Марк шагнул из проулка, из-за спины Ренни. Белые пряди падали на плечи из-под пестрой косынки-банданы, спутанные ветром, лицо было спокойным и злым. Впервые в жизни мальчик был Марку рад.
- Что за явление? - спросил первый, и в голосе проскользнула неуверенность. Марк был старше… хоть и один, и легче каждого из них.
- Это типа защитник, - прозвучало наглое. - Или ему тоже сумка нужна? Поделим?
Третий сплюнул, и чуть наклонил голову, готовый к драке.
- Ну? - меж сомкнутых пальцев Марка блеснуло лезвие.
- Охренел?! - уже безо всякой рисовки спросил "предводитель". Ренни стоял за спиной брата, и не знал, каким было лицо Марка. Но, кажется, не сильно благостным…
- Пошли отсюда! - прозвучала команда, и подростки поспешили прочь, ускоряя шаги - отойдя на порядочное расстояние, обернулись и вылили на братьев Станка поток брани; только это Марка уже не интересовало.
- Ты с ума сошел? За нож в полицию загремишь, - сказал Ренни, и сообразил, что надо было начать с благодарности.
- Это не нож. "Оса". Придурок, - услышал в ответ.
И, получив чувствительный подзатыльник, не ощутил обиды. В конце концов, Марка могли измолотить так, что мало бы не показалось. А "Оса"… не метод, но, если честно…
- Спасибо, знаешь, я бы не… А мне можно такую же?
Гроза полыхала, и светом, и звуком. По какой-то непонятной случайности гром еще не снес с земли домик и не расколол землю под ним, а когтистые молнии не проткнули крышу, не насадили ее на лилово-белый излом.
- Ты чего? - Марк не спал, трудно было заснуть при таком грохоте.
Пятилетний мальчик сжался в комочек на пороге, зажал уши и боялся сделать хоть шаг, пока не закончился очередной раскат.
- Мы все умрем? - спросил он, с трудом разлепляя губы.
- Что за ерунда? - Марку тоже было не по себе, и он то и дело поглядывал за окно и ждал, когда грохот разорвет воздух.
- Анна сказала, у них в деревне дом сгорел. Сама видела. Мы все сгорим?
- Вот еще… Ползи лучше сюда.
Мальчик проворно, будто лягушонок, добрался до кровати брата, не разгибаясь, нырнул в нее и сунул голову под подушку.
Марку очень хотелось поступить так же, но он не мог при маленьком и слабом. И просто натянул одеяло на уши.
- Эй! Не спишь ведь? А где Ренни? - встревоженная мать заглянула в комнату. - Ему, наверное, страшно! Постель пустая!
- Тут он… Там, под подушкой! - сказал Марк, смотря на мать с легкой досадой и облегчением.
- И нам не страшно! - послышалось из-под подушки. - Ой…
Небо опять громыхнуло.
- Иди, спи, мы тут… справимся.
Что бы ни случилось, думал Ренато. Теперь - что бы ни случилось, дорога одна. Я выбрал свой мир, даже если не могу понять свое место в нем.
Денизы больше не было - исчезла, как многие до нее. Теперь вместо Денизы в комнате убиралась какая-то кудрявая блондинка, робкая и упитанная. Кажется, раньше она иногда приходила в гости к кухарке… теперь, выходит, принадлежала к домашней челяди. Пустое пространство заполняется по своему усмотрению…
Жалеть о Денизе было бессмысленно. Все равно что страдать о промелькнувшем сне… сны заканчиваются, таков порядок вещей.
Но голосок Микаэлы еще звенел за окном, девчонка смеялась, рассказывая какую-то байку садовнику. Слов не разобрать, просто звенит задорная пчелка, и чудится - не иней за стенами, а сочные весенние травы.
Как я не хочу, чтобы ты покидала меня, думал Ренато. Пускай ты вымысел, но я на самом деле тебя любил. А может, ты все же есть? Как награда… Или - как маячок, чтобы я наконец вспомнил?
Не для того ли ты рассказывала о цветах Ашуана, чтобы я пристальней всмотрелся в эти лица?
Древний, пожелтевший от времени альбом лежал на коленях. С фотографий смотрели ровесницы его правнучки.
Шестеро - веселых и грустных, едва отметивших совершеннолетие. Кто знает, может, все они обречены погибнуть скоро - кто от болезни, кто в автокатастрофе - а если кто уцелеет, жизнь ее не пощадит?
Шестеро тех, чьи имена он с трудом вспоминал.
- Микаэла, девочка моя, - прошептал старик. Тяжелые веки опустились, слезы потекли по щекам. Не будет Микаэлы. И не было никогда.
За календарем он следить давно перестал, привык, что живет в прошлом самом разном - куда закинет, то и его. Но несколько дней подряд жизнь шла одна и та же, и Ренни ходил в школу, наконец увидев приятелей, и мать разговаривала по телефону с отцом, у которого был теперь другой дом.
Подкинуло, когда ненароком глянул на календарь. Вот он, день, в одном шаге - можно обвести красным, чтоб не потерять, чтоб наверняка…
Или черным.
И его, кажется, надо будет снова прожить…
Ренни проснулся, когда небо едва посветлело. За окном переругивались едва пробудившиеся вороны. У стекла покачивалась одинокая кленовая ветка, праздничной, багряно-золотой была она в солнечные дни. А сейчас будто маятник, отсчитывающий время, напоминала.
Хотелось встать и убедиться - все в порядке.
Ренни поднялся, прошел на цыпочках по коридору, прильнул ухом к двери. Тихо…
Он вернулся к себе, долго лежал, разглядывая потолок. Ждал, сам не зная чего. Звука, который позволит понять - Марк больше не спит?
Так ведь в прошлый раз никто ничего не понял… почему должен понять сейчас?
А заговорить нельзя.
Может быть, старик Ренато не сомкнул бы глаз больше. А Ренни был только ребенком, и просто валяться в постели не мог. Его одолел сон.
Разбудил мальчишку резкий звук - то ли хлопнувшая дверь, то ли рычание промчавшегося мимо автомобиля. Ренни подскочил, будто ядовитого паука рядом с собой углядел. Сколько времени прошло и где Марк?
Стараясь не скрипнуть половицей, пробрался по коридору к двери в комнату старшего брата. За ней по-прежнему царила тишина. Не выдержав, потянул на себя створку, заглянул внутрь.
В комнате было светло - Марк не задергивал штор на ночь, и летом первые солнечные лучи падали на пол и на постель. Сейчас солнце пряталось за легкой матовой дымкой на небе. Старые настенные часы показывали без пяти десять, маятник двигался вправо и влево, отсчитывая секунды.
Мальчик осторожно подошел и остановил часы - вряд ли привычное постукивание могло разбудить человека, и все же…
Марк еще спал, по лицу не понять было, снится ли ему что-то или он просто отсутствует в любой из реальностей. Ренни присел рядом и смотрел, как дерево за окном покачивает лохматыми оранжевыми ветками, и вертится на подоконнике воробей.