Я промолчала. Эти мамины "поездки по делам", сначала в одиночку, потом вместе с Диной. Я слабо представляла, что они делают, уезжая вдвоем. Какие вообще разъездные дела могут быть у женщины, всю жизнь работающей то официанткой, то продавщицей, то уборщицей, а то всем сразу? Но та жизнь, которую мы вели, не могла меня устроить. И, став старше, при первой же возможности я уехала. В Москву, конечно. Учиться, обрести стабильность в жизни и свой дом, которого у меня никогда не было, с тех пор, как ушел отец.
Мы въехали в Краснорецкое - довольно обширный поселок с большими земельными участками вокруг каждого дома, садами и огородами. Народ, попадавшийся навстречу, глядел с любопытством. В таких местах появление посторонних всегда событие.
- И куда мы здесь? - спросила я, тоже глядя по сторонам.
- Улица Пушкина, дом пять, - достав из кармана открытку, доложила Дина, - Какой-то там Андрей Иваныч Глебов.
Улиц в Краснорецком было всего три, и назывались они в честь писателей: Пушкина, Гоголя, Некрасова. Дина с гордостью объявила, что никого толком не читала. Опять не удивительно. Блондинка и образование…
Дом Глебовых, зеленый одноэтажный деревянный с высоким крыльцом, был окружен красивым яблоневым садом, к которому примыкал огород, отделенный низким заборчиком.
- Андрей Иваныч поехал в город, будет завтра, - сказала жена Глебова, женщина лет сорока, худощавая, в цветастом халатике, - Ставьте машину в гараж, проходите в дом.
- А наша мать, ее у вас нет? - спросила Дина, - Зинаида Калашникова. Похожа на меня, только старше, конечно, и с короткой стрижкой.
Женщина качнула головой.
- Зинаида побыла недолго и уехала.
- Тогда и мы поедем, - сказала Дина с недоумением.
- Ну, куда же вы поедете на ночь глядя? - возразила хозяйка дома, - Мост скоро поднимут. Заночуете, утром поедете. Кроме того, Андрей Иваныч ведь вас ждал. Он вам должен что-то передать от вашей мамы.
- На словах? - с таким же недоумением, как Дина, спросила я.
- Нет, какую-то вещь, - жена Андрея Иваныча пожала плечами, показывая, что не в курсе, - Ну, пойдемте в дом, поужинаете. Меня зовут Нина Евгеньевна.
Это был настоящий деревенский дом, обжитой десятилетиями, и потому уютный, не взирая на неказистость постройки и небогатую обстановку. Наверное, в детстве меня бы вполне устроили скрипучие полы, застеленные узкими половиками, кровати с железными спинками, накрытые кружевными салфетками наволочки, выложенные поверх покрывала горкой, громко тикающие часы с гирьками и плюшевые коврики на стенах, изображающие оленей в лесу и картину Васнецова "Три богатыря".
- Точно - дыра! - шепотом сказала мне Дина, оглядев большую комнату, которую здесь называли "горницей".
- В следующий раз поедем за мамой в Швейцарию, - ответила я.
Зато ужин у сестрицы нареканий не вызвал. Это была настоящая еда, основанная на натуральном хозяйстве, не то, что в том утреннем кафе. Я старалась не слишком объедать хозяев, а вот Дина налегала во всю. Мне даже стало неудобно перед Ниной Евгеньевной.
- Я вам постелю в задней комнате, которая в сад выходит, - сказала она, когда мы поели, а за окном стало темнеть, - Там есть рукомойник, таз. Удобства у нас во дворе, так что на ночь поставьте ведро. Возьмите в сенях.
- Что, думаете, испугаемся выйти? - ухмыльнулась Дина.
- Мы на улицу после заката не ходим, - объяснила Нина Евгеньевна.
При этом она странно улыбнулась и больше ничего не добавила. Мы с Диной переглянулись.
- Почему? - как обычно напрямик спросила сестра.
- Не ходим, - мягко, но уклончиво ответила хозяйка, - И вам не надо. И не открывайте на ночь форточку. Комары у нас злые.
Она собрала со стола тарелки и вышла из горницы в сени, к рукомойнику.
- Комары, - повторила Дина, глядя ей вслед, - Интересненько.
- То есть? - переспросила я.
Дина качнула головой, ничего не ответив.
- Давай что ли спать завалимся на здешних скрипучих койках, - предложила она, - Перинки, должно быть, мягкие.
Я не стала ничего возражать. Почти сутки в машине меня вымотали. Хотелось найти удобное для сна местечко, забиться под одеяло и ни о чем не думать. Разве что…
- Почему она уехала, не дождавшись нас? Зачем тогда звала?
Железные кровати со старомодными пружинными матрасами показались такими удобными. Глаза бы сами закрылись, если бы не тревога в мыслях.
- Ты у меня спрашиваешь? Значит, так было нужно.
- Ты это говоришь с тех пор, как мне было лет пять. Послушать тебя, так мама все и всегда делает правильно.
- А послушать тебя, так она чудище какое-то. Знаешь, давай лучше спать. Завтра вернется Глебов, он расскажет, что к чему.
