– Должен сказать, никогда еще так сладко не спал, – сказал на следующее утро Миккельсен и ухмыльнулся. – А ведь я однажды проспал шестьдесят семь лет!
Он был единственным из нас, кто спал. Остальные, за исключением Доусон, все еще надоедливо бормотавшей в углу, проговорили всю ночь, так и не придя к какому-то выводу. Парадоксально, но, хотя поводов доверять спэкам после того, как они меня ослепили, у меня вовсе не должно было остаться, я защищал их сильнее всего. Я понимал, что здесь что-то не так, но этот анклав наверняка не был связан с голосом остальных спэков по какой-то другой причине. Может быть, из-за расстояния, может, из-за погоды, а может, из-за их образа жизни.
Ответа ни у кого не было, но все сошлись на том, что мы скоро уйдем.
Все, кроме Миккельсена.
– К чему такая спешка? – спросил он. – Спэки – интересный народ. – Он сел в кровати. – Я бы хотел остаться.
– Остаться? – подозрительно переспросила Коллиер. По Шуму Миккельсена было ясно, что он собирался не задержаться ненадолго, а…
– У нас ведь исследовательская миссия, так? – сказал он. – Этим и занимаются исследователи. Встречаются с новыми племенами. Находят общий язык.
– Но здесь что-то нечисто, – сказал Уилф.
– А ты не обращаешь на это внимания, потому что тебе хорошо, – сказала Фукунага Миккельсену.
– Я взрослый человек, Конни, – сказал Миккельсен, нахмурившись. – Могу принимать решения самостоятельно.
– Решения, к которым тебя подтолкнул стерилизованный Шум, – сказала Коллиер.
– Это лучше, чем решения, к которым тебя подталкивает страх, – парировал Мик-кельсен.
– Буран утих, – показал нам голос в дверях. Вождь спэков. – Утро ясное.
И я снова почувствовал, как мой Шум стал тише и теплее. Я больше ни о чем не беспокоился. Не хотел ни с кем спорить. По правде говоря, я прекрасно понимал, почему Миккельсен хотел остаться. Какая прекрас ная идея. Это племя, это чудесное племя…
– Нам нужно возвращаться на корабль, – твердо сказала Коллиер.
Я удивленно развернулся, словно кто-то облил меня ледяной водой. Даже Уилф, судя по Шуму, был удивлен. Коллиер и Фукунага настороженно смотрели на нас. Спэки, судя по всему, не могли избавить от страха тех, кто был лишен Шума.
И именно это спасло нам жизни.
– Я провожу вас, – показал нам спэк.
* * *
Они не собирались отпускать нас, не накормив прежде до отвала.
– Откармливают нас, чтобы умилостивить своего бога, – пробормотала Коллиер.
– Оскорбительная ксенофобская чепуха, – сказал Миккельсен так весело, что можно было решить, что он сошел с ума.
Я не знал, что и думать. И Уилф тоже. И от этого я, да и, наверное, Фукунага и Коллиер тоже нервничали еще сильнее. Доусон следовала за нами, бормоча себе под нос.
Вождь спэков провожал нас, а из-за наших спин раздавались теплые прощания остальных. Когда мы добрались до выхода, вождь нажал на ледяную плиту, которая отошла в сторону, словно дверь.
Яркое солнце, отражавшееся от бесконечного белого горизонта, едва не ослепило нас. Все сразу же надели солнечные очки, и их Шум оградил и меня от солнца. Кругом было бело, но вдали виднелась линия леса. Где-то в лесу остался наш корабль.
Наш путь домой. Мы вернемся домой с четырьмя трупами, которые еще предстояло забрать, и этому был не рад даже беспечный Миккельсен.
– Мы сами доберемся, – сказала Коллиер вождю спэков, беззлобно, но не допуская возражений. – Спасибо вам за доброту.
– Но путь далек, вы легко можете потеряться, – удивленно показал спэк.
Коллиер подняла маленький планшет:
– Поисковое устройство. Мы пройдем прямо к кораблю.
– Все равно не понимаю, зачем нам уходить, – сказал Миккельсен, довольно жуя вяленое мясо, которое нам дали в дорогу.
– Я пойду с вами и буду вас охранять, – показал вождь спэков. – Снегач обычно не нападает в ясный день, но я смогу помочь вам успокоить ваши голоса…
– Мой голос вам не успокоить, – холодно сказала Коллиер. – И по правде говоря, я лучше рискну.
– Но…
– Они думают, что вы хотите принести нас в жертву или что-то вроде того, – сказал Миккельсен с полным ртом. – Хотя любой дурак поймет, что сегодня слишком погожий денек для подобного.
Спэк был шокирован:
– Вы правда думаете, что мы хотим совершить подобное?
Назвать воцарившуюся тишину неловкой означало не сказать о ней ничего.
– Как-то все тут у вас странно на нас действует, – наконец сказал Уилф. Он указал на Миккельсена: – Этот спокоен, как голубок, а эта, – он указал на Коллиер, – зла, как волчица. – Он нахмурился. – А ведь они вовсе не волчица с голубком.
– Мы нашли способ жить, – показал спэк, и Шум его вибрировал редким презрением, – способ, отточенный множеством поколений, способ, который позволяет нам довольствоваться жизнью, которой не знают в других отголосках.
