Тим улыбнулся моей шутке, но вынужден был подождать, пока вся толпа не проорала:
- Вей холл эвей, хол эвей Джо!
- Конечно, нет, - сказал он, - но все же люди должны стараться самосовершенствоваться и поступать правильно.
- Но потом ему отрубили голову и приняли конституцию!
Пришлось поторопиться, чтобы успеть сказать раньше, чем грянет хор:
- Например, спать с сестрой и самому вызывать свое падение.
- Вей холл эвей, хол эвей Джо!
Он раздраженно фыркнул.
- Сюжет о короле Артуре во всем Артуровом цикле не единственный и даже не самый важный. Более популярными были Парсеваль, Гавейн и с полдесятка других.
- Ну хорошо, - сказала я. Мы постепенно привыкали друг к другу, и музыка перестала нам мешать. - Согласна, героические деяния описаны достойно, но то, как рисуют женщин, полностью соответствует тогдашнему мнению церкви. Женщина уводит мужчину с праведного пути и предаст тебя, как только ты ей доверишься. - Он начал что-то говорить, но я еще не высказала мысль и не стала останавливаться. - А женщинц-то не виноваты - они так поступают по врожденной слабости.
На самом деле я знала, что это вздор, но мне нравилось дразнить его.
- Это упрощение, - горячо сказал он. - Может быть, популярная версия, которая пересказывалась в середине двенадцатого века, в основном игнорирует женщин. Но почитайте оригинальных авторов вроде Гартмана фон Ауэ или Вольфрама фон Эшенбаха. Их женщины реальные личности, а не просто отражение церковных идеалов.
- Эшенбах - согласна, - сказала я. - Но фон Ауэ - нет. Его "Ивейн" - роман о рыцаре, который отказался от приключений из любви к жене и должен за это заплатить. Поэтому он освобождает женщин, чтобы вернуть себе подлинно мужской статус. Пф! Ни одна из этих женщин не в состоянии освободиться сама. - Я помахала рукой. - И вы не можете отрицать, что весь артуровский цикл основан на истории короле Артура, который женится на самой прекрасной в мире женщине. А она спит с его лучшим другом - и тем самым приводит к гибели двух величайших рыцарей и вызывает падение Камелота, точно так же как Ева вызвала грехопадение человека. Дева Мэрион спасается от сэра Гая Гисборна; она убегает, убивает оленя и обманывает Робина, переодевшись мужчиной.
Он рассмеялся, и этот привлекательный звук как будто удивил его самого не меньше, чем меня.
- Ладно. Сдаюсь. Гиневра была неудачницей.
Его улыбка медленно погасла, он посмотрел за меня
Сэмюэль положил мне на плечо руку и склонился ко мне.
- Все в порядке?
Голос его звучал чуть напряженно, и это заставило меня повернуться и с опаской посмотреть на него.
- Я пришел спасти тебя от скуки, - сказал он, глядя на Тима.
- Мне не скучно, - заверила я, похлопав его по руке. - Иди пой.
Тогда он посмотрел на меня.
- Иди, - твердо сказала я. - Тим меня развлекает. Я знаю: у тебя мало возможностей поиграть с другими музыкантами. Иди.
Сэмюэль не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Поэтому он застал меня врасплох, когда наклонился и поцеловал в губы. Начинался этот поцелуй, конечно, ради Тима, но так было очень недолго.
Однажды Сэмюэль сказал, что, когда живешь долго, есть время попрактиковаться.
От него пахло Сэмюэлем, чистотой и свежестью, и, хоть он давно не был в Монтане, - домом. Гораздо лучше, чем одеколон Тима.
И все же… все же…
Только сегодня днем, разговаривая с Хани, я признала, что у моих отношений с Сэмюэлем нет будущего. И это признание прояснило еще кое-что.
Я любила Сэмюэля. Любила всем сердцем. Но не хотела навсегда связывать с ним свою жизнь. Даже не будь Адама, я чувствовала бы то же самое.
Почему же я так долго этого не признавала?
Потому что Сэмюэль нуждался во мне. За пятнадцать лет, отделявших тот день, когда я убежала от него, прошлой зимы, когда я снова его увидела, что-то в Сэмюэле сломалось.
Старые вервольфы очень уязвимы. Многие сходят с ума, и их приходится убивать. Другие чахнут, отказываются есть - а голодный вервольф чрезвычайно опасен.
Сэмюэль по-прежнему все говорил и делал правильно, но иногда мне начинало казаться, что он следует какому-то сценарию. Как будто думает, что вот это меня тревожит, или об этом следует позаботиться, и начинает действовать, но недостаточно энергично или с небольшим опозданием. А когда я в обличье койота, острое чутье говорит мне, что Сэмюэль нездоров.
Я до смерти боялась, что, если скажу ему, что никогда не приму его в качестве пары, он уйдет куда-нибудь и умрет.
