- Ну, а коли все решено, поспешим, - сказала девушка.
Спустя несколько минут они уже быстро шагали по изрядно обледенелой мостовой. Ветер весело и настойчиво поддувал в спину, и молодым людям приходилось порой наклоняться друг к другу, чтобы расслышать тот или иной ответ.
- Надолго ли вы собираетесь меня бросить на произвол судьбы? - первым делом галантно поинтересовался молодой человек.
- Вы же не камень, чтоб вас бросать, - парировала девушка. - А у меня срочная работа. Сами, наверное, знаете - конец года, запарка и все такое прочее. Поэтому уж извините, до Нового года я просто не принадлежу себе. Или наоборот.
Вадим не понял последней фразы, зато немедленно сосчитал дни и взмолился.
- Помилуйте, Анна! Но ведь до тридцать первого - еще целых семь дней!
- Это если - включительно, - серьезно сказала девушка. - А так шесть. Значит, мне просто нужно очень постараться, чтобы все успеть к тридцать первому.
- Да вы понимаете, что говорите? - возмущенно воскликнул Вадим, совсем забыв о приличиях. - Ведь я уже завтра без вас места себе не буду находить! Каждый день для меня будет просто вечностью.
- Вечность тоже иногда кончается, - весело сказала девушка, внимательно глядя себе под ноги, поскольку уже дважды едва не поскользнулась. - Лишь бы только она не превратилась в Бесконечность.
При последнем слове девушки молодой человек вдруг явственно ощутил, как внезапно кольнул и сразу же вспыхнул крапивным ожогом узор, нарисованный на руке. Словно каждая точка горела и чесалась. Вадим даже осторожно потер локоть, хотя зуд уже проходил. И это, скорее всего, было обычной нервной реакцией на недосып или выпитое за последние часы спиртное.
- Каждый день без вас отныне для меня - Бесконечность, - уверенно заявил он, от души надеясь, что его искренность не позволит этой удивительной девушке обвинить его в выспренности и фальшивом мелодраматизме. Вадим терпеть не мог любовных сериалов, а тут вдруг заговорил так похоже на картонных героев, обреченных бесконечно блуждать в лабиринтах квартирных декораций!
- Расставаться тяжело, но час свидания сладок, - рассудительно заметила Анна. - Так любила выражаться одна моя давнишняя знакомая, в высшей степени прекрасная и удивительная женщина.
- Очень рад за нее, - буркнул Вадим.
- Эге, да вы, я гляжу, обиделись? - Анна остановилась и требовательно заглянула ему в глаза. - Бросьте, ведь шесть дней - это всего лишь неделя. И, кстати, за это время с вами может еще произойти много другого, хорошего и удивительного. Ведь впереди Новый год.
- Все хорошее и удивительное со мною произошло уже сегодня, - упрямо покачал головой молодой человек в полном расстройстве. - Боюсь, что ближайшие шесть дней я проведу в мрачном одиночестве и перелистывании календаря. Но уж тридцать первого числа я буду стоять под вашими окнами, Анна, как штык. Иль верный часовой, так и знайте! - подытожил он.
- Будущее всегда непредсказуемо, - тихо сказала девушка. - Пожалуй, только это о нем и знаешь наверняка. Между прочим, уже завтра с вами может произойти что угодно, Вадим. Вы даже можете встретить другую женщину!
- Я? Другую? - воскликнул молодой человек на всю улицу, к счастью, по ночному времени пустую. Он сардонически рассмеялся. - Ну, уж нет. Я не настолько влюбчив, чтобы каждый день встречать новую женщину. Уверяю вас, Анна, это аб-со-лют-но исключено.
- Любовь, если уж вы начали с этого слова, всегда чревата испытаниями, - ответила девушка. - А между тем, вы уже называете какие-то несчастные шесть дней чем-то трагичным! Просто непосильным для ваших чувств! Это разве испытания? Уверена, бывали случаи, когда человека подстерегали такие напасти, что он очень быстро менял свое мнение и тем более - симпатии.
- Знаете что, Анна? - решительно заявил Вадим. - Даже если в эту оставшуюся неделю я буду каждый день встречать по удивительной и прекрасной женщине… Ничто не поколеблет моих нынешних чувств! Верите вы или нет - мне все равно. Как хотите! Я знаю, - с некоторым оттенком театральной горечи человека, чувства которого все никак не могут оценить, прибавил он, - что уже больше никого не полюблю. Кроме вас. Мои ресурсы в этом плане отныне исчерпаны полностью.
И он засмеялся - тем беззаботным смехом, который свойствен мужчине, уверенному в своих чувствах настолько, что, по его мнению, они вполне могут обеспечить ему ответную взаимность женщины.
- Ну, хорошо, коли так, - тихо сказал Анна. - Ладно. Пусть эти дни до Нового года пройдут для вас действительно так же легко, как вы сейчас об этом говорите, Вадим. И я в свою очередь обещаю: я тоже буду ждать, что вы придете в последний день старого года. А дальше - как распорядится судьба. Вы ведь сами сказали, верно? Положимся на нее. А вот, кстати, и мой дом.
