Фу. Чуть не влипла. Кто бы мог подумать, что упоминание о бублике с черникой способно так разозлить мою мачеху? Наверно, стоило на всякий случай упомянуть клубничный сливочный сыр. Нелегко смириться с тем, что ты не оправдала надежд женщины, которая тебя вырастила, но, черт возьми, я сделала все, что могла. Она осталась бы недовольна, даже изобрети я колесо. Или стикеры для записок. Или костный мозг.
Папа поднялся со стула, чтобы меня поцеловать, и тихонько вздохнул, увидев синяки. Я уверена, что Дениз тоже заметила - ее глаза расширились на сотую долю дюйма, потом она справилась с собой, - но поскольку мачеха предпочла притвориться, будто все в порядке, я тоже решила не заострять на этом внимание.
Я приспустила очки и кивком позвала папу поговорить. Он замолчал, поднял брови, обиженный, что я не хочу ничего объяснять при моей противной мачехе, а потом чмокнул меня в лоб.
- Сейчас поднимусь.
Он дал понять, что все равно ждет объяснения.
- Буду наверху, - ответила я, открывая дверь лифта, - если ты меня дождешься.
Папа рассмеялся.
Дениз вздохнула.
Воспитателя из моей мачехи не получилось. Наверно, все душевные силы ушли на мою старшую сестрицу, поскольку к тому времени, когда Дениз принялась за меня, заниматься воспитанием ей уже было лень. Правда, она поделилась со мной кое-какой житейской мудростью. Именно она сообщила мне, что у меня внимания не больше, чем у комара, - имелось в виду, что я слышу только то, что хочу слышать. По крайней мере, мне кажется, она так сказала. Я не слушала. Ах да, еще мачеха предупредила меня, что всем мужчинам нужно только одно.
А вот за это спасибо небесным силам. Мне от мужчин, в общем, тоже ничего особо не надо.
Но, положа руку на сердце, можно ли винить Дениз? Ведь у нее была Джемма. Джемма Ви Дэвидсон. Единственная и неповторимая.
Соперничать с ней было трудно. К тому же мы с Джеммой - полная противоположность. Она голубоглазая блондинка. А я нет.
Джемма всегда училась на "отлично". Я же получала в основном четверки.
Пока Джемма зубрила, я прогуливала уроки.
Пока сестра занималась иностранными языками, я занималась кое-чем другим со смазливым итальянским парнем с нашей улицы.
Наконец Джемма поступила в колледж и спустя три года окончила его с отличием, получив степень бакалавра психологии. Я тоже поступила в колледж и спустя три с половиной года стала бакалавром социологии - с наивысшим отличием.
Джемма так и не простила мне, что я поставила ее в неловкое положение. Но это подстегнуло сестру продолжить образование - как часть нашего бесконечного соперничества за звание лучшей, похожего на борьбу за выживание, только не с такими благородными намерениями. Став магистром, Джемма не остановилась. Ей нужна была ученая степень. Она ее и получила в лице женатого профессора по фамилии Роланд. А потом и диссертацию защитила - как раз к тридцати годам.
Ей явно стоило больше внимания уделять профессору.
Дениз тоже меня не простила. Когда Джемма оканчивала колледж, в глазах нашей мачехи блестели слезы радости. На моем выпускном Дениз закатывала глаза чаще, чем героиновый наркоман со счетом в трастовом фонде. Наверно, она злилась, что из-за меня пришлось пропустить субботнюю встречу в клубе садоводов. А может, ее взбесила футболка с надписью "Маладец", которую я надела под блестящую выпускную мантию.
Но папа мной гордился. Долгое время я делала вид, что этого достаточно. Думала, что в один прекрасный день Дениз обнаружит в себе сверхчеловеческую способность гордиться более чем одним человеком.
Этот день так и не настал. И я нарочно сделала то, чего и ждала от меня Дениз. Я ее разочаровала. В очередной раз. Мачеха считала, что место женщины - в классе у доски. Я же отправилась на встречу с будущими работодателями, которую устраивали в университете, и завербовалась в Корпус мира. Мне было намного проще огорчить Дениз, чем выбиваться из сил, чтобы соответствовать ее ожиданиям. К тому же косые взгляды и печальные вздохи так не ранят, когда они заслужены. Не говоря уже о том, что мне несколько раз доводилось работать с военными, и оказалось - кто бы мог подумать! - среди них полным-полно мужчин в форме. Буквально каждый первый. Красотища!
Наконец лифт дополз до второго этажа. Я помахала папе и шагнула в коридор, который вел к задней двери моего офиса. С парадного, наружного входа, которым я обычно пользовалась, посетители попадали в приемную; за ней находился мой кабинет.
Был еще и третий вход, пользоваться которым было чуть сложнее, - пожарная лестница за домом. Поэтому, когда я увидела в коридоре Гаррета, который ждал меня, прислонившись к двери моего кабинета, я подумала, что он, наверно, вскарабкался именно по ней и влез в окно.
Пижон.
- Ты разве забыл, что мой папа - бывший полицейский? Что тебе здесь надо? - раздраженно осведомилась я. Гаррет был в белой футболке, темном пиджаке и джинсах, которые сидели на нем отлично.