Дина демонстративно отвернулась к стене. Ее кровать была в глубине комнаты, ближе к двери в коридор. Моя стояла прямо у окна, прикрытого тюлевой занавеской. За стеклом на ночном ветерке покачивались ветки яблонь. В комнате было немного душно, и я подумывала, не нарушить ли запрет, не открыть ли форточку? Тихонько встав со скрипучего матраса, я подошла к окну и выглянула. К ночи облака разошлись окончательно, светила луна, серебря траву под деревьями. По траве полз туман. Он подбирался к окнам, желая просочиться в дом, но не мог пробиться сквозь тяжелые старые рамы. На улице было тихо, как бывает только в деревне. В глубокую сонную тишину гармонично вливалось приглушенное стрекотание насекомых. Цикад или кузнечиков - не разбираюсь в этом. Потом в эту тишину вдруг ворвался знакомый неприятный звук. Резкий визгливый рев мотора. Где-то по краю поселка пронеслись несколько мотоциклов. Они ехали прямо сюда, к дому Глебовых. Я услышала, как они остановились возле забора выходящего на улицу палисадника.
- Эй, откройте! - требовательно крикнул грубый молодой голос.
Послышался громкий стук в ворота. За соседними заборами залаяли собаки. Я настороженно слушала, что будет дальше. Стук повторился.
- Откройте!
В сенях прошелестели осторожные шаги. Нина Евгеньевна подошла к двери на крыльцо.
- Ребята, уходите, - твердо произнесла она, стоя за закрытой дверью.
- Впустите нас, Нина Евгеньевна, - опять потребовал другой молодой голос.
- Нет, - отрезала хозяйка, - Идите домой. Я не открою.
Дина оторвала голову от подушки.
- Что такое? - сонно промычала она.
Я приложила палец к губам. У ворот происходило что-то непонятное. Было очевидно, что в дом ломятся хулиганы на мотоциклах. Но для того, чтобы ворваться во двор, им требуется приглашение хозяйки. А Нина Евгеньевна его не дает, не боясь, что ее не послушаются. Стук у ворот повторился несколько раз, потом снова взревели моторы, и их рокот стих на другом конце Краснорецкого. Прошло несколько минут, потом шаги Нины Евгеньевны переместились обратно в ее комнату. Мне показалось, на ходу она скороговоркой шептала молитву. Еще долго беспокойно лаяли собаки.
- Что за хрень? - сердито проговорила Дина, садясь на кровати.
- Понятие не имею, - ответила я.
Форточку открывать расхотелось.
То ли дело было в усталости с дороги, то ли в волшебном деревенском воздухе, но проснулась я позже обычного. В окно светило солнце, на улице перекликались петухи. Кровать моей сестры уже была застелена. Я блаженно потянулась и вышла в сени. Открытая дверь на застекленную веранду, которую деревенские называют "терраской", проливала на деревянные половицы потоки утреннего света. Нина Евгеньевна собирала на стол. Пахло едой.
- А, Сима, проснулись? Молодец, как раз к завтраку, - улыбнулась женщина, жестом приглашая меня за стол.
Я поблагодарила кивком и задержалась в сенях возле умывальника. Выйдя на терраску, я увидела в окно мальчишек, гроздьями повисших на заборе. Они, догадалась я, пытались разглядеть, как Дина моется в деревянной кабинке летнего душа, установленной в саду. Нина Евгеньевна, посмотрела в том же направлении и усмехнулась.
- Ваша сестра популярна.
- Да, у мужчин любого возраста, - улыбнулась я и вдруг вспомнила о событиях прошедшей ночи, - Нина Евгеньевна, а кто это был сегодня ночью?
- Да, мальчишки хулиганят, - Нина Евгеньевна ответила небрежно, но отчего-то низко наклонила голову, хлопоча вокруг стола, - Как вечер, так они давай гонять по поселку. Озорничают.
- Вы поэтому не выходите вечером на улицу? - спросила я и, получив утвердительный кивок, добавила, - А в милицию обращались, участковый-то что говорит?
- Да зачем сразу в милицию? - хозяйка улыбнулась смущенно и натянуто.
- Они что бандиты? - предположила я.
- Нет просто шпана, - возразила Нина Евгеньевна; на улице залаяла собака, и она с преувеличенным интересом оглянулась на окна, чтобы покончить с устроенным мною допросом, - О, вот и наш хозяин приехал.
Ворота открыли снаружи, и во двор въехала зеленая "Нива". Из нее вышел мужчина со светлыми волосами и бородкой, такой же худощавый, как Нина Евгеньевна, чем-то неуловимо на нее похожий. Говорят, люди часто выбирают себе в пару того, кто напоминает их самих. Интересно, со стороны мы с Лешкой тоже так выглядим? Приеду в Москву, спрошу у Нади и Сорокина.
Когда Андрей Иваныч поднялся на крыльцо и вошел в терраску, из сеней вышла Дина, уже одетая и причесанная. Боевую раскраску на лицо она нанести еще не успела, но без нее Дина всегда нравилась мне больше.
- Дина Валентиновна, - к моему удивлению хозяин дома обратился к сестре очень уважительно и самым серьезным образом пожал ей руку, - Я вас сразу узнал, вы на матушку похожи.
- Здравствуйте, - без своих обычных кривляний ответила Дина, - Это моя сестра Серафима. Так что тут случилось с матерью?
- Может, сначала за стол? - робко предложила Нина Евгеньевна.