* * *
- Не артисты это, Яковлевич. И не телевизионные съемки.
- Да я уж вижу, - озадаченно сказал Литр Иванович. - За такие разговоры сразу за теплое место и в холодные края.
- Деникин, - припомнил Сергей, - Власов.
- Актеры - не актеры! Они же не сумасшедшие. Ленин! Вишь чего!
- Брежнев умер. Слышал?
- Так он и сейчас не живее всех живых. Так что - это, брат-Мотылек, другое. Я подумал, может, белочка? Допился-таки? Так нет, вроде. Или сплю?
- Ты спишь, а я где?
- Ты в моем сне, а я в твоём. Вот и мама-луковка.
- Не спим, - сказал Сергей. - Не сон это.
- Я сначала подумал - провокация, - живо начал Литр Иванович. - Хотел Валере этому в лоб закатать. А потом подраскинул умищем-то… Нет. Кто я такой? Чтобы ради меня? Прыщик на ровном месте. Кому я нужен?
- А кому я нужен?
- Вот то-то и оно. Что там, на газете написано?
- Что?
- Число, "что"! Год какой?
- Я же тебе говорил. Две тысячи девятый. Ёёё… Не может быть! Это сколько ж мне сейчас лет? - задумался Сергей.
- А я, наверно, уже помер, - сказал Литр Иванович и перекрестился.
- Значит, вот как они живут, - медленно проговорил Сергей. - Это что же, через тридцать лет…
- Да-а, матифолия с уксусом. Чёрт знает что.
- Хуже Гитлера - говорят. А? Я думаю - совсем голодом заморили. И перловки не стало в магазинах, и головы с лапами куриными, видимо, пропали, и маргарин. Если не хуже. На улицу вышли хлеба просить, а их - пулеметами. Как в девятьсот пятом.
- У нас не забалуешь, - сказал Литр Иваныч. - В Новочеркасске, вон в шестидесятых. Тоже. Не чикались. Вышли колбасы попросить. Парень оттуда служил, рассказывал. Но это, смотри! Не сболтни где ненароком, а то быстро упекут. За длинный-то язык.
- Они-то не больно стесняются. Вон как власти несут.
- Так они же приезжие. Что и говорят - дели на два. Сказали, да и смылись за кордон. Местных, поди, за такое по головке не погладят, я думаю. Быстро укоротят. Как академика твоего.
- Чего ты ко мне пристал? Хрен с ними со всеми.
- То и пристал, что болтаешь много. Думаешь что? у стен ушей нету? Пусть хоть три тыщи девятый. Там, где надо, всё учитывается, не боись.
- Это я с голодухи. Есть-то охота, Яковлевич. У меня уж там крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой. Что бы придумать? И эти, я смотрю, не едят.
- Экономят.
- И не пьют.
- Не пьют, потому что и с водой у них нынче перебои. Если двухкопеечные газеты покупать дорого, то сколько же вода стоит?
- А мне проводница пить давала, - вспомнил Сергей.
- Сжалилась. Видит - заморыш. Из своих запасов и дала.
- Ни денег, ни родных, ни знакомых. Ничего не осталось, - потерянно произнёс Сергей.
- Я, конечно, во все эти фантастики не верю, - решительно сказал Литр Иваныч. - Тут надо еще разобраться. Найти квадратный корень.
- А дома нас, наверно, уже… Всё. Считай, схоронили. Заживо. Как без вести пропавших. В командировке с цапфой.
- Что ты нюнишь?! Что ты тут пьесы Чехова изображаешь? Может нас, как космонавтов, в будущее заслали? И что? Обдристаемся жидким поносом? Опозорим советский народ?! Нет! Вернемся, в Кремль на "чайке" повезут. Спросят: "Трудно было, товарищи?" Что ты руководителям страны скажешь?! Улыбочку на лицо! Первомай встречай. И запоминай. Фиксируй, как летописец временных лет. Потом отчет писать. За каждую буковку ответ нести.
- Вот, сразу на заметку - вода у них дорогая. Слышал - водомеры какие-то! Воду меряют. А эстонцы закупают. Своей-то нету. Может и не только у эстонцев. Может катастрофа экологическая и вся вода заражена.
- Вода есть. Море кругом. Но оно соленое.
