- Ты будешь благодарна мне и будешь знать, что больше никогда ничего подобного не испытаешь. - Он опустился рядом со мной на колени. Его прекрасная кожа покрылась отвратительными красными пятнами. - Когда я кончу… когда я уйду… ты не перенесешь одиночества, потому что будешь знать: никто не будет тебя любить так, как я. Никто. Ты пойдешь к реке и поплывешь. И будешь плыть, пока не выбьешься из сил. Точно как Остин.
Он расстегнул джинсы, и я с полной уверенностью поняла, что он прав. Никто не будет любить меня после такого. Адам никогда не будет любить меня после такого. Я могу утопиться, потеряв любовь, как сделал мой приемный отец.
- Перестань плакать, - сказал он. - Чего нюнишь? Ты этого хочешь! Скажи! Ты меня хочешь.
- Я хочу тебя, - сказала я.
- Не так. Не так.
Он вытянул руку, взял посох и им подтолкнул к себе кубок. Потом выронил посох и схватил кубок.
- Пей, - сказал он.
С этого момента я плохо помню, что было. Следующая ясная мысль возникла, когда моя рука коснулась чего-то гладкого и древнего. Когда я сжала его рукой, от этого предмета по руке распространилась прохлада.
Я посмотрела в лицо Тиму. Глаза его были закрыты, он издавал звериные стоны, но, словно почувствовав мой напряженный взгляд, открыл глаза.
Угол был неподходящий, поэтому я не стала пробовать ничего особого. Просто ткнула серебряным наконечником посоха ему в лицо, представляя себе, как металл вонзается в глаз и проходит сквозь череп.
Конечно, не получилось. У меня нет силы великанов или хотя бы вервольфов. Да и с какими силами можно собраться, когда вы лежите навзничь и на вас кто-то взгромоздился? Но я причинила ему боль.
Он отвалился, и я выбралась из-под него, выронив посох. Я знала, где найти оружие получше. Я кинулась к стойке, где стоял большой лом - стоял там, куда я сама его поставила, после того как передвинула с его помощью двигатель на лишние четверть дюйма.
Я могла бы убежать. Могла принять обличье койота и убежать, пока он отвлекся. Но мне некуда было бежать. После сегодняшнего никто не будет меня любить. Я одинока.
Я научилась издавать необычные звуки, которые как будто свойственны боевым искусствам, хотя в глубине души всегда считала это глупостью. И, когда поднимала лом, как копье, эти звуки возникли из самой глубины моего гнева и отчаяния. И почему-то не показались глупыми.
Он был силен, а я быстра. Когда я сблизилась с ним, он схватил меня за правую руку, ту самую, которую уже повредил.
Я закричала, но не от боли. Я слишком далеко зашла, чтобы чувствовать что-то такое конечное, как физическая боль. Левой рукой я ударила его ломом в живот.
Он упал на пол, закричал, и его начало рвать. Хотя я действовала левой рукой, лом оказался достаточно тяжелым, чтобы разбить ему череп.
Часть меня хотела бить дальше, пока от головы не останутся только осколки черепа. Часть меня знала, что я люблю его. Но я не поддалась этой любви. Не поддалась Сэмюэлю когда-то давно, не поддалась Адаму и сейчас не поддалась Тиму.
Я не стала снова бить его ломом по голове - у меня было более важное дело.
Но как сильно я ни била, металлический лом ничего не мог сделать с кубком. Странно: кубок глиняный, а железо разбивает большинство заклятий малого народа. Я раздробила цемент пола, но лом не оставил на этом проклятом кубке даже вмятины.
Оставляя на полу следы крови и других жидкостей, я искала кувалду, когда услышала рев машины, вылетевшей из-за угла.
Машину я узнала.
Это Адам, но он опоздал. Он больше не может меня любить.
Он рассердится на меня.
Нужно спрятаться. Если он меня не любит, то причинит мне боль, когда рассердится. А когда успокоится, сам почувствует боль. А я не хотела, чтобы ему было больно из-за меня.
Но человеку здесь не спрятаться. Значит, я не буду человеком. Я посмотрела на полки у дальней стены гаража. Койот может там укрыться.
Я переменилась, на трех лапах вскарабкалась на полку и спряталась за несколькими большими ящиками. Здесь было темно.
Из офиса послышался треск: Адам доказал, что висячий замок - не защита от разгневанного вервольфа. Я плотнее прижалась к полке:
- Мерси.
Он не кричал. Ему это не нужно.
Голос долетел до меня и окатил волной гнева. Не похоже на голос Адама, но это он. Я чуть отстранилась от ящиков, чтобы они перестали трястись.
Того, что показалось в дверях гаража, я никогда раньше не видела. Похоже на одну из промежуточных форм при смене облика. Но эта была завершена, как будто сама промежуточная форма стала законченной и полезной. От груди до хвоста он был покрыт черной шерстью, очень функциональными выглядели руки - и пасть, полная зубов. Он стоял прямо, но не как человек. Его ноги были чем-то средним между ногами человека и лапами волка.
