- Да, да. Я постараюсь, - закивал психолог, - мы не должны погубить дело уважаемого профессора!
Да, теперь Хорьку казалось, что Гельмут Верхаен был золотым человеком, достойным уважения и доброй памяти. Но сразу же после медитации ему пришлось в этом усомниться.
- Марк! - к Фреттхену, переваливаясь на коротких, толстых ногах, спешил учитель математики, господин Вилль. - Ох! - одной рукой он ухватился за рукав психолога, а другую прижал к груди, пытаясь унять прыгающее сердце. - Простите, сейчас отдышусь!
- Что ещё стряслось? - упавшим голосом спросил Хорек.
Триоль, которая вместе с ним поднялась с пляжа и в толпе гомонящей детворы шла к школе, сохраняла спокойствие.
- Проверяющие! - выдохнул, наконец, математик.
- Какие ещё проверяющие? - недоуменно завертел тонкой шеей психолог.
- Два джентльмена, - сообщил Вилль, - из таких… ну, знаете, которые шутить не любят.
- Не знаю, - помертвел Фреттхен, - никогда не имел дела.
- Идите, идите в больницу. Они там, с главврачом сейчас беседуют. Всё проверяют, - он перешел на прерывистый от одышки шепот, - были здесь, спрашивали вас. Я сказал, что вы на пляже - медитируете. Они велели вам подойти к зданию больницы.
- О, боже мой, - потерянно произнес Фреттхен, - это, наверное, как–то связано с Гельмутом.
- Я тоже так думаю! Он уехал и детей увёз, а кто–то поджёг его дом. Казенное имущество, между прочим! - горячо поддержал господин Вилль.
Хорёк отчаянно закашлялся, и Триоль заботливо постучала его по спине.
- Простите, мошка залетела в дыхательные пути, - скрипнул он, кое–как вдохнув воздуха в лёгкие.
- Пойдёмте, Марк, - наконец, подала голос Мэйли Лэй. - Благодарю вас, Энтони, - улыбнулась она толстяку, - вы не волнуйтесь, мы со всем разберёмся. Идите, приступайте к урокам.
Энтони Вилль недоверчиво на неё посмотрел, развернулся и побрел к школе, опустив покатые плечи и тяжело дыша.
А Хорёк с Триоль, не теряя ни минуты, трусцой двинулись к зданию больницы.
Два приезжих господина как раз завершали осмотр.
Они шли по главному коридору, который Джереми, будь он здесь, узнал бы без труда. Сколько раз он скользил по нему, путешествуя вне тела.
- А это что такое? - поднял брови младший из проверяющих - синеглазый широкоплечий блондин с уверенным взглядом.
- Это…. Это у нас тут лежал один пациент с э…, - доктор Корк задрал кадык к потолку, пожевал губами и шумно подышал вывернутыми ноздрями орлиного носа, - острой психопатией. Мы погрузили его в гипноз и обнаружили проблемы, берущие начало в раннем младенчестве. Нарушение привязанности, попросту говоря, мама не додала тепла, - пафосно, с напором объявил доктор. - Ну, вот мы и подвергли его регрессии.
- И что, помогло? - недоверчиво спросил старший - седой как лунь, но с прямой осанкой и молодыми, ясными глазами. - Занятные игрушки, - он улыбнулся, глядя на розовую дугу, с которой свисали голубые медвежата, жёлтые уточки и разноцветные бабочки. - У моего внука такая была, - пояснил он младшему.
- Помогло, да. Он выписался.
- Можно его допросить? - равнодушно поинтересовался младший.
- Нет, к сожалению, нет. Он был в списке. Ну, знаете, тех, кому стерли память и выдворили из Эколы.
Фреттхен хотел было шагнуть вперед и сказать, что это неправда, но Мэйли удержала его, дёрнув за рукав. Он понял, что лучше промолчать и остался на месте.
- Так, а вы кто? - спросил седой, повернувшись к парочке, но обращаясь, в основном, к Хорьку.
- Школьный психолог - Марк Фреттхен и учитель музыки - Мэйли Лэй. К вашим услугам, - отрапортовала Триоль, нисколько не смутившись.
- А, хорошо, вы как раз вовремя. Пройдемте в кабинет доктора, - благосклонно кивнул проверяющий и двинулся по коридору по–молодому упругой походкой.
Хорёк и Триоль последовали за ним, чувствуя на себе тяжёлый взгляд приземистого блондина, пропустившего их вперёд себя.
- Итак, что вы можете рассказать нам о вечере накануне пожара, господин Фреттхен?
Старший из прибывших сидел за столом доктора Корка и постукивал карандашом по раскрытому блокноту. Всем, даже несчастному, одеревеневшему от ужаса психологу, было ясно, что это не более чем отвлекающая внимание уловка. На столе, рядом с блокнотом, лежал включенный диктофон.
- Накануне мы сильно перебрали, - набрав воздуха в легкие, выпалил Хорёк. - Гельмут был чудесным человеком. Профессионал, каких мало. Но эта история с Джереми вывела его из равновесия. Нам просто необходимо было снять стресс.
- Кто такой Джереми? О чём вы лепечете? - синеглазый блондин не церемонился.
- Джереми - это один из отбракованных, - подал голос со своего кресла Корк, - из тех, кому стерли память и удалили из проекта.