Отчаяние заставило меня ответить на его поцелуй чересчур страстно.
Я не могу потерять Сэмюэля.
Он с легким удивлением во взгляде оторвался от меня. В конце концов, он ведь вервольф: он, несомненно, учуял мою печаль. Я протянула руку и коснулась его щеки.
- Сэм, - сказала я.
Он очень важен для меня, и я его потеряю. Сейчас или позже, когда погублю нас обоих, выбираясь из мягкой заботы, которой он меня окружил.
У него было торжествующее выражение, но оно сменилось более мягким, когда я произнесла его имя.
- Знаешь, ты единственная так меня называешь - и только когда расчувствуешься, - прошептал он. - О чем ты думаешь?
Иногда Сэмюэль слишком умен и проницателен.
- Иди играй, Сэм, - я оттолкнула его. - Все будет в порядке.
Я надеялась, что говорю правду.
- Хорошо, - негромко согласился он и все уничтожил, самодовольно улыбнувшись Тиму. - Поговорим позже.
Обозначил свою территорию перед самцом-соперником.
Я с виноватой улыбкой повернулась к Тиму, но улыбка замерла, когда я увидела, что он смотрит так, будто его предали. Oh тут же скрыл это выражение, но я уже поняла.
Будь оно все проклято.
Я ведь ввязалась в беседу с определенной целью, но разговор заставил меня начисто забыть, чем я занимаюсь. Иначе я была бы осторожнее. Мне нечасто выпадает возможность достать свой диплом историка и стряхнуть с него пыль. Тем не менее мне следовало понять, что для Тима этот разговор значит гораздо больше, чем для меня.
Он считал, что я с ним флиртую, тогда как я просто развлекалась. Ас такими людьми, как Тим, неловкими и непривлекательными по большинству мерок, заигрывают нечасто. И они не знают, насколько серьезно это воспринимать.
Будь я красоткой, могла бы спохватиться скорее или была бы более осторожна - или Тим был бы больше настороже. Но моя смесь крови не дала таких результатов, как у Даррила, второго в стае после Адама: Даррил африканец по отцу и китаец по матери, а у меня смешались кровь англосаксов и кровь туземная, североамериканская. У меня лицо матери, и оно кажется странным при темной коже, унаследованной от отца.
Тим неглуп. Как все люди, которые не очень вписываются в окружение, он, должно быть, еще в школе понял, что если кто-то красивый уделяет тебе внимание, дело нечисто.
Я неплохо выгляжу, но я не красива. Я могу привести себя в порядок, но обычно не забочусь об этом. Сегодня у меня чистая одежда, но никакой косметики, и причесывалась я не слишком старательно, лишь бы волосы в лицо не лезли.
Должно быть совершенно ясно, что разговор мне нравится - до того, что я даже забыла о своей цели: собрать информацию о людях из "Светлого будущего".
Все это пронеслось у меня в голове за то время, которое потребовалось Тиму, чтобы убрать с лица выражение боли и гнева. Впрочем, все это неважно. Я по-прежнему не представляю себе, как выйти из положения, не обидев его - он этого не заслуживает.
И он мне нравится. Стоит ему преодолеть свои комплексы (на что потребовались и некоторые усилия с моей стороны), он становится забавным, умным и готов уступать мне без спора - особенно когда я считаю, что прав он. Это делает его лучше меня.
- Немного собственник? - сказал он. Голос звучал небрежно, но глаза оставались пустыми.
На столе лежал засохший кусочек сыра; я повертела его в пальцах.
- Обычно с ним комфортно, но мы слишком давно знакомы. Он понимает, когда мне хорошо. - Вот, подумала я, подачка твоему эго. - У меня с самого колледжа не было таких бесед.
Ведь я не могла объяснить ему, не смущая нас обоих, что не заигрывала с ним специально. Такое объяснение ближе всего к истине.
Он бледно улыбнулся, хотя до глаз улыбка не дошла.
- Большинство моих друзей не отличат де Труа от Мэлори.
- Я никогда не читала де Труа. - Вероятно, самый знаменитый из средневековых авторов, писавших об Артуре. - Я изучала средневековую Германию, а де Труа француз.
Он пожал плечами… потом покачал головой и глубоко вздохнул.
- Простите. Я не хотел выплескивать на вас свое дурное настроение. Вчера убили одного моего знакомого. Мы не были близки или что-нибудь, но… Никак не подумаешь, что человека могут так убить. Остин привел меня сюда, потому что считал, что нам обоим это не помешает.
- Вы знали охранника из резервации? - спросила я.
Теперь нужна осторожность. Не думаю, чтобы мои отношения с Зи стали общеизвестны, но и лгать не хочется. Не хочу обижать его больше, чем уже успела.
Он кивнул.
- Хоть он и был придурок, но такой смерти не заслуживал.