А почему тогда, в дошкольном детстве, я так запал на эту песню Окуджавы – мне и до сих пор было непонятно. Вроде и в словах ничего особенного, и музыка средненькая, а вот проникала в душу до самой глубины. И оттуда, с глубины, поднимались и радость, и тревога, и надежда, и страх. Пугал меня, лет чуть ли не до семи, этот загадочный "силуэт совиный", который клонится с облучка. Будь это просто сказкой, всё было бы правильно и понятно. Эка невидаль – сова управляет бричкой. Может, это сова из "Винни-пуха", или какая-нибудь в том же роде. Но сова из песни была непонятной и доводила меня чуть ли не до слёз. То ли ужаса, то ли восторга. "Ничего, попозже эту сову мы разъясним", улыбался Дед, но так ничего и не разъяснил. "Не нервируй ребёнка, у него комплексы будут, другое что-нибудь пой!" – требовала от него баба Маша, но тут уже восставал я. "Не надо другое! Надо про это! Про сову!"
– Подъезжаем помаленьку, – нарушил молчание Миша. – Значит, вот как делаем: сперва я вас возле озера высажу, потом отъеду поближе к посёлку. Послушаю, что там… не напортила бы, в самом деле, погода. Может, они на лыжах и не выйдут, метели побоятся. Если решатся всё же, тогда я быстренько к вам, они до озера как минимум минут сорок чапать буду. По-любасу отзвонюсь.
Машина свернула с шоссе на почти незаметную боковую дорогу и не спеша покатила по лесу. Тут уже была настоящая зима – кусты чуть ли не по верхушки в снегу, на чёрных еловых лапах – самые настоящие сугробы. Страшно подумать, что по такому лесу придётся пробираться на своих двоих.
Слегка развиднелось, но лишь оттого, что невидимое за тучами солнце поднялось повыше. А сами тучи, беременные снегом, казалось, стали ещё плотнее.
– Вот тут, мужики, десантируйтесь, – остановил "Иволгу" Миша. – Сюда же и подъеду потом, а пока я разведкой займусь, вы вокруг озера походите, наметьте пути отступления.
Мы с Димой вышли. Сразу же пахнуло еловой смолой, далёким дымом, и почему-то даже грибами – хотя и не сезон.
Против моих опасений, идти по заснеженному лесу оказалось не так уж трудно. Главное – экипировка соответствующая. Ботинки с высокой шнуровкой (специально вчера купил в "Юниоре" возле метро) совершенно не пропускали снега, непромокаемые тонкие штаны поверх обычных лыжных брюк не сковывали движений. Хотя, наверное, тут и адреналин влиял. Пусть не море, а снег – всё равно казался по колено. Хотя реально доходил едва ли не до пояса.
Мы с Димой шли почти молча, обмениваясь лишь короткими репликами: "правее возьми чуток", "не, между этими ёлками не пролезешь, лучше вон там, по дуге", "осторожнее, тут брёвна какие-то под снегом". В принципе, пути отступления вполне проходимые, не такой уж тут бурелом. Но лыжникам, конечно, придётся несладко.
Наконец выбрели к противоположному берегу озера – где проходила лыжня. Само озеро ещё не схватилось льдом – только с краёв, и то чуть-чуть, а в середине едва заметно дымилась чёрная вода.
– Не хотелось бы сейчас окунуться, – подумал я вслух.
– Ну, на вкус и цвет… – хмыкнул Дима. – Я вот моржевал раньше, очень полезно организму. Сейчас уже редко, некогда всё… Ладно, хорош болтать, вот смотри – здесь кусты подходящие, в них и засядем. Сверху, с лыжни, нас хрен увидишь. Так, сейчас у нас десять ноль семь. Завтракают эти в половину десятого обычно… Значит, скоро уже выйдут. Ну, не проспим, Мишаня отзвонится.
– Слушай, я чего не пойму, – заинтересовался я, – ты ж сам велел комм отключить и батарею вынуть. Почему мне нельзя, а вам можно?
– Элементарно, Ватсон! Во-первых, потому что тебя слушают, а нас нет. Во-вторых, у нас с Мишаней вообще не коммы, а рации. Радиус действия пять кэмэ. Реально даже чуток меньше, если учитывать неровности рельефа. А где ты видишь ровности? Так что не боись, чекисты здесь не ходят. А вот лыжники ходят, и не только наши объекты. Так что без дела не болтай, лады? Притворись кустиком.
Я притворился. Я-кустик сидел на корточках, читал Иисусову молитву и мечтал, чтобы всё скорее уж кончилось. Адреналин бурлил в крови и требовал что-то делать, куда-то бежать, кого-то рвать – а приходилось тихо сидеть.
Спустя бесконечность у Димы что-то негромко засвиристело. Он вынул из-за пазухи узкую чёрную трубку, тихо произнёс: "Приём. Сокол двадцать" – и замолчал минуты на три.
– Значит так, – глухо заговорил он, убирая рацию. – Планы меняются. Миша там послушал и дачу, и прочий местный эфир. В общем, авария у них, без света сидят. Ночью подстанция где-то сгорела, и отремонтируют нескоро. Не раньше понедельника. Поэтому сегодня никаких лыж у наших клиентов не намечается, и более того – поедут в городскую квартиру. А квартирка у них, между прочим, в таком элитном и охраняемом домике, что туда соваться не с нашим свиным рылом.
