказал император после утреннего рапорта. - Читаю свежие газеты. Фотографии впечатляют. Отдохните несколько дней, генерал. Побудьте с женой. Выражаю вам самые глубокие и искренние соболезнования по поводу гибели дочери".
Раттлер останавливает машину, смотрит вперед сквозь пелену дождя. К лобовому стеклу прилипает сорванный ветром желтый листок.
…Площадь перед мэрией забита от края до края. Тройное оцепление. По одну сторону - свист, улюлюканье, отчаянный плач, слова молитв. По другую - ни звука. Лишь тысячи воздетых к небу механических рук. Слова прощания на амслене.
Стивенс складывает подзорную трубу, уходит с балкона.
- Весьма драматично, господин главнокомандующий, - мрачно сообщает он. - Желаете взглянуть?
Раттлер качает головой. Он еще увидит. Ему отдавать приказ танкам, замершим на периферии.
- Который час, полковник? - спрашивает он едва слышно.
- Пора, сэр.
Верховный главнокомандующий выпрямляет спину и идет через зал. Каждый шаг отдается болью глубоко в груди. Он переступает через порог балкона, и августовское солнце слепит глаза.
- Граждане Нью-Кройдона! - несется с дрейфующего над площадью дирижабля. - Будьте благоразумны, разойдитесь по домам!
Толпа по ту сторону оцепления вскипает при виде Уильяма Раттлера. Взлетают в воздух шляпы и цилиндры, слышатся возгласы "Да здравствует империя!". "Будьте вы прокляты, убийцы!" - бьет по ушам надрывный женский крик.
- Custodi et serva, Domine… - шепчет генерал, прикрыв глаза. Вынимает из кармана белый батистовый платок и подбрасывает его вверх.
Девять танков одновременно приходят в движение. Солдаты оттесняют людей с площади. Крики и рыдания тонут в грохоте техники.
Раттлер стоит на балконе здания мэрии и смотрит вниз.
Врезается в память сцена: светловолосая девушка в цилиндре, обвязанном алой и сиреневой лентами, подсаживающая на ползущий танк девочку лет десяти. Танкист, пробивающий грудь девчонки штыком и сбрасывающий ее под траки. И лицо девушки в цилиндре, обращенное к Уильяму Раттлеру: прежде чем исчезнуть в мешанине полумеханических тел, она улыбается и машет ему шляпой. И ее улыбка подобна выплеснутому в лицо кипятку.
"Блестящая работа, сэр Уильям. Читаю свежие газеты. Фотографии впечатляют…"
На загородную виллу в часе езды от Нью-Кройдона генерал прибывает постаревшим лет на десять. Целует жену бледными сухими губами. И долго-долго не выпускает из объятий дочь.
Ночью ему снится, что Долорес срывается с балкона и падает - медленно, как подхваченный ветром осенний листок. А он стоит и вертит в руках цилиндр, обвязанный яркими лентами. И механический дог сенатора Баллантайна улыбается, прежде чем рвануть стальными клыками горло Уильяма Раттлера.
После завтрака генерал идет в комнаты для гостей. Подполковник Коппер с каменным лицом читает последние новости. Заметив Раттлера, он аккуратно складывает газету и глядит на сэра Уильяма выжидающе.
- Я сделал то, что приказано, - тихо говорит генерал.
Коппер смотрит в сторону, словно что-то прикидывает. Качает головой и спрашивает: "Ты думал, как быть дальше? Долорес, мне, Хлое?"
- Хлое? - переспрашивает Раттлер.
"Перерожденная с транслятором, с которой ты попросил меня повозиться. Ее имя Хлоя".
- Ты посмотрел? Сможешь это вытащить, не убив ее и не поломав прибор?
"Вполне вероятно. Только сперва ее бы в порядок привести. Дамочка в ужасном состоянии, животных в клетке лучше содержат. Ты знаешь, что у нее погибли дети? Младшую сенатор при ней разделал. Ей и двух лет не было".
- Не знал, - глухо отвечает Раттлер.
"Теперь знаешь. И так как я не врач, а механик, и возиться мне придется на живую, я не приступлю к делу, пока Хлоя не успокоится и сама меня к себе не подпустит. Пойми меня правильно".
- Я все понимаю, дружище. Время у нас есть. Вы все побудете здесь, пока я не уговорю императора.