- Колодцы чего не копают? - спросил Сергей.
- Кончилась. Высохли все колодцы. Ушла вода. А морскую опреснять дорого, - пояснил Литр Иваныч. - Вот и закупают пресную в Усть-Луге какой-то. Там тоже, видно, не ах с водичкой, роют, углубляют. Но есть пока, есть водица на Руси.
- Наши с ними не дружат, - сделал вывод Сергей. - Слыхал, что говорит: "Крантик перекроют".
- Да видимо залупились. Хотели дешевше. Или приворовывали, суки. Раз солдат охранять поставили. Им и говорят: "ах, воровать! хер вам, а не воды". То-то бабка и беспокоится. Без воды, - Литр Иваныч провел ребром ладони по горлу - и не туды, и не сюды.
- Во! Так что правильно говорят - в будущем воздух будут продавать. Воду - уже, пожалуйста. Тридцать лет прошло, всего ничего. Кому расскажешь - не поверят.
- Кому ты расскажешь? Здесь в поезде и помрем. От жажды.
- А в туалете?
- Эта вода техническая, суррогат. Ей не напьешься. К тому же учти, мы еще по родной стране едем.
- Запасемся хоть этой. Или из поезда выскочим.
- На ходу? Выскочи-не выскочи. Так на так. Нас, ясен хер, в тюрьму посадят. Не здесь, так там. А в тюряге должны поить, - философски подвел итог Литр Иваныч.
- Почему же сразу - посадят?
- Там - шпион, понятное дело, приехал воду ядом травить. А тут… Ты цапфу довез? А сколько она стоит, знаешь?
- Да заберите вашу цапфу, нужна она мне сто лет.
- Сто, не сто. Это ты судье расскажешь - где ты ее возил тридцать лет. И почему самолеты падали. Лучше за покушение на отравление воды сидеть.
- Грамотный ты, я гляжу.
- Поживи с моё, - ответил Литр Иваныч.
- За границу, как к себе домой ездят, машины покупают. Хорошо устроились.
- Ты понял, что он там купил? Нотику какую-то. Шубку из крысы какой, что ли?
- Может и не шубку, - сказал Сергей. - Дубленку или сапоги. У нас югославские - две зарплаты. А за финские и все три отдашь. Да пойди еще спикуля найди. "Радуется, доча". Понятно, дорого. Да и обновки.
- Наверно, модно, - сказал Литр Иваныч, попыхивая сигаретой.
- Видишь, какие разодетые ходят? А на полустанке проезжали, видел? Мужик такой помоечный валялся. Весь в джинсе.
- Моряк, наверно. С рейса пришел, напился на радостях. В луже искупался. Что он сказал, Валера этот: в интернате каком-то эту комп присмотрели. Это, я думаю, обноски продают от ихних финских детей.
- Не в интернате, а в интернете, - поправил Сергей. - Это магазин, - уверенно сказал он. - Широкого профиля. Интер - значит интернациональное, импортное, со всех складов. Мне один моряк загранплавания рассказывал. В "Международной панораме" ведь не покажут. А он был. Когда заходили в дальнем плавании. Всё, рассказывал, в одном магазине продают: и хлеб, и велосипеды, и рыба, и трусы, и вино. Всё, что хочешь. В одном месте.
- Не по уму, - неодобрительно отозвался Литр Иваныч. - Если я пошел за хлебом, зачем мне трусы и велосипед?
- На всякий случай.
- Какой случай? Я что? По дороге туда обосрался, а обратно на велосипеде поеду? И потом: рыба зачем? Вонять же будет. Всё провоняет: и хлеб, и трусы.
- Они, наверно, привыкли, - сказал Сергей.
- Привычка, ага. В "Океан" наш зайди - хоть противогаз одевай. Санэпидстанции у них там просто нету, вот что. А зачем она капиталистам? У них одни барыши на уме. Какая санэпидстанция! Что они? о народе будут думать? травись ты дохлой рыбой, пролетариат!
- Может и есть. Но он же не пустит в свой магазин, и всё. Те вроде и приедут: "Пустите, пожалуйста, поглядеть, как там у вас рыбой обстоит. Воняет или нет". А им с порога: "А ну пошли отсюда! Здесь частная собственность".
- С этим не поспоришь, - согласился Литр Иваныч.