– И что ж теперь делать? – поёжился я.
А ведь как всё ладно складывалось!
– Что делать, что делать, – передразнил Дима. – Действовать надо, Саня. И быстро. Пока они ещё тут, пока только собираются. А собираются они хоть и не очень спешно, но обедать собираются уже в городе. У них, видишь ли, беда какая, ещё и генератор сломался, много лет в нём надобности не было, вот и не проверяли. А как припёрло – так вместо света включился закон подлости. Короче, ты понимаешь, что это значит?
– Что? – я не понимал.
– А ещё высшее образование, – укоризненно покачал головой Дима. – Это значит, сигнализация у них на фиг вырубилась, о чём они давно уже на пульт позвонили, чтоб там не дёргались. Поэтому одной головной болью меньше. В общем, так. Сейчас мы быстро выдвигаемся к тому берегу, Мишаня уже катит. Подбирает нас, мы подъезжаем в наглую прямо к их дому. Там в посёлке вообще-то шлагбаум, люди карточку суют, но электроника эта питается от общей сети, так что сейчас вырублена. Ну и подняли его, шлагбаум то есть. Наши клиенты ж не одни такие умные. Многие сейчас в город валят. В общем, применяем силовой вариант. Входим аккуратно, собачек парализатором успокаиваем. Потом в подземный гараж, порезать им колёса на всякий пожарный. Ну а потом в дом. Хватаем твоего пацана и ходу. Если пидоры рыпнутся, значит, огребут. Что, Сань, небось, кулаки чешутся, пощупать им физии хотца?
Я не смог отрицать очевидное.
– Только вот кулаками не надо, – продолжал Дима. – Один из этих гомиков, между прочим, чёрный пояс имеет, по каратэ школы шито-кан. А у тебя ж не то что чёрного, у тебя, небось, и белого пояса нету? Так что придётся применять спецсредства. Вот, держи.
Мы вылезли из кустов, и Дима, сунув руку в подсумок на боку, вынул оттуда что-то чёрное, тускло блеснувшее.
– Держи-держи! Да не бойся, он только похож на боевой, а на самом деле это переделка под игольчатый парализатор. Гуманное оружие, полтора часа неподвижки и никаких побочных последствий. Если, конечно, не в глаз палить. Ты вообще такое в руках держал когда-нибудь? Смотри, всё просто до идиотизма. Вот этот рычаг слева – предохранитель. Опустишь его вниз, как войдём в дом. Это – спусковой крючок. Нажимать надо плавно, чтоб ствол не дёрнулся. Заряда игл тут более чем достаточно. Выстрелов на полсотни. А нам если и потребуется, то пара-тройка, не больше. Поэтому запаску не даю, только лишний вес будет.
Я с некоторым сомнением взял пистолет. Армия, конечно, армией, но там мы имели дело только с бессмертным автоматом Калашникова, да и то стреляли нечасто. Пистолеты же – оружие офицерское, солдату-срочнику ни к чему. С другой стороны, машинка и впрямь не особо хитрая. Уж, пожалуй, ничуть не сложнее дрели-перфоратора с тридцатью программными режимами.
– Да просто в карман сунь, – посоветовал Дима. – У меня-то по-взрослому, – похлопал он себя по левой подмышке, – но тебе такую сбрую сооружать некогда. Да я и не думал, что вообще пестики пригодятся. Подвела нас небесная канцелярия. Ну, погнали. Время – деньги, согласно теории Эйнштейна-Рокфеллера.
И мы погнали. Тем более, надо было успеть до бурана.
Почти успели. Мишаня не стал уж наглеть сверх меры, припарковался у соседнего дома, на вид – совершенно необитаемого. И как только мы с Димой вылезли из "Иволги" – на щёку мне упала снежинка. Потом другая… Ощутимо потемнело, ветер ударил в глаза.
– Ну, сейчас начнётся, – шепнул мне Дима. – Не забудь с предохранителя снять. И аккуратнее, а то себя же и стрельнешь. Всё, на месте.
Владение господ Полозкова и Кривулина впечатляло. До газовых олигархов им, может, было и далеко, но трехэтажный кирпичный дом – розовые кирпичи в шахматном порядке чередовались с голубыми – тянулся куда-то далеко вглубь участка. Небось, там у них и крытый бассейн, и бильярдный зал, и зимний сад… и что ещё полагается лучшим представителям объединённого человечества… Вверху дом венчали остроконечные башенки, оттого он казался средневековым замком. Ну и забор, конечно, мощный. Высотой чуть ли в два моих роста, из гофрированного железа, поверху – частым гребнем заострённые штыри длиной в ладонь.
Ворота – широченные, и танк въехал бы – конечно, были закрыты.
– А как мы, собственно, внутрь попадём? – шепнул я Диме.
– Не вибрируй, технология отработана, – сухо сообщил он. – Дальше давай, до угла.
Когда мы, крадучись, добежали до угла – метров сто, не меньше, – снег, наконец, повалил по-настоящему. Лицо прямо как тёркой драло, глаза слезились.
– Как внутрь войдём, рукавицы сними, только мешать будут, – чуть слышно посоветовал Дима. – Вот, смотри, какие против таких заборов разработаны технологии.