- Сначала Рекс возьмет машину, - ответил де Ришло. - Потом духом домчится до Амсбери, подымет с постели... - тут герцог сделал мгновенную паузу и осклабился: - не приходского священника, разумеется, но первого попавшегося торговца готовым платьем. Заплатит втридорога за доставленное беспокойство - и обеспечит тебя одеждой. Не бойся: яко благ, яко наг не останешься... Тебе хватит денег, Рекс?
- В избытке. Я собирался на скачки, пока не заварилась эта окаянная каша, и набил купюрами все карманы.
- Тогда, mon ami, принимайся вертеть колесами. Возвращайся прямо сюда, мы и шагу прочь не сделаем.
Американец двинулся прочь. Заурчал мотор, испано-сюиза мелькнула в просвете между каменными столбами и пропала из виду.
- А сейчас, покуда Рекс подрядился работать интендантом, - неторопливо произнес герцог, - изложи-ка мне доходчиво и подробно: как и зачем связался ты с бандой Мокаты?
Саймон вздрогнул.
- Ну... - вымолвил он протяжно, - хотите верьте, хотите - нет, а вина отчасти лежит и на вас, де Ришло.
- На мне? Что сие значит, чер... я хотел сказать, пес... то-есть, нет, - хрен его?..
Герцог запутался окончательно и смолк.
- Нет-нет, разумеется, я вас не упрекаю! Ни в коем случае! Только помните ту долгую беседу в Кардиналз-Фолли, под Рождество?
Де Ришло свел брови у переносицы.
- Насчет алхимии, кажется?..
- Да, речь зашла о превращении низких металлов в благородные.
Герцог улыбнулся:
- Верно. И ты с пеной у рта оспаривал мое утверждение, что существующие отчеты вполне достоверны.
- Вы говорили о Гельвеции.
- Правильно. Гельвеций отрицал возможности алхимии с куда большим жаром, нежели ты сам. Однако, в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году, в Гааге, он принял у себя некоего ученого мужа, отыскавшего философский камень, и умудрился похитить у "шарлатана" немного красноватого порошка, которым тот пользовался. Похитил довольно любопытно: поддел длинным ухоженным ногтем самую малость волшебного вещества прямо в присутствии ничего не заподозрившего гостя, и под ногтем же сохранял, пока не выпроводил визитера восвояси. Потом пустил порошок в дело и буквально остолбенел, когда крохотный кусочек свинца обратился золотом. Ты посмеялся над моим рассказом, но случай подтверждается таким несомненным авторитетом, как Бенедикт Спиноза.
- Да, - буркнул Саймон, - Посмеялся. Но и любопытство начало разбирать. Я не поленился зарыться в книги и проверить этот случай. Свидетельство Спинозы, человека совершенно трезвого и здравомыслящего, оказалось последней каплей.
- Вы привередливы, mon ami. Гельвеций был ничуть не менее трезв и здравомыслящ. А вдобавок, чрезвычайно скептически настроен сам.
- Знаю... Повелий, главный проверяющий при Нидерландском Монетном Дворе, семь раз подвергал Гельвециево золото пробе в присутствии семи лучших ювелиров Гааги - и все единодушно сошлись во мнении: чистейший металл. Разумеется, можно возразить: Гельвеций просто надул их, подсунул комочек самого обыкновенного золота... Только вот беда, корысти Гельвецию от подобного обмана было ни на грош. Он постоянно ругал и алхимию и алхимиков, честил проходимцами, суеверами. Он сразу объявил, что похитил порошок и понятия не имеет о его составе, а значит, ни о какой жажде стяжать славу гениального ученого и речи вести нельзя... Потом я, понятно, заказал в библиотеке отчеты Беригора Пизанского и Ван Гельмонта.
- И много почерпал?
- Нет, но скептицизма изрядно поубавилось. Ван Гельмонт был в свое время величайшим ученым химиком и, подобно Гельвецию, постоянно утверждал, что мысль о превращении низших металлов в золото - дикая и несусветная чушь. Потом история вернулась на круги своя: кто-то подарил ему щепотку чудесного порошка, Ван Гельмонт собственноручно получил комочек золота, заявил об этом... И тоже ни самомалейшей выгоды либо славы не извлек.
- Могу добавить еще чуток любопытных сведений, - сказал герцог. - Раймунд Луллий, иногда именуемый Рамоном Льюлем, - философ и языковед, сделавший для каталанского литературного языка приблизительно то же самое, что сделал для итальянского Данте Алигьери, - производил золото, обогащая короля Эдуарда Третьего Английского. Джордж Риплей подарил рыцарям Родосского ордена сто тысяч фунтов алхимического золота. Император Август Саксонский оставил семнадцать миллионов риксдалеров, а папа Иоанн Второй Авиньонский - двадцать пять миллионов флоринами. Названные суммы по тем временам были не просто громадны, а громадны чудовищно, почти невообразимо. Иоанн и Август числились едва ли не полунищими, ни тому, ни другому подобных денег и во сто лет не привелось бы накопить. Зато оба вовсю занимались алхимией, и трансмутация - превращение металлов - единственное разумное объяснение столь баснословным состояниям, обнаруженным в сундуках и ларцах после кончины владельцев.
