- Проваливай, - наконец ответил он глухим голосом, в котором слышалась боль. Парень с трудом взобрался на ящик, вцепился в высокий подоконник, попытался заглянуть в окно, и его стройное мускулистое тело задрожало.
- Ты собираешься туда вернуться? - ошеломленно уточнила я. - Ты с ума сошел!
- Чарли, - прошептала Джемма за моей спиной, - может, нам лучше просто уйти?
Разумеется, я ее проигнорировала.
- Он же тебя чуть не убил.
Парень бросил на меня злой взгляд и повернулся спиной к окну.
- Какая из букв в слове "проваливай" тебе непонятна?
Признаюсь, меня одолели сомнения. Но я даже представить себе не могла, что случится, если он вернется в квартиру.
- Я вызову полицию.
Он резко обернулся и неожиданно проворно, словно никто его и не бил, спрыгнул с ящика на землю и приземлился прямо передо мной.
Незнакомец схватил меня за горло - не сильно, но так, чтобы я почувствовала его руку, - и прижал к кирпичной стене. Какое-то время он пристально смотрел на меня. По его лицу пронесся вихрь эмоций. Гнев. Досада. Страх.
- От этого будет только хуже, - наконец сказал он. Это было предупреждение. В его спокойном голосе сквозило отчаяние.
- Мой дядя полицейский, отец тоже служил в полиции. Я могу тебе помочь. - От незнакомца исходил жар, и я подумала, что он, наверно, простудился. Опасно торчать на холоде в одной футболке.
Похоже, моя смелость его удивила. Он едва не рассмеялся.
- Когда мне понадобится помощь избалованной сопли из Хайте, я тебя позову.
Его враждебный тон меня обескуражил, но лишь на минуту. Я оправилась от удивления и бросилась в атаку:
- Если ты туда вернешься, я вызову полицию. Я не шучу.
Он раздраженно сжал зубы.
- Ты не поможешь, а только навредишь.
Я покачала головой:
- Что-то не верится.
- Ты ничего обо мне не знаешь. И о нем тоже.
- Он твой отец?
Парень замялся и посмотрел на меня с нетерпением, словно обдумывая, как ловчее от меня отделаться. Потом принял решение. Я прочла это по его лицу.
Он помрачнел, подошел ближе, прижался ко мне всем телом, наклонился к моему уху и прошептал:
- Как тебя зовут?
- Чарли, - ответила я; отчего-то мне не хватило смелости промолчать. Потом попыталась выговорить "Дэвидсон", но парень потянул шарф вниз, чтобы лучше разглядеть лицо, и все буквы фамилии слились в один слог, больше похожий на…
- Датч? - переспросил он, сдвинув брови.
Я никогда прежде не встречала такого красавца. Он был крепок, силен и зол. И уязвим.
- Нет, - прошептала я, когда его пальцы спустились вниз и дерзко скользнули по моей груди. - Дэвидсон.
- Тебя когда-нибудь насиловали, Датч?
Я понимала, что он хотел меня шокировать, а для этого все средства хороши, но вопрос все равно меня ошарашил. Я замерла в испуге. Пыталась подавить желание сбежать, проявить твердость, но с инстинктом самосохранения шутки плохи. Я оглянулась на Джемму и поняла, что она мне ничем не поможет. Сестрица стояла с круглыми от изумления глазами, распахнув рот, и рассеянно держала камеру (как будто это еще имело значение), но умудрилась не снять ни секунды.
- Нет, - еле слышно пробормотала я.
Он коснулся щекой моей щеки, а его пальцы сомкнулись на моем горле. Стороннему наблюдателю мы могли показаться обнимающейся в темноте влюбленной парочкой.
Парень раздвинул коленом мои колени и свободной рукой потянулся к самому сокровенному. Я задохнулась от неожиданности, когда его ладонь очутилась у меня между ног, инстинктивно понимая, что дело плохо. Обеими руками я вцепилась в его запястье.
- Пожалуйста, не надо.
Он замер, но его пальцы по-прежнему касались моего паха. Я уперлась ладонью ему в грудь и мягко оттолкнула, надеясь, что он меня отпустит.
- Пожалуйста.
Он ослабил хватку и посмотрел мне в глаза:
- Ты уйдешь?
- Уйду.
Не отрываясь, он смотрел на меня, потом поднял руки и оперся о стену над моей головой.
- Иди, - жестко произнес он.
Это было не предложение. Я нырнула под его руку и, увлекая за собой Джемму, помчалась прочь, пока он не передумал.
Завернув за угол дома, я остановилась и обернулась. Парень забрался на ящик и сидел на нем, глядя в окно. Горько вздохнув, прислонился головой к стене, и я поняла, что он и не думал возвращаться в квартиру. Просто хотел проследить за тем, что происходит внутри.
