- Кстати, о старике, - Точилин снова поднялся и начал мерить комнату шагами. - Его нужно найти, если сам не явится. Потому что убийца проник в квартиру сам, его не впускали. А значит, у него были ключи от входной двери и от спальни.
- Думаешь, старик дал ему?
- Или убийца украл ключи и сделал копию.
Быстров провел рукой по волосам.
- Пока ничего не понимаю. Где мотив? Может, это кто-то из соседей решил отомстить за старика? Но как тогда это связано с убийством Нестерова?
- С убийством Нестерова связи, может, и нет, - Точилин прищурился. - А с Бариновым есть. Убитый, Артем Плетнев, работал на предприятии, которое принадлежит Баринову.
- Господи, это еще ничего не значит! - поморщился Быстров. - В городе два с половиной завода, и все они принадлежат Баринову.
- И работают очень плохо. Потому что служат лишь прикрытием для более важных дел. Баринов что-то затевает. Смерть Нестерова ему на руку. Он уже купил половину города, включая многих сотрудников твоего отделения, а скоро подомнет весь город.
- Тихо ты! - прошипел Быстров, косясь на дверь. В коридоре слышались голоса сотрудников. И, да, Быстров подозревал, что Точилин прав - многие из них продались.
Он взглянул на следователя. Тот скупо улыбнулся.
Глава 20. Златоцвет
Инна села напротив Павла. Тот смотрел на нее с улыбкой.
- Как у тебя получилось?
- Что?
- Остаться целым после того, как я… тебя сбила.
Павел медленно прожевал пищу. Посмотрел в окно.
- Ты придаешь этому слишком большое значение. Скажем так: моя способность к выживанию чуть сильнее, чем у других людей.
- И ты никогда не пытался выяснить, откуда это идет? Что с этим можно сделать?
- А зачем? Возможно, я обладаю неким даром. Ну и что? Он бесполезен. Денег на нем не заработаешь, карьеры не сделаешь, успеха и признания не добьешься. Да это и не дар вовсе, - его взгляд стал туманным.
- Почему?
- Я заплатил за него слишком большую цену. А разве за дары платят?
Павел покачал головой.
- Это, скорее, аванс… мне дали в долг. Я должен его вернуть.
- Когда? И кому?
- Не знаю. Когда я понял, что отличаюсь от других детей, страшно обрадовался. Но в следующую секунду испугался. Очень испугался.
- Можешь не говорить! - расхохоталась Инна. - Мне это знакомо. Мне с детства говорили, что у меня дар актрисы. Прочили большое будущее. Девочкой я наряжалась то ведьмой, то принцессой, разыгрывала перед гостями сценки. Мне нравилось, и все выходило легко.
- Но актрисой ты не стала.
- Да, - Инна рассмеялась. - Знаешь, почему? Я боюсь сцены! Мерзость, да? Я бы это преодолела, да просто незачем. У меня же все есть!
Павел помрачнел. Не глядя на нее, сказал:
- Я сказал, что не знаю, откуда эта способность. Скажу тебе больше: я делал и другие вещи… но я стараюсь забыть об этом. Потому что это слишком великая ответственность. Я ненавижу дар, и с радостью бы от него избавился…отдал кому-нибудь другому.
На минуту он погрузился в раздумья. Подняв глаза, с глубокой тревогой взглянул на Инну.
- Послушай меня. Ты должна рассказать мне, что случилось в тот день, когда убили твоего дядю. Кто убил его?
Инна побледнела. В глазах ее заблестели слезы.
- Я, - прошептала она. - Это я его убила.
Она рассказала Павлу все, что помнила. Что убийца спросил у нее разрешения убить дядю, и она сказала: "Да".
Девушка разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Павел встал из-за стола, обнял ее.
- Ты не виновата, - сказал он, гладя ее по волосам. - Он заставил тебя.
Инна помотала головой.
- Нет. Не заставил. Я просто испугалась, что Он и меня убьет. И… я действительно захотела, чтобы дядя умер. Втайне я давно желала ему смерти. Паша, это так ужасно!
Она прижалась к нему, положила голову ему на грудь.
- Я знаю, - сказал он. - Нестеров плохо с тобой обращался. Все в городе это знали. Вы самые известные люди в городе. Поэтому я так легко находил тебя, ища встречи. Ты всегда на виду. И именно по этой причине Он начал с тебя.
Инна подняла голову, посмотрела на Павла широко раскрытыми глазами.
- Ты знаешь, кто Он?
Павел нахмурился.
- В лицо - нет. Но знаю, зачем Он здесь. Чтобы убивать грешников, совершивших тайное преступление, и оставшихся безнаказанными. Инна, он не обычный человек.
Девушка нервно рассмеялась.
- О, да, это я уже поняла!
Павел сжал ее руку.
- Он не оставит тебя просто так. Это я тоже знаю. Он вернется. Идем со мной, Инна. Здесь ты не будешь в безопасности. Быстров и Точилин не защитят тебя от Него.
Инна с грустью усмехнулась.
- Да? А ты сможешь?
- Со мной у тебя больше шансов. Только я понимаю Его природу. Ты как-то сказала, что я похож на призрака. И Он такой же. Я это знаю, потому что встречался с Ним в прошлом. Он пытался убить меня. Но не смог.
Инна пристально посмотрела на Павла.
- Пытался убить тебя? За что?
Он отвел глаза.
- Сейчас не время говорить об этом. Тем более, что ты все равно не поверишь.
Инна высвободила свою руку.
- Я действительно ничего не понимаю.
Павел поднялся. Положил руки ей на плечи.
- Раз в сто лет некая сила вселяется в конкретного человека, чтобы вершить правосудие его руками. Этот человек убивает, а потом исчезает, и его никогда не находят. И даже памяти об этих событиях не остается. Не спрашивай, откуда я знаю. Просто поверь мне.
Инна с минуту задумчиво разглядывала его взволнованное лицо. Потом встала, и с серьезным видом сказала:
- Ладно. Некоторое время я поживу у тебя, - она оглядела кухню. - В Доме мне сейчас действительно нельзя оставаться. А там посмотрим.
Глава 21. У Павла
Инну поразила запущенность, свойственная жилищу одинокого мужчины, бедность убранства и убогость обстановки. Комнаты казались темнее и мрачнее, чем были на самом деле. На жестких расшатанных стульях нельзя было сидеть, не заработав мозолей. Инна боялась прикасаться здесь к чему-либо, не запачкавшись.
Несколько первых минут ее мучил запах чужого дома - запах гнилых досок, лука и чего-то тошнотворно-сладкого, как непереваренная пища. Но постепенно Инна привыкла к запаху и перестала его замечать, как уборщики цирка, вычищая обезьянник, не замечают вони.
Павел пытался быть гостеприимным, но у него получалось только быть суетливым и неуклюжим. Он явно не жаловал гостей. Инна сомневалась, что, кроме нее, за порог этого дома ступала чья-то нога.
И все же она быстро подавила раздражение. "Ладно. В конце концов, случалось ночевать в местах и похуже".
Инна как можно более спокойным тоном попросила дать ей женский халат и какие-никакие тапочки.
- Буду обживаться в твоих хоромах, - заявила она, ослепительно улыбаясь. На самом деле ей не хотелось разгуливать здесь в блузке и фирменных джинсах. Еще ей в голову запала странная идея, что, раз она прячется, нужно изменить внешность. Для начала - обрядиться в тряпье.
Павел вытащил из комода в прихожей стоптанные розовые тапочки, подал Инне черный халат с красными маками.
- Чье? - Инна взяла у него одежду.
- Жены. Бывшей жены, - поправился Павел, отводя глаза.
- Это которая умерла? - Инна подозрительно покосилась на халат. - Ты на память хранишь, что ли?
Павел промолчал. Инна пожалела о том, что сказала. Но и не подумала извиняться.
Павел кашлянул, разглядывая бледные розы на выцветших обоях.
- У меня есть белье. Дать?
Инна замерла перед дверью спальни.
- Нет. Я куплю, что нужно.
Она переоделась в халат. Немного великоват. Инна с удовольствием подумала, что жена Павла не отличалась стройностью.
Она приколола на затылке волосы. Посмотрела в зеркало. Улыбнулась самой себе, подмигнула. Спустя секунду это показалось ей глупым. Дом осуждал ее, проникал в сердце, менял оценки.
- Дура, - сказала Инна самой себе.
Павел стоял за дверью. Инна взяла его под локоть.
- Я теперь твоя жена, - объявила она. - Ну, сударь, ведите меня в опочивальню.
Они встретились взглядами и прошли в кухню, натянуто улыбаясь.
Инну неприятно поразило, что Павел дал ей чашку с отколотым краем. Вдобавок, к внутренней стороне чашки прилипла какая-то гадость - засохшее варенье.
- А у тебя других чашек нет? Эта какая-то… не такая.
Они начали спорить и быстро закипели. Павел бросил полотенце на пол, покраснев от гнева:
- Знаешь, что, милая моя? Здесь тебе не дворец!
- Вот как? А кто затащил меня сюда? Можно подумать, я сама напросилась!
Павел поднял полотенце.
- Как знаешь. Раз уж ты здесь, привыкай. Праздник закончился.
Он отвернулся.
Инна закрыла рот.
- Ничего себе заявочки, - пробормотала она.
Пока все для нее исчерпывалось протекающим бачком в туалете, отсутствием телевизора, газет и журналов.
Зато его дом был завален книгами. Учебники, монографии, психология, философия, фантастика, классика, оккультизм. Инна вяло пролистала "Униженных и оскорбленных", пока Павел готовил ужин. На третьей странице у Инны заболела голова из-за длиннот и отсутствия диалога.
Ужин оказался не так плох, хотя его никак не назовешь романтическим: жареная картошка с яичницей и сосисками, чай с бутербродами. В конце трапезы Павел и Инна ели свиную тушенку прямо из банки. Ужинали молча.
- Ты всегда на ночь так наедаешься? - спросила Инна. - Смотри, нам сегодня не спать!
Павел промолчал.
Инна разделась и легла в кровать. Хотя бы простыни свежие.
"Теперь будем трахаться".