Саймон кивнул:
- Понимаю. И уж если отвергать свидетельства таких прославленных людей, как Спиноза и Ван Гельмонт, то прикажите высмеять заодно и всякого современного ученого, который уверяет, будто измерил расстояние до звезд или размеры молекул!
- Гм! Толпа принимает научные истины без лишних вопросов только если об этих истинах вопят на каждом углу. Никого не удивляет, например феномен воспламенения серы, ибо всякий волен таскать в кармане спичечный коробок. А вот хранись этот эффект в строгой тайне маленькой и замкнутой группой посвященных - по сей день считали бы, что серная спичка - чушь и вымысел. Алхимики же как раз и составляли маленькую, чрезвычайно замкнутую касту.
- Истинный алхимик, - продолжил де Ришло, - стоит особняком от окружающего мира, он безразличен к суете и должен хранить совершенную чистоту помыслов, дабы преуспеть в своем великом деле. Золото для этих людей - мусор, никчемный побочный продукт... Обычно алхимик производит презренного металла не более, чем требуется на скромные ежедневные потребности, а непосвященных и на пушечный выстрел не подпускает к секретам трансмутации. Следовательно, алхимик есть враль, суевер и бессовестный шарлатан... Но в нашем-то веке уже признано: материя состоит из электронов, протонов, атомов, молекул! Молоко делают прочнее бетона, стекло превращают в женские платья, растворенные древесные волокна становятся пластмассами; кристаллы растут, хотя они - просто разновидность камня; и дерево, и человеческая плоть обращаются в последней стадии распада совершенно схожей субстанцией... Алмазы - и те научились выращивать искусственно!
- Конечно! - подхватил Саймон, увлекшись и начисто позабыв, где находится и как попал сюда. - Что до металлов, они, в основе своей, состоят из ртути и серы, а потому и могут сгущаться, либо даже просто возникать при обработке различными солями. Различие в пропорциях меж тремя составляющими объясняет химические и физические свойства того или иного металла, который, в конечном итоге, есть детище минерального мира. Низшие металлы просто не "дозрели", потому что сера и ртуть не успели смешаться в требуемом соотношении прежде, нежели застыли и отвердели... Порошок, именуемый философским камнем, просто фермент, вызывающий продолжение начатого и прерванного самою Природой процесса, подталкивающий металлы к дальнейшему вызреванию в золото.
- Именно. И ты, получается, решил попытать счастья?
- Не-а!
Саймон решительно помотал узкой головой.
- Я не дурак. Алхимия требует человека целиком, без остатка. Целая жизнь исступленного труда - умственного и физического; проб, ошибок - а в награду, всего скорее, - провал и разочарование... К тому же, трансмутация в истинном, высшем смысле слова - это непостижимая тайна превращения Материи в Свет...
Аарон поежился и, точно делая над собою усилие, продолжил:
- Металлы похожи на людей. Низшие металлы - точно люди, рожденные впервые... И те, и другие постепенно очищаются: металлы - геологическими катаклизмами, люди - повторными рождениями, реинкарнациями...
* * *
- Пробудись, - прозвучал где-то в мозгу Родриго уже знакомый серебристый голос. - Изготовься к бою.
Испанца точно пружиной подбросило. Он потянулся к висевшему на ветви мечу еще раньше, нежели разомкнул набрякшие сонной одурью веки.
"Что за бой? - задал он мысленный вопрос. - Кто еще приближается?"
- Враг из плоти и крови, коим незаметно помыкает враг бесплотный и лютый. Также близится новый убийца-упырь, но этот равно опасен любому и почти не повинуется черным хозяевам. Берегись умертвий...
"Не понимаю, - отчаянно подумал Родриго. - Защитник мой, хранитель мой, прости, но я не понимаю! Я очень устал..."
- Собери воедино все оставшиеся силы - их еще довольно. Возьми все оружие, каким располагаешь. Помни о моем подарке! Пять обычных стрел у тебя в колчане, и шесть серебряных. Ложись у корней дуба и обороняйся издали, покуда сможешь. Эрна будет спать - я позаботился об этом. Иначе твоя возлюбленная никогда не станет прежней... Грядущая битва - не для женских очей.
Неземной голос немного помолчал и продолжил:
- Я очень хотел дать вам покой и отдых до зари, однако натиск чрезмерно силен... Сражаться против тьмы во имя света! Пора. Вставай, Родриго. Я помогу тебе, укреплю десницу, отведу смертоносные удары... Но и сам постарайся не оплошать. Пора, мой друг!