Адам.
У меня было всего мгновение на то, чтобы рассмотреть его, потому что в следующий миг Адам увидел тело Тима. С ревом, от которого у меня заболели уши, он набросился на него и стал рвать своими страшными когтями. Это было ужасно… и часть меня тоже хотела рвать это тело в клочья.
Больно будет лишь миг, потом все будет кончено. Я тяжело дышала от боли и страха, но не двигалась с места, потому что Тим велел мне отыскать реку. А еще я не хотела причинить боль Адаму.
Из офиса осторожно входили вервольфы. Бен и Хани - оба в человеческом обличье; я на секунду удивилась, как это им удается, когда Адам в такой ярости. Может, их защитило что-то в этом переходном облике… но затем появился Даррил. Лицо у него было перекошено, на лбу блестел пот, от пота потемнел его вязаный свитер. Именно контроль Даррила позволил остальным не увлечься гневом Адама.
Все остановились у входа, подальше от Адама, и стали оглядываться.
- Вы ее видите? - негромко спросил Даррил.
- Нет, - ответил Бен. - Я не уверен, что она здесь… чуете…
Он замолчал, потому что Адам уронил руку - не свою - и посмотрел на Бена.
- Очевидно, - напряженным голосом сказал Даррил, - мы все чуем ее ужас.
Он опустился на одно колено, как мужчина, делающий предложение возлюбленной.
Бен опустился на оба колена и склонил голову. Хани тоже. Все их внимание было устремлено на Адама.
- Где она?
Его голос звучал гортанно и со странным акцентом: слова исходили из пасти, предназначенной не для речи, а для воя.
- Мы поищем ее, сэр, - очень тихо сказал Даррил.
- Она здесь, - торопливо добавил Бен. - Прячется от нас.
Адам раскрыл огромную пасть и зарычал - скорее как медведь, чем как волк. Он опустился на четвереньки, и я ждала, что он завершит перемену, полностью станет волком. Но он этого не сделал. Я почувствовала, как он требует силу стаи, и стая отдает ему ее. Либо возвращаться из промежуточного состояния легче, либо стая ускорила процесс, но не прошло и пяти минут, как Адам стоял в флюоресцентном свете, нагой, в облике человека.
Он глубоко вдохнул и вытянул шею: в тихом гараже отчетливо прозвучал треск позвонков. Потом от волка остались только запах гнева и янтарный цвет глаз.
- Она еще здесь? - спросил он. - Вы это чуете?
- Ее запах повсюду, - ответил Бен. - Я не могу отследить ее. Но она нашла угол и спряталась. Она не стала бы убегать.
Последние слова он произнес рассеянно, осматривая помещение.
- Почему? - на диво мягким голосом спросил Даррил.
Бен вздохнул, как будто вопрос его удивил.
- Потому что убегаешь, когда есть надежда. Вы видели, что он с ней сделал, слышали, что он говорил. Она здесь.
Они видели, подумала я и вспомнила: техник сказал, что Адам видит все, что записывают камеры. Они все видели: мне стало так стыдно, что захотелось умереть. Потом я вспомнила, что должна сделать, и при мысли о реке, холодной и зовущей, стало легче.
- Мерси? - Адам медленно повернулся. Я закрыла нос хвостом и замерла, зажмурив глаза и положась на слух: уши подскажут, когда они подойдут. - Теперь все в порядке. Ты можешь выйти.
Он ошибается. Ничего не в порядке. Он не любит меня, никто не любит меня, и я одинока.
- Ты можешь призвать ее, - предложил Даррил.
Послышался удар и хрип, будто кто-то задыхался. Не в силах сопротивляться, я выглянула.
Адам прижал Даррила к стене, сжимая ему горло.
- Ты видел, - прошептал он. - Ты видел, что он с ней сделал. И теперь предлагаешь мне сделать то же самое? Привлечь ее магией, которой она не сможет противиться?
Я знала, что напиток из кубка малого народа все еще действует на меня: в животе жгло, я вся дрожала, как при ломке. Но что-то меня тревожило. Я по-прежнему должна понимать реакции Адама, верно? Он так озабочен… так сердит из-за меня. Но если он видел…
Он знает, что я была неверна.
Адам перед всей стаей провозгласил меня своей парой. И хотя теперь я знала, что были и другие сверхъестественные результаты, я понимала связанную с этим политику.
Вервольф, которому неверна его пара, становится слабым. А если это Альфа… я знала, что был один Альфа, пара которого спала с другими, но она делала это с его разрешения. Не приняв Адама, я уже ослабила его положение. Если стая знает, что Тим… что я позволила Тиму…
Адам опустил руку, освобождая Даррила.
- Ты это слышал?
Я перестала скулить, как только осознала, что скулю, но поздно.
- Доносилось отсюда, - сказала Хани. Она сделала несколько шагов к Тиму по пути к моей стороне гаража, Даррил и Бен сопровождали ее. Адам остался на месте, спиной ко мне, широко расставив руки и прижимая их к стене.
Именно на него и напала иная, вышедшая из офиса.