Они подошли к озеру, которое по-прежнему вдохновлялось штормами, катало куколок и нерыбаков на грубых узконосых лодочках, вырезанных из дерева, пропитанного живительным соком. Сэвен рад был снова находиться там, на атмосферном участке, где воздух плотный и громкий, как обожжённое стекло, там, где вода-мудрец вступала в переговоры с носителями ушей, там, где раскураженное пространство, дель (цитоплазменные образования) и никакой явности…
Сейчас у воды стояли по-светски жители Паредем, они нестандартно млели (мандариновыми песнями, самоэлектризацией, гением), тянули корневин и беседовали друг с другом о новой жизни.
– Что тут сегодня? – спросил Сэвен, обратившись к хамернапу.
– Феерия. Паредем отмечает возобновление связей между тем и тем.
Музыку раскрыли мушары, и в середину пира вышел эффектный брон, проговорил:
– Если вы хотите развлечений, духоты и драмы, давайте действовать сплочённо!
И со всех сторон броны покатили какие-то шары, Сэвен ничего подобного не видел раньше. БомБом поспешил объяснить:
– Это выездные миры, они сломаны были, но теперь опять тут. Броны прикатывают их на феерию, расширяют и показывают. Чем больше бронов на мир посмотрит, тем сам мир больше становится… А вообще, это очень весело. Отправимся туда! Только я хочу предупредить, что для того чтобы эти миры выездные увидеть, мы сейчас войдём в боркель.
– Куда?
– В боркель. Боркель – это чурданный проём между началами осознанного. Вам нужно забыть, что предметы неоспоримы. Иначе не увидеть выездные миры.
– Я готов.
И они пошли по тропинке в сторону, где стояли эти сгустки, и чем ближе они подходили, тем чётче становились эти шары. Вот они достигли первого, и Сэвен увидел, что это вовсе никакой не шар, а самая настоящая ситуация, а именно – фея моргала. Её большие глазные веки соприкасались друг с другом так плавно, что хотелось самому стать плавностью. Раньше бы он никогда не продумал это именно так, что "фея моргала", но теперь у него как будто освободилось воображение, и он именно так тут всё увидел: моргала фея.
Потом они шли по дороге, и он заметил, что по дороге также идёт человек с двумя мешками, в каждом мешке упакованы его жабры (и как ему эти жабры удалось увидеть?!).
– БомБом, это кто?
– Это наш дизайнер, придумывает новые образы тела.
Дальше они наткнулись на какую-то то ли бочку, то ли кабинку. Фарул тут не сразу понял, что это такое, но решил разузнать, а для этого он разделся совсем и вошёл внутрь. В кабинке стоял какой-то особый прохладный дым. В первые несколько секунд ничего не происходило, а потом он почувствовал, как мурашки обвивают его с головы до ног.
– Это же отлично! – крикнул он через открытый верх. – БомБом, а кто такое изобрёл?
– Это брон из людей, бывший австриец Грис, у него раньше была гусиная ферма, а потом он занялся разведением мурашек…
Потом они ещё видели фабрику по выращиванию теней, чудесообразующее предприятие, попробовали питательный юмор, расписали под впечатления нерасписанные ещё скалы…
– Это было здорово, БомБом, никогда бы не подумал, что так весело может быть.
– Без вас бы ничего не вышло. Когда связи распались, мы не могли проводить феерию, потому что это опасно было, мы все могли превратиться в чудиков, здесь же тонкая грань между всем.
Потом они молча сидели у воды. Сэвен чувствовал, что почти уже прошёл этот урок по ошибкам, ещё не созданным. Здесь ему не хотелось больше борцом быть, соревноваться, суетить, но хотелось ему теперь избранно развиваться, созерцать, организуя себя и всё вокруг из множественных фрагментов в единый смысл – выстраивать очертания Паредем вместе с другими.
– БомБом, я счастлив тут по-настоящему, но я должен привести её тоже, мы должны быть вместе тут. Мне сейчас потребуется твоя помощь. Добудь несколько веток индигоферы, не разрушай растение, но возьми от него немного. Когда достанешь, приноси это к Допсу. Я буду там.
– Хорошо, хозяин, я всё сделаю.
Хамернап убежал исполнять поручение, а Сэвен выбрал место поспокойнее, где не было ни бронов, ни суеты, там только озеро стояло живое, шурилось волнами, выдавало шумы, каждый на четыре концерта. Стратег снял рубашку, ткани, закрыл глаза и снова брёл по своему тонкому пятиклеточному тоннелю. И там не было бордера и карликов и разворота на каждой ноге, но там только глубина была.
– Я научился тебе.
Вода подбегала к берегу и падала на сушу тяжёло, громко, как империя мыслей, и её нельзя было ни остановить, ни прочитать, а Сэвен и не собирался это делать, ему было достаточно знать то, что там – великое.
Озеро это было одним из самых главных мааров, оно создавало такую атмосферу в голове Сэвена, что он мог не беспокоиться о своём рассудке, вода размывала ненужную информацию, а нужную в остатке выкладывала для анализа – это всё вода делала.