Интересно, кого же он там оставил. Спустя два дня я узнала это из разговора с разъяренной хозяйкой. Семья из квартиры 2С съехала среди ночи, не заплатив за два месяца, да еще разбила дорогое зеркальное стекло. Из того же чувства самосохранения я не стала распространяться о том, что случилось с окном. Когда хозяйка наконец перестала ныть об утраченных деньгах, она сообщила, что слышала, как жилец называл мальчишку по имени - Рейес. Но мне не давал покоя вопрос, кого же он оставил в квартире. Хозяйка мне сказала.
Сестру. Внутри была его сестра. Один на один с этим садистом.
- Поверить не могу. - Голос Куки вернул меня к действительности. - Получается, он умер?
Куки давным-давно знала, что я вижу призраки. И ее это не смущало.
- В том-то и загвоздка, - протянула я. - Не могу разобраться. Это ни на что не похоже. - Я взглянула на часы. - Черт, мне пора в офис.
- О, хорошая мысль, - хихикнула Куки. - Я мигом.
- Ладно! - Махнув подруге, я вылетела за дверь. - Увидимся. Держитесь, мистер Вонг!
Глава 5
Маладец
Надпись на футболке
С трудом преодолев полтора десятка метров через улицу до задней двери отцовского бара, я размышляла о том, по какой причине все три адвоката могли остаться на земле, вместо того чтобы отправиться в мир иной. По моим расчетам, погрешность которых составляла двенадцать процентов, исходя из радиуса соответствующего доверительного интервала и предупреждений службы здравоохранения, остались они не ради мексиканского фастфуда.
Я задержалась у входа, чтобы убрать в сумку солнечные очки и дать глазам привыкнуть к тусклому освещению в баре.
Бар моего отца великолепен, и это еще мягко сказано. В главном зале потолок, как в соборе, все отделано темным деревом и увешано картинами в рамах, большую часть которых закрывают медали и флажки с различных полицейских сборищ. Если войти с черного хода, то по правую руку будет барная стойка, посередине круглые столики и стулья, а по краям - высокие круглые столы, как в бистро. Но главной гордостью бара была искусная, выкованная более века назад композиция, окружавшая зал, точно древний карниз. Она вилась по периметру, притягивая взгляды к западной стене, где возвышался величественный кованый лифт. Такой увидишь только в кино или в очень старых гостиницах. Все его шестеренки и блоки были открыты для глаз любопытной публики. Правда, на второй этаж он поднимался целую вечность.
Большую часть верхнего этажа занимал мой офис; у него был свой вход сбоку здания - живописная лестница в новоанглийском стиле. Но я усомнилась, что одолею ее без невыносимой боли. Поскольку невыносимой мне казалась любая боль, я решила воспользоваться лифтом в баре, несмотря на все его недостатки.
До меня донесся голос отца, и я улыбнулась. Папа всегда действовал на меня, как дождь на выжженную солнцем пустыню. В детстве он не дал мне пересохнуть и замкнуться в себе. Это было бы просто неприлично.
Я вошла внутрь и заметила его высокую, стройную фигуру; он сидел за столом вместе с моей противной мачехой и старшей родной сестрой. Если папа был дождем, то они скорпионами, и я давным-давно научилась их избегать. Моя мама умерла в родах - истекла кровью, рожая меня. Я не люблю об этом вспоминать. Не прошло года, как папа женился на Дениз. Даже не спросив, что я об этом думаю. Мы с Дениз никогда особенно не ладили.
- Привет, милая, - сказал папа, когда я, напялив солнечные очки, попыталась незаметно проскользнуть мимо них. Сама не понимаю, почему решила, что солнечные очки меня спасут.
Я расстроилась было, что меня заметили, но потом осознала, что это все равно бы произошло. Чертов лифт гудел громче джипа "шевроле" и тащился, как раненая улитка. Дениз наверняка бы заметила темноволосую девушку в очках, поднимающуюся возле нее на лифте.
Я побрела к столику.
- Позавтракай с нами, - предложил папа. - Я с тобой поделюсь.
Дениз и Джемма принесли отцу поесть, чтобы тот не умер с голоду. Меня они явно не ждали - ну надо же! - несмотря на то, что я живу в двух шагах от задней двери.
Джемма не удосужилась поднять глаза от буррито. Ведь от кивка может растрепаться прическа. Дениз только вздохнула на папино приглашение и разрезала буррито, чтобы предложить мне.
- Спасибо, я уже поела, - отказалась я.
Тогда мачеха подняла глаза; видно, мой ответ ее рассердил. Это я умею.
- И что же ты ела? - язвительно поинтересовалась она.
Я задумалась. В вопросе крылся подвох, и я это чувствовала. Она притворялась, что ее волнует мой рацион, чтобы я поверила, будто ей не наплевать. Я молчала, точно язык проглотила: меня не поймаешь на такую дурацкую уловку.
Но мачеха прожгла меня властным взглядом, и я сдалась.
- Бублик с черникой.
Она раздраженно закатила глаза и снова принялась за буррито.