Он выпрямился и вопросительно приподнял бровь.
- С чего это ты решила предпочесть лестнице лифт, который ползет медленнее, чем кукурузная патока?
Черт возьми, Гаррет просто красавец - смуглый, с дымчато-серыми глазами, - вот только мне до этого не было никакого дела. Если на мгновение я и прониклась к нему симпатией, то теперь это чувство подавили возмущение и злость. И я понимала, что так будет всегда.
Я скорчила сердитую гримасу, отперла тяжелую деревянную дверь и посмотрела мимо Гаррета на трех дожидавшихся меня призраков.
- Рада, что вы с нами, - сказала я Барберу. - Стоя вы гораздо выше.
Сассмэн шутливо толкнул его локтем, а Гаррет стремительно прошел в мой кабинет, очевидно, чтобы не наблюдать, как я разговариваю с обоями.
- Прошу прощения, что так себя вел, - извинился Барбер. - Я просто немного растерялся.
От его извинений меня охватило чувство вины за собственную грубость. Может, мне нужно научиться вести себя деликатнее. Однажды я записалась на уроки самообладания, но преподаватель вывел меня из себя.
- Не мне вас судить. - Я похлопала Барбера по плечу. - Я-то не умирала. По крайней мере, официально.
- Официально? - переспросил Сассмэн.
- Долгая история.
- Да-да, - вмешалась Элизабет, - можно нам войти? Думаю, у меня осталось не так много времени, и хочу наглядеться на этого высокого темнокожего красавца. И почему я его не встретила вчера? Умерла бы счастливой.
Я понимала, о чем она. Те же чувства я испытывала к Рейесу.
Мы вошли в кабинет, служивший также выставочным залом моей подружки Пари. На стенах висели темные абстрактные картины, запечатлевшие жизнь Сентрал. На одной была изображена жуткая девушка-гот, отстирывающая кровь с рукавов. Девушка похожа на меня; шутка художницы - я ненавижу стирать. К счастью, меня трудно было узнать в буйстве оттенков серого.
Еще Пари делала татуировки; ее салон находился неподалеку. Это она придумала татуировку, украшавшую мою левую лопатку: маленькая смерть, закутанная в просторный плащ с капюшоном, из-под которого смотрят большие невинные глаза. Пари обожает шутки, понятные только своим.
Гаррет повернулся ко мне. Я постаралась не встречаться с ним взглядом. Вместо этого повесила сумку, включила кофеварку, и тут вошла Куки.
- Ты уже здесь, дорогая?
- Я вернулась! - крикнула я. - И включила кофеварку.
Я держу в офисе кофеварку якобы для того, чтобы следить, сколько кофе пьет моя подруга. На самом же деле - вместо сухих духов.
- Кофе. Слава богу, - произнесла Куки, открыв дверь между кабинетом и приемной. - Ой. - Она заметила Гаррета. - Мистер Своупс, я не знала…
- Он уходит, - отрезала я.
Гаррет улыбнулся мне, затем обрушил всю мощь своей асимметричной ухмылки на Куки.
Ублюдок.
- Вот это да, - восхищенно протянула Элизабет. - Вот об этом я и говорила.
Подавив беспомощный вздох, я наблюдала, как Куки, пробормотав что-то о работе с документами, помахала мне и закрыла за собой дверь, оставив нас наедине.
- Я понимаю, что она чувствует, - промурлыкала Элизабет.
Я плюхнулась за стол, а Гаррет уселся напротив.
- Ну? - начала я.
- Ну? - передразнил он.
- Я тебя сюда не приглашала. Чего тебе, Своупс? У меня три убийства, мне надо работать.
Похоже, его развеселила моя дерзость.
- Я просто думал, что мы могли бы как-нибудь сходить выпить кофе.
- Ого, - проговорила Элизабет, - вы пойдете пить кофе? Я должна это видеть!
Я послала ей хмурый взгляд.
- Никуда мы не пойдем.
Гаррет опустил голову, стараясь сохранять самообладание, чем достал меня окончательно.
- Слушай, я тебе уже все сказала. Хочешь, верь, хочешь, не верь. Второе предпочтительнее. Дверь там. Всего хорошего. Убирайся к черту.
Своупс поднял голову; лицо его было серьезно, но, вопреки моим ожиданиям, он не разозлился, хотя я его послала.
- Во-первых, - устало произнес он, - не хами. Я никак не могу поверить в то, что ты мне рассказала. Дай мне время.
- Не дам.
- Во-вторых, - продолжал он, не смутившись, - как раз об этом я хотел с тобой поговорить.
- Нет.
- Я хотел узнать, как это происходит?
- Легко.
- Ты все время видишь призраки?
- Два раза в месяц по выходным и по праздникам.
- То есть они повсюду?
- Заливается ли вода лягушке в задницу? - спросила я, откинувшись на спинку кресла и задрав на стол ноги в грязных туристических ботинках.
Я положила ногу на ногу, скрестила руки на груди и уставилась на Гаррета, с нетерпением ожидая, что он решит. Верить мне или нет.