- Я ему доверяю, но не теряю осторожности, - согласилась я. Дядюшка Майк по своей воле не станет мне вредить, но… - Знаешь, живя с волками, я кое-что поняла: если собеседник не может тебе солгать, самое интересное, на какие вопросы он не отвечает.
Сэмюэль кивнул.
- Я тоже заметил. Этот посох - чем бы он ни был - похищен из дома одной из жертв. И вот об этом он говорить не захотел.
Я дважды зевнула и услышала, как во второй раз у меня щелкнула челюсть.
- Пойду спать. Утром мне нужно пойти в церковь. - Я поколебалась. - Что ты знаешь о Темном Кузнеце из Дронтхейма?
Он улыбнулся.
- Наверно, гораздо меньше тебя. Ведь ты десять лет с ним проработала.
- Сэмюэль Корник! - рявкнула я.
Он рассмеялся.
- Знаешь историю Темного Кузнеца из Дронтхейма?
Я устала, и на меня навалилось слишком многое сразу: Зи, Серые Повелители, Адам, Сэмюэль - и ожидание: когда же Марсилия узнает, что Андре убили не его беспомощные жертвы? Однако я годами пыталась разведать что-нибудь о прошлом Зи. Со слишком уж подчеркнутым уважением относились к нему иные, чтобы за этим не стояла какая-то история. Я просто не смогла ее найти.
- Темный Кузнец, Мерси, Темный Кузнец.
Я притопнула, и Сэмюэль сдался.
- Как только я увидел его нож, я подумал, а не Темный ли он Кузнец. Тот самый, что сковал по меньшей мере один меч, способный разрубать камень.
- Дронтхейм, - пробормотала я. - Трондхейм? Старая столица Норвегии? Но Зи немец.
Сэмюэль пожал плечами.
- Или притворяется немцем, - а может, то, что я читал, неправда. В тех историях, что я слышал, Темный Кузнец - гений и злобный выродок, сын короля Норвегии. А меч, который он сковал, обладал скверной привычкой оборачиваться против своего владельца.
Я немного подумала.
- Хочешь, чтобы я считала злодеем того, кого многие годы считала героем?
- Все со временем меняются, - ответил Сэмюэль.
Я пристально посмотрела ему в глаза. Он говорил совсем не о Зи.
Между нами всегда несколько футов, но пропасть истории гораздо шире: когда-то я слишком его любила. Мне было шестнадцать, ему - на несколько столетий больше. Я видела в нем нежного защитника, рыцаря, который спасет меня и создаст вокруг меня собственный мир. Видела кем-то, для кого я не буду обузой или лишним обязательством. А он видел во мне женщину, способную родить ему жизнеспособных детей.
Вервольфы, за одним исключением, не рождаются. Их создают. Нужно нечто гораздо большее, чем укус или, как я однажды прочла в комиксе, царапина, оставленная когтями. Человек, который хочет стать вервольфом, должен быть ранен так тяжело, что либо умрет, либо станет вервольфом, и тогда его спасет свойственное вервольфам быстрое выздоровление, которое вервольфу, вспыльчивому чудовищу в мире чудовищ, необходимо, чтобы выжить.
Почему-то женщины выдерживают перемену гораздо хуже мужчин. И при этом не могут вынашивать детей. Они могут зачать, но менструации в полнолуние у них такие сильные, что любая беременность - от человека или от вервольфа - заканчивается выкидышем.
Вервольфы могут скрещиваться с людьми и часто берут в жены обычных женщин. Но и у таких женщин процент выкидышей очень высок, и смертность их детей также высока. У Адама есть дочь, родившаяся после его перемены, но у его жены за время нашего с ней знакомства произошло три выкидыша. Те редкие дети, что выживают, бывают только людьми.
Однако у Сэмюэля есть брат, тоже вервольф. Единственный, как я слышала, ребенок, рожденный вервольфом. Его мать была наделена магией - местной, а не европейской, как большинство наделенных магией людей. Ей удавалось вплоть до рождения Чарльза останавливать свои ежемесячные перемены. Ослабленная этими усилиями, она умерла при родах - но ее опыт заставил Сэмюэля задуматься.
Когда меня, не человека и не вервольфа, отдали в стаю его отца, где мне предстояло расти, Сэмюэль увидел свой шанс. Я не обязательно должна меняться - и даже если меняюсь, перемена не бывает очень тяжелой. Хотя настоящие волки убивают койотов, забредших на их территорию, они могут скрещиваться с ними и рождать жизнеспособное потомство.
Сэмюэль ждал до моих шестнадцати лет, а потом влюбил меня в себя.
- Да, мы все меняемся, - сказала я ему. - Я иду спать.
Я всегда знала, что в мире есть чудовища - чудовища и твари злее чудовищ, но еще я знала, что существует Бог, который держит зло на привязи. Поэтому у меня вошло в привычку по воскресеньям исправно ходить в церковь и молиться. После убийства Андре и одержимого демонами вампира только в церкви я чувствовала себя в безопасности.
- У тебя усталый вид.
