Он попытался вырвать руку из хватки Делиамбра, но вроон держал с неожиданной силой. Валентин почувствовал странное ощущение, как будто по его разуму прокатился аккорд мрачной музыки и где-то под поверхностью его сознания замерцало и вспыхнуло изображение, подобное морскому дракону, плавающему в глубине. Однако он не мог ясно разглядеть его: суть ускользала, и это было хорошо. Он боялся понять, что же это такое. Мрачная и непонятная боль захлестнула его душу. На мгновение ему показалось, что дракон "в глубине его бытия поднимается, плывет через мрак затуманенной памяти к уровню яви. Это испугало его. Знание, страшное и угрожающее знание пряталось в нем и сейчас угрожало вырваться на свободу. Он пробовал сопротивляться и бороться. Валентин видел маленького Делиамбра, смотревшего на него с огромным напряжением, как будто пытавшегося передать ему силу, необходимую для отпора этому темному знанию. С внезапной силой Валентин вырвал руку из хватки вроона и пошатываясь пошел к фургону скандаров. Его сердце бешело колотилось, в висках стучало, он чувствовал усталость и головокружение. Сделав несколько нерешительных шагов, он повернулся и гневно сказал:
- Что вы сделали со мной?
- Я только прикоснулся своей рукой к вашей.
- И передали мне дикую боль!
- Я дал вам доступ к вашей собственной боли,- тихо сказал Делиамбр.- И больше ничего. Вы носите боль внутри себя, Валентин, не чувствуя ее, но она стремится выйти наружу. И этого не избежать.
- Я собираюсь помешать этому.
- У вас нет выбора. Борьба уже началась.
Валентин покачал болящей головой.
- Я не хочу боли и не хочу борьбы. Всю эту неделю я был счастливым человеком.
- Счастливым во сне?
- Эти сны скоро покинут меня. Они должны быть предназначены для кого-то другого.
- Вы верите этому, Валентин?
Валентин помолчал, потом сказал:
- Я хочу, чтобы мне позволили быть тем, кем я хочу быть.
- И кем же?
- Странствующим жонглером. Свободным человеком. Почему вы мучаете меня, Делиамбр?
- Я буду рад, если вы станете жонглером,- мягко сказал вроон.- Я вовсе не желаю вам зла, но то, что хочет человек, часто мало согласуется с тем, что записано на скрижалях истории.
- Я буду мастером-жонглером,- сказал Валентин.
- Я желаю вам этого,- вежливо ответил Делиамбр и ушел.
Валентин медленно выдохнул воздух. Все тело его было напряжено. Он сел на корточки и опустил голову вниз, потом лег, вытянув руки и ноги, стараясь освободиться от странных уз, начавших овладевать им. Постепенно он немного расслабился, но какая-то тревога все же осталась и напряжение не до конца покинуло его. Эти мучительные сны, эти извивающиеся в его памяти драконы, эти знаки и предзнаменования...
Из фургона вышла Карабелла и остановилась рядом с ним, глядя, как он корчится.
- Я помогу вам,- сказала она, присела рядом и потянула его вперед, так что ее сильные пальцы погрузились в напряженные мускулы его шеи и спины. Он почувствовал, что напряженность спадает, хотя настроение оставалось все таким же мрачным.
- Разговор не помог вам? - мягко спросила она.
- Нет.
- Вы не можете говорить об этом?
- Пожалуй, нет,- ответил он.
- Как хотите.
И все же она продолжала ждать, ее глаза настороженно смотрели на него с участием и состраданием.
- Я едва понял то, что эта женщина говорила мне, а то, что понял, не могу принять. Но я не хочу говорить об этом.
- Когда бы вы ни надумали, Валентин,- я здесь. Когда бы вы ни почувствовали потребность выговориться...
- Но не сейчас, а может, и никогда.
Он чувствовал, что Карабелла тянется к нему, стремится облегчить боль, поселившуюся в его душе, чувствовал ее любовь. Валентин заколебался, борясь с собой, потом прерывающимся голосом сказал:
- То, что она говорила мне...
- Да, да...
Нет! Говорить об этих вещах значило придать им реальность, которой они не имели. Они были абсурдны, фантастичны, невероятны.
- ...все это ерунда,- закончил он.
В глазах Карабеллы был упрек, и он отвел свой взгляд в сторону.
- Можете вы допустить такое? - грубо сказал он.- Эта безумная старуха наговорила мне множество ерунды, и я не хочу обсуждать это ни с вами, ни с кем-либо еще. Это был МОЙ разговор, и я не хочу делиться им. Я...- Тут он увидел удивление на ее лице, сбился и закончил совсем другим тоном: - Давайте жонглировать мячами, Карабелла.
- Сейчас?
- Да, прямо сейчас.
- Но...
- Я хочу, чтобы вы научили меня взаимодействию между жонглерами, обмену мячами. Пожалуйста...
- Но через полчаса мы должны уезжать!
- Пожалуйста,- повторил он.
Она кивнула, взбежала по ступеням в фургон и через мгновение появилась с мячами. Они отошли в сторону, чтобы иметь побольше свободного места, и Карабелла бросила ему три мяча. Она была мрачна.
- Что-то не так? - спросил он.
- Изучать новый номер, когда голова занята какими-то проблемами,- не самая удачная мысль.
- Это должно успокоить меня,- сказал он.- Давайте попробуем.
- Как хотите.
Чтобы размяться, она начала жонглировать тремя мячами, которые держала в руках. Валентин последовал ее примеру, но его руки были холодны, а пальцы не хотели реагировать вовремя и, выполняя это простейшее упражнение, он несколько раз уронил мяч. Карабелла ничего не сказала и продолжала жонглировать, пока он начинал один неудачный каскад за другим. Раздражение его все росло. Она больше не пыталась убедить его, что сейчас не подходящий момент для учебы, но ее молчание, ее взгляд, даже ее поза - все без слов говорило об этом. Валентин отчаянно пытался войти в ритм, вы УПАЛИ С ВЫСОКОГО МЕСТА,- услышал он голос толковательницы СНОВ,- И СЕЙЧАС ДОЛЖНЫ НАЧАТЬ СНОВА ПОДНИМАТЬСЯ ТУДА. Он закусил губу. Как можно сосредоточиться, когда тебя мучают такие мысли? Рука и глаз, подумал он, рука и глаз, об остальном нужно забыть, и ВСЕ ЖЕ, ЛОРД ВАЛЕНТИН, ЭТОТ ПОДЪЕМ ЖДЕТ ВАС, И НЕ Я ВОЗЛОЖИЛА НА ВАС ЭТУ ОБЯЗАННОСТЬ. Нет, нет, нет... Его руки дрожали, пальцы были кусочками льда. Одно неверное движение, и мячи разлетелись в стороны.
- Пожалуйста, Валентин,- мягко сказала Карабелла.
- Давайте булавы.
- С ними будет еще хуже. Вы хотите сломать палец?
- Булавы,- повторил он.
Пожав плечами, она собрала мячи и ушла в фургон. Оттуда вышел Слит, зевнул и небрежно кивнул, приветствуя Валентина. Утро начиналось. Один из скандаров полез под фургон приводить что-то в порядок. Карабелла вернулась, неся шесть булав, следом за ней вышел Шанамир, махнул Валентину рукой и ушел кормить маунтов. Валентин взял булавы. Чувствуя на себе холодный взгляд Слита, он заставил себя стать в стойку, бросил вверх одну булаву и небрежно поймал. Все молчали. Валентин попробовал снова и ухитрился держать булавы в воздухе секунд тридцать, но затем они разлетелись, причем одна больно стукнула его по макушке. Валентин поймал взгляд Аутифона Делиамбра, стоявшего в стороне, и снова собрал булавы. Карабелла продолжала жонглировать, стараясь не смотреть в его сторону. Валентин бросил булавы, уронил одну, бросил снова, уронил вторую, бросил в третий раз и вновь после неверного захвата уронил.
Сделав вид, что ничего особенного не случилось, он собрал булавы, но на этот раз Слит подошел к нему и осторожно взял за запястья.
- Не сейчас,- сказал он.- Дайте мне булавы.
- Я хочу практиковаться.
- Жонглирование - это не терапия. У вас что-то не так, вот дело и не идет. Если вы будете продолжать, то можете разрушить ритм, входить в который снова придется неделями.
Валентин попробовал освободиться, но Слит держал его с неожиданной силой. Карабелла бесстрастно продолжала жонглировать в нескольких шагах от них, и наконец Валентин сдался. Пожав плечами, он передал булавы Слиту, который отнес их обратно в фургон. Мгновением позже из него вышел Залзан Кавол, старательно чесавший свою шкуру спереди и сзади, как будто ища блох, и рявкнул:
- Все сюда! Мы уезжаем!
14
Дорога к городу хайрогов Дулорну шла через богатые фермерские районы, зеленые и плодородные под глазом летнего солнца. Подобно большей части Маджипура, это была густонаселенная местность, в которой создали широкую сельскохозяйственную зону, ограниченную оживленными городами-полосами, и фургон весь день ехал то мимо ферм, то через города. Здесь, в Дулорнском Рифте, тянувшемся на восток от Фалкинкипа, климат был особенно подходящим для фермерства, поскольку Рифт был открыт своим северным концом полярным дождям, которые смягчали субтропическую жару, делая ее умеренной и предсказуемой. Растения росли круглый год, и сейчас как раз было время сбора урожая сладких желтых клубней стаджи, из которых делали хлеб, и таких фруктов, как ниук и глейн.
Красота пейзажа смягчила мрачные мысли Валентина. На коротких остановках он переставал думать о вещах, не имевших отношения к происходившему вокруг, и позволял себе наслаждаться бесконечной чередой чудес, которой был Маджипур. Тонкие черные стволы деревьев ниук росли ровными геометрически правильными рядами, уходящими за горизонт; повозки фермеров - хьортов и людей - двигались подобно армии вторжения по полям стаджи, собирая тяжелые клубни.