– Конечно, ведь вы от него отделены, – сказала Коллиер, – будто хотите что-то скрыть.
Спэк напрягся:
– Мне жаль, нам жаль, что мы так подействовали на вас. Ваш народ незнаком нам, но мы узнаем в вас братьев, хотя половина из вас и нема.
– Я не немая, – огрызнулась Коллиер.
– А вы отвечаете нам на это злостью, подозрениями, обвинениями и неблагодарностью.
Он брал слова прямо из нашего Шума, и от этого они казались только точнее.
– Четверо членов нашего отряда мертвы, – сказала Фукунага тише, но по-своему так же твердо и настороженно, как Коллиер.
Доусон стояла вдали от нас, всматриваясь в горизонт, и никто не мог знать, что она там видела, а Миккельсен просто продолжал жевать, словно ребенок, уплетающий пудинг.
– Мы в этом не виноваты, – сказал спэк, – это вы виновны в том, что пришли на нашу территорию, не зная, какие опасности вас здесь ждут.
– О вас никто не слышал! – Коллиер едва не сорвалась на крик. – Никто не знал, что вы здесь живете! Это почему же?
– Думаю, я выслушал довольно…
– Скоро снег пойдет, – прошептала Доусон.
Мы все посмотрели в ее сторону. Небо к северу от нас, надо льдом, уже не было голубым. Так же, как и вчера, быстрее, чем могли бежать люди, надвигались тучи.
И тогда из леса вдали раздался рев.
– Ты вызвала его своей злостью, – показал спэк.
– Я? Он меня не слышит, забыли? – ответила Коллиер.
Но спэк уже не слушал ее. Он закрыл глаза и…
Снова возникло это чувство легкости. Даже страх, возникший, когда я услышал рев, исчез, как будто он не имел ни малейшего значения.
Я никогда в жизни не чувствовал большего покоя.
Коллиер ударила меня по лицу:
– Эй, проснись! Пошли! Возвращаемся внутрь!
Но вождь спэков стоял на входе в тоннель.
Загораживая нам путь.
– Вам здесь больше не рады. Я не стану рисковать анклавом, – показал он.
– Вы оставите нас здесь? – спросила Фуку-нага.
– Вы сами в этом виноваты, – показал спэк, и в его Шуме было столько печали, что мы замешкались, дав ему достаточно времени, чтобы закрыть проход.
– Нет! – крикнула Коллиер.
Она бросилась на ледяную плиту, но зацепиться было не за что, и оставалось только молотить ее кулаками, а с таким же успехом можно было молотить кулаками падающий снег.
Она обернулась и ошарашенно посмотрела на нас:
– Заперто! Они бросили нас здесь!
Миккельсен пожал плечами, его это, кажется, ничуть не волновало.
– Ну, сами виноваты.
В Шуме Уилфа, таком же нелепо спокойном, как мой, я видел, как Коллиер сжала кулаки, готовясь ударить нас, но ее остановил снова раздавшийся рев.
– Мы все странно себя ведем, – сказал Уилф. – Их Шум что-то сделал со мной, Ли и Миккельсеном, это точно, но похоже, что он и на тебя неладно действует.
Коллиер снова и снова сжимала кулаки, и я понял, что она сдерживает ярость, неуместную даже в нашем прискорбном положении.
– Нам всем нужно прочистить головы, – продолжил Уилф. – Вспомнить, кто мы такие.
Снова раздался рев. Мы ничего не видели – возможно, тварь затаилась среди деревьев, не желая выходить на открытое пространство.
– Уйти бы отсюда и никогда не возвращаться, – сказала Коллиер.
– Угу, – сказал Уилф.
– Мария, – сказала Фукунага, осторожно подойдя к Доусон и положив руку ей на плечо. – Нам нужно идти.
Доусон натянуто улыбнулась и сказала:
– Мы ведь сможем добраться до корабля, да?
– Да, – твердо сказала Коллиер. – Да, сможем.
– Не понимаю, чего все так расстроились, – сказал Миккельсен.
– Заткнись, а? – вспылила Коллиер.
Уилф взял меня за руку, приготовившись вести меня.
– Всем держаться вместе, – сказал он, глядя на лес, когда снова раздался рев. – Нам с чудищем бороться.
– Корабль там, – сказала Коллиер, указывая вправо. – Он в лесу. Чудовище может легко перерезать нам дорогу, если мы побежим, но это наш единственный шанс.
– Согласна, – сказала Фукунага.
– И я, – сказал я.
– Ага, – сказал Уилф, – побежали. Держитесь как можно ближе друг к другу.
Коллиер кивнула, посмотрев на Миккельсена:
– План так прост, что следовать ему смогут даже те, кто не вполне с нами.
Она взяла его за руку. Его это, кажется, слегка позабавило. Фукунага осторожно проделала то же самое с Доусон.
Вновь раздался рев, все еще из чащи леса, но уже ближе. С севера до сих пор дул ветер, нагоняя облака. Грозил скорой гибелью нашему маленькому отряду.
С одной стороны – снежный буран, с другой – чудовище.
Но тут Коллиер просто сказала:
– Бегите.