Она улыбнулась Вадиму так, что от него разом отлетели все неприятные мысли и переживания, а в душе принялись стремительно набирать цвет огромные незабудки.
Молодой человек поднял голову и увидел два угловых окна на третьем этаже. Они, несмотря на столь поздний час, почему-то светились, и молодой человек немедленно нахмурился. Анна покачала головой.
- Я живу одна, Вадим. Мой образ жизни, к сожалению, мало кто выдержит из нормальных людей. Наверное, это действительно должен быть кто-то особенный. Каких я прежде, честно вам признаюсь, еще не встречала.
- А вот посмотрим, что вы скажете тридцать первого декабря, - одновременно и дерзко, и счастливо, и успокоенно засмеялся Вадим. - Я приду и потребую ответа, так и знайте!
- Хорошо. Придите, - прошептала Анна. - Думаю, это было бы просто… удивительно. Но очень прошу вас…
- Что такое? - наклонился к ней Вадим.
И в тот же миг ощутил на губах мягкий и теплый поцелуй.
- Будьте осторожны по дороге, - ласково сказал она. - И если захотите… Одним словом, обязательно возвращайтесь. Я теперь, наверное, тоже буду надеяться.
Она повернулась и стремглав бросилась через улицу к дому. Вадим некоторое время смотрел ей вслед, даже когда она скрылась.
"Можно подумать, что это я с ней прощаюсь, - усмехнулся Вадим. - А не она дает мне отсрочку на целую неделю…"
Потом он улыбнулся, так широко, что кто-нибудь из его приятелей непременно назвал бы это глупой и бессмысленной улыбкой безнадежно проигравшего холостяка. Затем молодой человек вынул из карманов перчатки и при этом едва не выронил румяного игрушечного арлекина. Вадим заговорщицки подмигнул размалеванной кукле и торопливо убрал ее поглубже в недра кармана. Затем он пошарил и в другом, дабы убедиться, что вторая подаренная Анной елочная игрушка тоже на месте. А потом заметил вслух, обращаясь к обеим куколкам, смирно лежащим в карманах.
- Ну, вот, приятели, мы и остались втроем. И целую неделю, семь дней без нее - как бесконечность. Как думаете, не пропадем?
Игрушки, разумеется, ничего не ответили, но ведь молчание, как известно, не только золото, но и знак согласия!
- Хотя почему - семь? - пробормотал молодой человек. - Шесть, всего лишь шесть. Ведь на седьмой день я к ней вернусь, верно?
Игрушки вновь выразили безмолвную солидарность.
Он бросил взгляд на освещенное окно Анны - другое она уже погасила - и добавил:
- И в этом не может быть никаких сомнений. Вот так.
"Вот", - словно шевельнулся в левом кармане хитрый арлекин. "Так", - откликнулся справа грустный Пьеро, будто где-то вдали пробили часы. "И точка", - подытожил Вадим. Блаженно улыбаясь, он глянул на светящийся циферблат наручных часов и шагнул с тротуара.
Однако не удержался и в последний раз оглянулся на далекое светящееся окно. В нем, в этом желтом квадрате за занавесками, теперь, как в рамке, была заключена вся его будущая жизнь, его ожидаемая судьба и безусловное счастье. Подумав так с явным удовольствием, молодой человек поправил шарф, нахлобучил теплый капюшон куртки и спешно перешел на другую сторону улицы. И тут же исчез.
Исчез вовсе не в том смысле, что растворился между домами или испарился во тьме тающей тенью спешащего и продрогшего человека. Нет, Вадим просто пропал, в том числе и для самого себя. И ни для кого в этом новогоднем городе и в этом снежном мире его больше не было. Впрочем, тут автор, как всегда, может и ошибаться.
День первый
ТОТ, КТО ЖДЕТ ПОД ВЕТВЯМИ
Глава 4
Завтрак в благородном семействе
- Апчхи!
За дверью кто-то чихнул. Да так оглушительно, с такой, по-видимому, долго сдерживаемой силой, что Вадим тут же проснулся.
Он очнулся как от неожиданного и резкого толчка в спину, что было особенно удивительно, потому что он и спал-то как раз на спине. За дверью тихо разговаривали, и примечательно, что речь, похоже, шла именно о нем.
- Ты когда-нибудь выздоровеешь? - спросил кто-то без тени видимого сочувствия, даже с мягким укором.
- Непременно. В следующем году, никак не позже, - ответил другой голос, язвительный и чуть хрипловатый, видимо, от простуды.
- Между прочим, ему и так давно пора вставать, - продолжил тот же голос. - Служанка Штальбаумов уже дважды вызывала к завтраку. А тут не принято опаздывать, здесь тебе не Россия, если хочешь знать!
"Ого!" - подумал Вадим, нежась под теплым и одновременно прохладным одеялом. Оно было явно заморским, стояло над ним шатром и никак не желало оборачиваться вокруг тела по собственной инициативе. "При чем здесь Россия, хотел бы я знать? Воображаю, как там сейчас холодно! Дымы из печных труб, на столах самовары с водкой и бубликами, прямо на улицах огромных заснеженных и пустынных городов медведи пляшут под гармошку вместе с бородатыми казаками. Бр-р-р… При чем здесь она?"