- Кстати, вы уверены, что эти процессы необратимы? У нас не появятся ненужные свидетели, вспомнившие вдруг о славных временах в Эколе? - флегматично поинтересовался седой.
- Уверен, - откликнулся Корк. - Наши методы проверены целой серией опытов.
- Ну, хорошо, предположим. Так, а что с телом? Вы уверены, что погибший - именно Верхаен? - он сверлил доктора ледяным взглядом.
- Мы не криминалисты, - пожал плечами Корк. - Кто ещё мог сгореть ночью в доме Верхаена?
- Поражает ваша беспечность, - продолжая постукивать карандашом по столу, сказал инспектор. - Могли бы дождаться нашего приезда. Неужели в вашей больнице нет морга? Ну, нашли бы холодильный ларь, на худой конец. Периферия, - осуждающе произнес он, искоса взглянув на партнера.
Темнобровый блондин пожал крепкими плечами.
- Простите, - коротко и сухо ответил доктор.
- Мда, весело тут у вас, - после минутной паузы констатировал старший инспектор. - Ни экспертизы, ничего. Запаковали, отослали, а нам разгребать. А кто покроет пять миллионов, которые старый лис Верхаен накануне пожара перевел в Доминикану на какое–то подставное лицо? Как–то все это очень подозрительно, вы не находите? - он обвёл присутствующих тяжелым взглядом.
Хорёк не выдержал.
- Быть может, это ошибка… профессор был строг, но честен, как мне кажется, - пискнул он нерешительно и сам испугался своего порыва.
- Ошибки быть не может. Но мы, конечно, всё перепроверим - каждую цифру, букву и закорючку. А вы бы лучше помолчали. Вы даже аппаратуру нормально установить не сумели. И, несмотря на все ваши многочисленные камеры, ни черта из того, что происходило в доме Верхаена непосредственно перед пожаром, не записалось. Да и в кафе он вас водил, насколько я понимаю, именно для того, чтобы вы не подглядывали за камерами до поздней ночи, а спали, как сурок.
Седовласый бросил карандаш на стол.
- Ладно, я думаю, начальство согласится списать эти пять миллионов. Впереди множество экспериментов и открытий, не губить же такое замечательное дело из–за одного нечистого на руку старикашки. Кого только назначить исполняющим обязанностей на время? Пока мы проведём расследование и подыщем замену Верхаену? Кто может поработать для нас супервайзером?
- Мистер Фреттхен очень порядочный, ответственный и надёжный кандидат, - подала голос Триоль. - А мы все, весь наш дружный коллектив педагогов Эколы
его поддержим и поможем.
- Вы так считаете, Мэйли? - с неожиданной учтивостью поинтересовался старший инспектор. - Ну что ж, так тому и быть. Поздравляю с назначением, Фреттхен.
Хорёк тяжело вздохнул. Нет, не быть ему райской птичкой. Ни в клетке, ни на воле.
Эпилог
Мёрзлая яма под серым, безрадостным небом терпеливо ждала свою жертву.
"Он так не хотел умирать зимой", - сказала Милена и аккуратно промокнула кружевным платочком подкрашенные глаза.
В длинной, до пят, шубе из чернобурки и с высокой прической, прикрытой ажурной шалью, она смотрелась ещё солиднее и внушительнее. На её фоне маленький юркий спутник в приталенном пальто и легкомысленной клетчатой кепке - семейный доктор Верхаенов - казался подростком.
- Мужайтесь, дорогая, мы с вами! - он оторвал взгляд от зияющей дыры и подобострастно заглянул в белое, напудренное лицо вдовы.
- Держись, ма, - на плечо миссис Верхаен легла крепкая ладонь высокого блондина, с правильными чертами лица и голубыми, как у матери, глазами.
Второй из братьев стоял смирно, как изваяние, прижимая к себе вертлявую девочку в голубой мутоновой шубке и голубой же шапочке из–под которой выглядывали смешные косички. Она вертела головой и косички мелькали в стылом воздухе, как хвостики игривых котят, а папа склонялся к её уху и тихо шептал:
- Мирабэль, веди себя прилично.
Малышка надула губы и уставилась на пару, которая скорбно склонив головы, стояла у старого надгробия неподалёку.
Белобородый старик в очках и шапке–ушанке был похож на худого Санту. А его маленькая спутница на кудлатую собачку - из под вязанной шапочки вырывалось облако пепельных, тугих кудряшек.
- Пап, папа, - подняла голову Мирабэль, - а когда я вырасту, у меня тоже будут такие же кудри как у той девушки? - она вытянула руку в пушистой вязанной варежке в сторону приглянувшейся парочки.
- Тише, тише, - зашептал сердито отец, - доктор Вильям говорит речь про твоего дедушку!
Юркий спутник миссис Верхаен уже переместился к могиле и встал рядом с закрытым гробом.
- Друзья! В этот скорбный час, когда мы навсегда прощаемся с нашим дорогим и любимым Гельмутом…
Девочка вытянула шею, чтобы рассмотреть получше кудри незнакомки. Заслышав речь доктора, старик взял девушку за руку, и подвёл поближе.
Кудрявая незнакомка стояла теперь лицом к публике - у неё оказались огромные карие глаза, и Мирабэль снова пришла в восторг: