Но я не Темуджин - наконечник Сухана не заинтересовал. Распахнув на мне тулуп, он внимательно осмотрел тоже порванную на груди свитку. И поцарапанную кольчужку под ней. Аккуратно потрогал колечки на моей груди. Там, где на шнурке, под кольчугой и рубахой, висит костяной палец с его душой. Запахнул на мне одежду и снова улёгся на дно саней.
Ну, факеншит! Ну, мертвяк ходячий! Хоть бы слово какое… Успокаивающее, ободряющее…
- Хреново, боярич, не уйти нам. Погибель пришла. Чего делать-то?
Вот и слово. От Ивашки. Очень… успокоил и ободрил.
Я закрутил головой, пытаясь понять - "на каком свете я нахожусь". И как бы мне на нём задержаться.
- Глава 189
Впереди, в четверти версты нахлёстывал лошадей Борзята. Было слышно, как он орёт страшным голосом на свою тройку.
"Слышу звон бубенцов издалёка -
Это тройки знакомый разбег,
А вокруг расстелился широко
Белым саваном искристый снег".
Бубенцы в его тройке уже не звенели, а беспорядочно тарахтели.
Ближе - "расстелился широко" и совершенно бесплатно, я бы даже сказал - free, предлагаемый автором русского романса - "белый саван". Спасибо, не надо. Рано нам ещё. И вообще - не люблю искрящиеся саваны.
Сзади, в шагах двадцати, шла наша вторая тройка. Ноготок на облучке не орал, но уже крутил над головой кнутом. За его спиной, развернувшись назад, стоя на коленях в санях, Чарджи держал в руках лук. Сбоку, над бортиками саней периодически высовывались и прятались головы Николая и Чимахая. Тонкая нервная организация души Николая наглядно демонстрировалась более высокой частотой мелькания его тыковки.
Ещё дальше, в паре сотен шагов, улюлюкала толпа скачущих серых тараканов. С полсотни. И, судя по их движениям, палки, которые у них в руках, не дротики, а луки. Держат в левой, а не в правой. Но - не стреляют. То ли дистанция велика, то ли - стрелять вдогонку - очевидная глупость.
Стрела летит довольно медленно, примерно, 30 километров час. А лошади разгоняются до - вдвое быстрее. Бить стрелами хорошо или на отходе, когда ты остановился и скорость набегающего противника добавляется к скорости стрелы, или - атакуя стоячих, когда добавляется скорость твоего коня.
Беда не в стрелах - беда в конях. За полдня наши кони притомились, да ещё в моей тройке - не комплект. Как быстро они выдохнуться? И тогда нам…
В следующий момент меня приложило об борт саней. Как-то… дежавюшно: опять лицом. Сани резко вильнули и понеслись к берегу. Поперёк реки, поперёк укатанного санного следа, по которому мы удирали, шёл другой - от берега до берега. Вот на него-то, не останавливая, не снижая хода, и повернул Ивашко. Вторая тройка чуть притормозила и повернула за нами.
Мы вылетели по какой-то ложбинке на невысокий берег. Проскочили реденький голый перелесок, за которым оказался обнесённый высоким забором хутор. След саней вёл к воротам в этом заборе, но справа было чуть заснеженное пустое ледяное пространство - замёрзшее озерко? Болотце? Копыта коней простучали, скрежеща подковами на льду, вынесли нас на другую сторону. Лес, поляна, какая-то просека, снова лес… и ярок. Куда мы и влетели. Кони - по брюхо. Приехали.
Поинтересоваться ближайшими планами - я не успел. Ивашко стал обрисовывать наше будущее сам:
- Мать твою и Пресвятую Богородицу! Триединого во всех мордах! Сброю - к бою! Всем - на хрен! Ноготок - туда! Коней - убрать! Торку - на ёлку! Всем - с глаз долой! Куда прёшь?! След останется! Стоять молчать ждать! Бегом! Тихо!
Ну, в общем, всё понятно. "Занять места согласно боевого расписания".
Чарджи с луком уже оказался между ветвей довольно высоко на сосне, Чимахай, быстренько срубив в стороне несколько еловых лап, вместе с Николаем заметали следы на снегу. Ивашко снова убедительно сказал на великом и могучем - и они бросили это несвоевременное занятие. Ноготок, уютно завернувшись в свой тулуп, устроился в ветвях ещё одной сосны возле тропы. С другой стороны - прилип к стволу и стал как-то… неразличимым Сухан с рогатиной.
Мне Ивашко энергично указал место в стороне, в густом молодом ельнике.
Я, вообще-то, наслышан о разных нетрадиционных формах секса… Но - с молодыми ёлками?! И причём здесь размер бюста Иисуса? А! Понял! Это - иносказательно! Тогда - я побежал.
Куда сказано - туда я и устремился. Полный боевого духа, храбрости, отваги и душевного волнения. С шашечкой наголо…
И всё затихло. И стало возможно вспомнить себя.
Так, Ванька. Закрой, наконец, рот - анус простудишь. И перестань вылуплять гляделки - обледенеют на морозе. Вдох-выдох. Тихо. Счас враги прибудут. Почтово-курьерским. Тут мы их всех как…
Николай, отведя вторую тройку вглубь леса, подобрался ко мне с другой стороны. Я чуть… не испугался.
