"Нет", - подумал он по-русски. Но в жилах у него росло давление, как в трубопроводах теплоэлектростанции. За последние два года не было дня, чтобы он не вспомнил, как его подруга, графиня Маргритта, была убита, пока он дремал в чувственной усталости. "Если я найду Гарри Сэндлера, это облегчит бремя тяжелых воспоминаний". Может быть, и нет, но все равно охота за Сэндлером казалась ему желанной. Ну а положение с Адамом и предстоящая высадка союзников - само по себе представляло важную задачу. Как могут сведения, которыми располагает Адам, повлиять на успех операции и на жизни солдат, которые будут участвовать в высадке в начале июня?
- Я согласен, - сказал Майкл как бы против воли.
- Я знал, что в решающий час могу рассчитывать на тебя, - сказал Мэллори, скупо улыбнувшись. - Час волка, не так ли?
- У меня есть одна просьба. Я давно не прыгал с парашютом. Хорошо было бы переправиться на подводной лодке.
Мэллори немного подумал, потом покачал головой.
- К сожалению, это невозможно. Слишком много риска, учитывая интенсивность немецкой патрульной службы и минные поля в Ла-Манше. Лучший вариант - небольшой транспортный самолет. Мы доставим тебя к месту, где ты наберешься опыта в парашютных прыжках. Дорого яичко ко Христову дню.
Ладони Майкла взмокли, и он сжал кулаки. Замкнутое пространство и высота - это было единственное, чего он боялся. Но выбора не было. Придется это все перетерпеть, хотя парашютные тренировки будут для него сплошной пыткой.
- Ну хорошо.
- Вот и отлично.
По тону голоса Мэллори можно было понять: он не сомневался, что Майкл примет его условия.
- Как ты живешь, Майкл? Спишь, надеюсь, достаточно? Питаешься разумно? Надеюсь, не ешь слишком много мяса?
- Не слишком. Хотя в лесу полно оленей, кабанов и зайцев.
- Слушай, иногда я беспокоюсь за тебя. Тебе нужно жениться.
Майкл рассмеялся, несмотря на серьезность тона Мэллори.
- Ну что ж, - признал Мэллори, - тебе виднее.
Они поговорили еще немного, конечно о войне, поскольку это была сфера их общих интересов. Огонь доедал дубовые поленья, и ветер, почуяв рассвет, завывал все сильнее, когда оборотень на службе Его Величества короля леса поднялся и отправился по винтовой лестнице в спальню. Мэллори спал на своей раскладушке возле камина; его лицо снова стало лицом пожилого шофера.
Глава 5
Рассвет оказался таким же бледным, как вчерашний закат. В шесть утра громкая музыка разбудила майора Шеклтона и капитана Хьюм-Тэлбота. Их позвоночники скрипели и стонали после близкого знакомства с коварной кроватью покойного пастора. Они спали не раздеваясь, чтоб не закоченеть от ветра, проникающего сквозь щели витражей башенных окон. Когда они спустились вниз, вид у них был далеко не бравый.
В окна бился мокрый снег. Шеклтон подумал, что от всего этого хочется выть.
- Доброе утро! - приветствовал их Майкл Галлатин, сидя в черном кожаном кресле перед ярко пылающим огнем очага, с чашкой горячего чая в руках.
На нем был темно-синий фланелевый халат. Шлепанцы надеть он не удосужился.
- Кофе и чай в кухне. А также яичница с местными сосисками.
- Если местные сосиски сродни вашему виски, я, пожалуй, воздержусь, - заявил Шеклтон.
- Нет, они очень нежные. Попробуйте.
- Где Мэллори? - спросил Хьюм-Тэлбот, оглядываясь вокруг.
- Он позавтракал и пошел сменить масло в машине. Я отправил его в гараж.
- Что это за грохот? - Шеклтону показалось, что музыка звучала, как битва адских сил. Он подошел к витроле и посмотрел на вращающуюся пластинку.
- Это, кажется, Стравинский? - спросил Хьюм-Тэлбот.
- Да, "Весна священная". Это моя любимая мелодия. В этой части, майор Шеклтон, старцы деревни стоят кругом и смотрят, как молодая девушка танцует танец смерти, согласно жертвенному ритуалу язычников. - Майкл на несколько секунд закрыл глаза. Скачущая мелодия вызывала в его мозгу пурпурно-алые ассоциации. Он открыл глаза и пристально глянул на майора. - В нынешние времена принесение жертвы становится популярным явлением.
Взгляд Галлатина приводил Шеклтона в дрожь; твердый и пронзительный, он нес заряд такой силы, что майор сразу обмяк, как мешок с грязным бельем.
- Что до меня, то я поклонник Бенни Гудмана.
- Понятно. - Майкл продолжал слушать музыку, в которой слышались отзвуки мира и войны, мира, борющегося с собственным варварством, где варварство явно побеждало. Затем он встал, приподнял головку с иглой. - Я принимаю ваше предложение, господа. Я сделаю то, что вам необходимо.
- Вы беретесь?! Мне казалось… - Хьюм-Тэлбот запнулся. - Я думал, что вы уже приняли решение.
- Да, я принял решение. Но передумал.
- Понимаю вас. - Он ничего не понимал, но не собирался вникать в причины. - Рад услышать это от вас, сэр, очень рад. Мы дадим вам неделю на тренировки. Несколько парашютных прыжков и разговорная практика - хотя в этом вы вряд ли нуждаетесь. И мы соберем всю необходимую для вас информацию сразу же по прибытии в Лондон.
Мысль о полете через Ла-Манш во Францию вызывала у Майкла дрожь, но с этим придется справиться позже. Он глубоко вздохнул, довольный тем, что принял окончательное решение.
- Теперь извините меня, но по утрам я бегаю.
- Я так и знал, что вы бегун! - сказал Шеклтон. - Я тоже бегаю. А на какое расстояние? Я бегал на семь. В полном полевом снаряжении. Слушайте, если у вас есть лишний спортивный костюм и свитер, я побегу с вами. Неплохо разогнать кровь в жилах.
"Особенно, - подумал он, - после сна в этой кровати".
- Я не ношу спортивного костюма, - заявил Майкл, снимая халат. Под халатом на нем ничего не было. Он повесил халат на кресло. - Уже почти весна. Благодарю за предложение, майор, но я бегаю один.
Он обошел Шеклтона и Хьюм-Тэлбота, которые были так ошарашены, что онемели, и вышел через дверь в холодное снежное пространство.
Шеклтон схватился за дверь, прежде чем она закрылась. Он с удивлением смотрел, как голый человек крупными размеренными скачками побежал по дороге к лесу.
- Эй! - закричал он. - Вы забыли про волков.
Майкл Галлатин не обернулся и через несколько мгновений скрылся в лесу.
- Странный парень, не правда ли? - спросил Хьюм-Тэлбот.
- Может быть, и странный, - сказал Шеклтон, - однако теперь я верю, что майор Галлатин сможет выполнить задание.
В его лицо хлестал мокрый снег; даже в мундире он задрожал от холода и быстро захлопнул дверь.
Глава 6
- Мартин! Иди сюда и погляди!
Широкоплечий плотного телосложения человек по имени Мартин быстро встал из-за своего стола и вошел во внутреннее помещение, стуча каблуками по бетонному полу. На нем был дорогой коричневый костюм, ослепительно белая рубашка и черный галстук. Седеющие волосы зачесаны назад. Мясистым лицом он напоминал доброго дядюшку, который рассказывает детям сказки перед сном.
Стены внутренней конторы были увешаны картами с красными стрелками и кружками. Некоторые кружки были перечеркнуты нервным движением руки. В небольшой металлической коробке в идеальном порядке хранились акварельные краски и кисти. Человек за столом придвинул свой стул с жесткой спинкой к мольберту, стоявшему в углу комнаты без окон; незаконченная картина на мольберте изображала белый деревенский дом на фоне пурпурно-красных гор. На полу перед художником громоздилась кипа других картин с похожими изображениями деревенского пейзажа. Ни одна из них не была закончена.
- Здесь. Вот здесь. Ты видишь? - Художник показывал кистью на смазанную тень в углу дома.
- Я вижу… тень, - отвечал Мартин.
- Внутри тени. Вот здесь! - Он снова постучал по рисунку, чуть пожестче. - Приглядись! - Он поднял рисунок, измазав руки красками, и сунул его в лицо Мартину.
Мартин проглотил слюну. Он не видел ничего, кроме тени. Но видимо, здесь скрывалось нечто важное, и к этому следовало отнестись соответственно.
- Да, - ответил он. - Мне кажется… я это вижу.
- А! - сказал человек, улыбаясь. - А! Так там это есть! - Он говорил по-немецки с густым, как некоторые могли бы сказать, неуклюжим австрийским акцентом. - Волк! Прямо здесь, в тени! - Он указывал концом кисти на кляксу в тени, смысла которой Мартин все еще не постиг. - Волк в засаде. И смотри сюда! - Он поднял другую картину, дурно исполненную, изображающую горный ручей. - Видишь? За этой скалой?
- Да, мой фюрер, - сказал Мартин Борман, уставившись на скалу и вязь непонятных линий.
- А вот еще, на этом рисунке! - Гитлер поднял третью картину, изображающую поле белых эдельвейсов. Он тыкал своим измазанным краской пальцем в две темные точки среди солнечных цветов. - Глаза волка! Ты видишь, он подбирается! Ты, конечно, понимаешь, что это значит?
Мартин помедлил, потом отрицательно покачал головой.
- Волк - это мой талисман! - возбужденно сказал Гитлер. - Все это знают. И волк появляется на моих картинах не по моей воле. Нужно ли более ясное знамение?
"Докатились, - подумал секретарь Гитлера. - Теперь пойдет поток символов, знаков и знамений".
- Я - волк, пойми это! - Гитлер снял очки (только его близкое окружение видело его в очках), сложил их и спрятал в кожаный очечник. - Это - предзнаменование, мое будущее. - Его воспаленные голубые глаза часто мигали. - Вернее сказать, будущее рейха. Но я и так это знал.
Мартин молча рассматривал картину с деревенским домом и непонятной кляксой в тени.