И он понял теперь, как образуется новая жизнь или новая ценность – из глубины и вакуума.
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ Переход вовне
…Вскоре Сэвен уже не у воды сидел и не у озера, он сидел на лесенке, той самой, где впервые услышал о бронах и узнал про Паредем и Фе, о том, что ему предстоит связи чинить и пить древесные соки, ловить сачками идеи, бояться чудиков, наблюдать за огненной фиброй, наматывать историю и любить, любить… Он сидел там, а рядом сидел взволнованный немного, но всё так же оптимистично пыхтящий доктор Фарул.
– Ты готов? – спросил он у стратега.
– Да, доктор, пойдёмте.
Они пришли в комнату смысла, где теперь помимо ящичков стояли ещё и катуши с историей всего, что тут было. Сэвен присел на скамейку, взял в руку от каждого катуша по нити.
– Ты уверен, что хочешь это знать?
– Рассказывайте, Фарул.
Допс отхлебнул из своей фляжки пару раз, принял удобную позу, намотал на руку нить из чистого мотка и завел рассказ.
– Итак, мы подумали, что это было бы интересно – передавать мысль напрямую людям и таким способом контролировать их действия, отсекая нежелательные. Но через сны мы не могли пойти, кораны тоже себя изжили, и тогда мы вспомнили про "театр нерв", про постановку эмоций, и мы решили запускать такие ситуации через людей…
– Это вы разрушили связи? – спрашивал Сэвен.
– Мы не хотели разрушать, мы хотели только переустановить связи так, чтобы можно было всё понимать и, значит, всё контролировать…
– Ну а я был нужен зачем?
– Чтобы узнать нынешнюю схему связей в человеческом мире, чтобы взять её как образец, а потом добавить, что мы хотим. Ты смог на уровне материи построить жизнь, о которой многие мечтают, ты улавливаешь связи в материальном мире…
– То есть вы хотели узнать, как стать успешным в человеческом мире, как стать богатым и успешным? А все эти лодки, фонари, чинители интуиций – это всё антураж был, так?
– Мы сделали вид, что делаем то же самое, что и ты, но это был муляж на уровне идей. Паредем – муляж, который был муляжом до того момента, пока ты не помог нам уловить особые связи и починить слова, то есть пока эта книга не была написана. Чем больше книги написано, тем больше Паредем становится реальной, она проходит через восприятие людей и становится реальной…
– А что у Ши с реальностью? Эго же она всё придумала, она автор…
– Ши малореальная в привычном смысле, она есть её же воображение. Но она старается воплотиться, вот прямо сейчас, с каждым словом…
– Это я понял, но вот почему она не довела дело до конца? Она же так и не узнала, как устанавливаются связи в материи.
– Но нет же, говорю, она узнала! Понимаешь, она хотела понять, как работает твоя мысль, по какой схеме, и она помещала тебя в разные ситуации и сталкивала тебя с разными существами, анализируя твои реакции.
– И с собой тоже…
– Конечно.
– Это ведь жестоко очень.
– Ши говорит: если бы не существовало смерти, броны не были бы столь расточительны в плане своих мечтаний, но они ограничены до сих пор и потому вынуждены действовать чётко и агрессивно.
Сэвен расхохотался.
– А я поверил ей, я полюбил… Умница, девочка. И теперь, как я понимаю, когда все хорошенько покопались в моей черепушке, меня аккуратно уберут, да? Это же всего лишь книга, которую она пишет?!
– Ты прав, Сэвен, ты можешь прямо сейчас исчезнуть, если Ши пожелает, но, думаю, пара моментов у нас ещё есть в этой истории. Если хочешь, спроси ещё что-нибудь.
Стратег продолжал нервно улыбаться.
– Хорошо, с главными героями более-менее понятно, а вы? Что вы такое?
– Я – промежуточный персонаж, если говорить словами Ши, я – сцепка, поэтому я не мог ни на что влиять, но мог подсказывать тебе придуманные тобой же решения. У меня даже характера своего не было, так, пара привычек. Я был эмоциональными весами, контролировал твои прорывы, не давая зайти дальше положенного, я двигал тебя к развитию нужных нам ситуаций. Лон – то же самое.
– Вот уж спасибо. А хамернап? Что это? Образ из ряда тотемы, духи, ангелы-хранители?
– Нет, это существо, которое занималось созданием бытового комфорта для тебя. Как бы ты мыслил не будучи хорошо устроен в быту?
– Тоже верно.
Стратег пододвинулся к доктору с очередным вопросом.
– Ладно, а что со мной будет после того, как меня удалят?
– Ты и не вспомнишь, что был тут, у тебя даже идеи такой не возникнет.
– И Ши я тоже не вспомню?
– Нет.
– И этот разговор?
– Не вспомнишь.
– А это мы ещё посмотрим… БомБом!
В комнату осторожно на пяточках вошёл хамернап с привычным для него лицом провинившегося волшебника.
– Ты принёс?
– Вот они.