- Николай, а половцы скоро явятся?
- Бог даст - никогда. Свезло нам - мимо жилого места проскочили.
Не понял. А в чём тут везение?
- Поганые теперь этих, местных, жечь да резать будут. Глядишь, нагрузятся и дальше не пойдут. А мы, как стемнеет, вытащимся и дальше потихоньку…
Так это что ж получается? Что наша удача, счастье нежданное, в том, что мы каких-то здешних крестьян, каких-то людей русских вместо себя этим… серым тараканам… которые - степные волки… в пасть бросили?
- Точно. Началось. Ты шапку-то сними - слышно уже, поганые православных режут.
Я стащил с головы шапку. В тишине зимнего леса откуда-то издалека доносились крики, ржание коней. В той же стороне появился и начал расти в высоту и ширину столб чёрного дыма.
- Так может, пока они заняты, мы коней вытащим и дальше пойдём?
- Мертвяк твой больно хорошо сулицы кидает. Коней им кучу побил, самих пару-тройку. Они теперь в нас вцепились - кровь пролита. Но если у них руки хабаром заняты… ну, не бросать же. А вот дозор по следу - послать могут. Будет дозор - мы их бьём и бегом бежим. Не будет - ждём пока они уйдут, и сами уйдём спокойно.
Спокойно не получилось. После получаса ожидания, когда я уже был три раза твёрдо уверен, что хватит мёрзнуть - всё обошлось, в той стороне, где была наша засада, вдруг раздался вскрик. Ещё пара - по-тише. Конское ржание… какая-то возня. И голос Ивашки:
- Вашу…! Кто коней тащить будет?! Раз-два-три… долбаи.
Три порубленных-поколотых мохнато-серых человеческих трупа, чуть в стороне - лошадиный со стрелой у основания шеи. Ноготок вырезает стрелу, Чарджи наверху посматривает в сторону разгорающегося в стороне замёрзшего озерка пожара, Чимахай успокаивает нервную лошадку. Все при деле. И мне пора:
- Сухан, брось мертвяков обдирать. Я сейчас лошадей распрягу, а ты сани вытащишь.
Подгоняем друг друга, подгоняем сами себя - могут и другие… тараканы приехать.
Как-то очень хорошо начинаю понимать древних ацтеков. Они считали бронированных конников Кортеса - не всадником на лошади, а одним шестиногим существом. Боевые тараканы - большая сила.
Лошадей-то я распряг, а вот вывести их на твёрдое… Не детское это дело. Силы просто не хватает. Мужики вытащили за недоуздки. Снова спешно запрягаем. На этот раз - цугом. Тройку же и паровозиком можно построить. Берём кобылку посмирнее из трофейных, вторую - привязываем к задку саней. Оставить лошадей нельзя - убегут к своим хозяевам, знак подадут. Поэтому и пришлось Чарджи третью лошадь - стрелой валить.
Какая-то тропка в лесу, даже не тропа - просто место без деревьев. Я иду впереди, тыкаю в снег своим дрючком, чтобы лошади в яму под снегом не провалились, следом Ивашко тянет кыпчакскую пристяжную под уздцы и непрерывно бурчит под нос. Меня ещё трясёт, очень хочется поговорить. Но Ивашко начинает первым:
- Ты… Эта… ты не серчай… что я тебя так… ну… матюками… и по уху… не со зла… быстро надо было… вот… а у тебя… навыка-то… а тут… лишний раз вздохнул - голова покатилась.
Ему тяжело: глубокий снег, он сам - мужик грузный, кобыла нервничает, дёргается. А уйти надо быстро. Не дай бог - догонят.
- Да какой у меня навык! Всё правильно. Ты лучше скажи - когда войско половецкое пройдёт - мы на Десну вернёмся?
Ивашко уже весь мокрый, пар валит от головы, тулуп сброшен в сани.
- Какое войско? Это ж не войско было. У войска впереди идут дозоры, головная стража. После - передовой полк. После - само войско по полкам. За ним - обозы, и за обозами - своя стража. А теперя… уф… вспоминай - чего мы на реке видели.
Я пытаюсь вспомнить. Не свои весьма… панические и беспорядочные впечатления, а картинку. А и правда - а что же я такое видел?
- Ну, дозор был. Десятка полтора верховых.
- Двенадцать. Дальше.
- Дальше… За нами погоня была. Всадников… полсотни. Это их передовой полк?
- Тридцать два. Тьфу!
Ивашко смачно плюётся в снег, вытирает губы, снова тянет кобылку. А я успеваю понять, что сказал глупость.
- Не, маловато для войска. Может, какая-то часть?
Ивашко тяжело отдувается и задаёт наводящий вопрос:
- Когда мы из-за мыса выскочили, и первый раз их увидели - что было за дозорами?
- Ну… пехотинцы, шеренгами. Главные силы… по полкам - как ты сказал…
Ивашко снова долго отхаркивается. Потом, с интонацией обращения к далеко и надёжно умственно отсталому. "Надёжно" - в смысле: есть небольшая надежда, что сократит отставание:
- Пешцы? У кипчаков?
Мда. И правда. Может, какие-то союзники? Типа генуэзцев у Мамая на Куликовом поле? Да ну, хрень.
- Это, Ванюша, "русская вязка" называется. Так степняки увязывают… уф… набранный на Руси полон.