Руки у пастора Хулио Арнеза большие, мозолистые, с крупными костяшками. Подобно мне, он, до того как выйти на пенсию и стать нашим пастором, зарабатывал на хлеб физическим трудом: работал лесорубом.
- Я слышал о твоем друге, - сказал он. - Он не будет возражать, если я его навещу?
Зи понравился бы мой пастор - пастор Хулио всем нравится. Может, он даже облегчил бы Зи пребывание в тюрьме. Но приближаться к Зи очень опасно.
Поэтому я помотала головой.
- Он из малого народа, - виновато сказала я. - Они не очень высокого мнения о христианстве. Спасибо за предложение.
- Если я чем-нибудь могу помочь, только скажи, - попросил он. Поцеловал меня в лоб и отправил со своим благословением.
Непрерывно думая о Зи, я, едва добралась домой, позвонила на мобильный Тони: не знала, как добиться свидания с Зи.
Он ответил весело и дружелюбно, совсем не как профессионал-полицейский, так что, должно быть, говорил из дома.
- Привет, Мерседес, - сказал он, - не очень любезно с твоей стороны было напускать на нас мисс Райан. Умно, но неприятно.
- Привет, Тони, - ответила я. - Я бы извинилась. Но Зи очень много для меня значит. А он невиновен, поэтому я обратилась к лучшему, кого смогла найти. Но если тебе от этого легче, мне с ней тоже тяжко.
Он рассмеялся.
- Ну ладно, в чем дело?
- Конечно, это глупо, - сказала я, - но до сих пор я ни разу никого не навещала в тюрьме. Как мне навестить Зи? У вас есть часы посещений или что? Мне подождать до понедельника? И где его держат?
Он помолчал.
- Кажется, посещения только по выходным и вечером. Но прежде чем идти туда, тебе стоит поговорить со своим адвокатом, - осторожно сказал Тони.
- Что плохого в нашей с Зи встрече?
Он повторил только:
- Поговори с адвокатом.
Я так и поступила. На карточке, которую мне дала мисс Райан, был указал ее телефон и служебный адрес.
- Мистер Адельбертсмайтер ни с кем не разговаривает, - сказала Джин Райан ледяным тоном, как будто я была в этом виновата. - Мне трудно будет успешно защищать его, если он не поговорит со мной.
Я нахмурилась. Зи, может быть, упрям, но не глуп. И если молчит, на то есть причина.
- Мне нужно с ним увидеться, - сказала я. - Может, я сумею убедить его поговорить с вами.
- Не думаю, что вы сможете его переубедить. - В ее голосе слышалось легкое самодовольство. - Он не стал со мной говорить. Я сказала, что знаю о смерти О'Доннелла, - все, что вы мне рассказали. И вот тут он единственный раз открыл рот. Мол, вы не имели права раскрывать его тайны посторонним. - Она поколебалась. - Дальше шли угрозы, и я не обратила бы на них внимания, поскольку делу моего клиента это пользы не приносит. Но… думаю, следует вас предупредить. Он сказал: "пусть надеется, что я не выйду" - и что он требует немедленного возврата долга. Вы понимаете, что он имеет в виду?
Я ошеломленно кивнула и только потом поняла, что она этого не видит.
- Я купила у него мастерскую. И все еще не рассчиталась за нее.
Я платила Зи ежемесячно, точно как банку. Но у меня пересохло в горле и защипало глаза не из-за денег.
Он думает, я его предала.
Зи из малого народа: он не может лгать.
- Что ж, - сказала адвокат, - он совершенно ясно дал понять, что не желает с вами разговаривать, после чего снова замолчал. Вы по-прежнему хотите пользоваться моими услугами?
В ее голосе прозвучала надежда.
- Да, - сказала я. Ведь я плачу не из своего кармана: в сумке дядюшки Майка лежит вполне достаточно даже для ее расценок.
- Буду честна, мисс Томпсон: если он со мной не разговаривает, я для него совершенно бесполезна.
- Делайте, что можете, - тупо сказала я. - А я тоже постараюсь кое-что сделать.
Тайны. Я слегка вздрогнула, хотя, вернувшись домой, сразу установила нагрев больше 60 градусов, которые установил Сэмюэль, собираясь на последний день "Перекати-поля". Вервольфам нравятся более низкие температуры, чем мне. Сейчас в доме 80, достаточно тепло, и нет никаких причин, чтобы меня знобило.
Я стала думать, что из рассказанного мной разозлило Зи: убийства в резервации или то, что с ним был еще один представитель малого народа.
Черт побери, я не сказала мисс Райан ничего такого, что можно рассказать полиции. Если подумать, то мне следовало рассказать это полиции.
Однако прежде чем говорить с полицией или адвокатом, я должна была у кого-то спросить разрешения, это я знала. Таков первый закон стаи: перед посторонними держи язык за зубами.
Мне следовало узнать у дядюшки Майка, что можно рассказывать полиции - или адвокату, а не полагаться на собственное суждение. Я не сделала этого, потому что знала: если полицейские начнут искать настоящего убийцу, они узнают больше, чем готовы им сказать дядюшка. Майк или любой представитель малого народа.