- Я, я… - головка от… - Валентин Федорович все это время поддерживал мягкий приятельский разговор, будто мы не поделили с ним всего лишь зонтик под дождем или последнюю сигарету из пачки, а не сорок миллионов долларов и еще сотни миллионов в ближайшей перспективе. - Никробрил не может принадлежать одному человеку. Никробрил - это ярчайшее явление нашей эпохи. Он должен стать достоянием народа.
- А вы разве народ?
- В каком-то смысле да.
- Послушайте, Валентин Федорович! - взбесился я. - Неужели вы думаете, что вам это все так просто сойдет с рук? Я уже сообщил своим высоким друзьям о случившемся, и вскоре вы проклянете тот день, когда решили меня кинуть!
Валентин Федорович только вежливо ухмыльнулся.
- Ну, насколько мне известно, ты еще ничего никому не сообщил, - сказал он. - А если все же попробуешь воспользоваться тем номером телефона, который записан у тебя на сим-карте под символами Р.Г., - только усугубишь свое и без того бедовое положение. Потому что этот человек с нами. Он один из нас. И он все знает. Или ты решил, что он за какую-нибудь жалкую подачку возьмется тебе помогать? Да у него вилла в Швейцарии стоит не меньше пятнадцати миллионов долларов. Он без пятидесятипроцентной доли палец о палец не ударит. А если он с тобой и заигрывал, то только для того, чтобы ты не искал себе новых покровителей. Вот так!
- Я не верю вам.
- Отлично! - Валентин Федорович взял один из своих сотовых телефонов, больше похожий на миниатюрный компьютер, и ввел из электронной памяти номер. Поскольку он включил громкую связь, я после двух гудков услышал знакомый голос - знакомый не только по личным встречам, но и по многочисленным телевизионным передачам, поскольку Р.Г. ко всему прочему был известным политиком и его знала в лицо вся страна:
- Слушаю, Валентин. Только быстро, у меня конгресс начался.
Судя по звукам на заднем плане, он находился в большом гулком зале, заполненном людьми.
- Все в порядке. Все прошло более чем… - Голос моего собеседника был необычайно сладок.
- Хорошо. Ты уверен, что он не выкинет ничего такого?
- Все под контролем!
- Смотри, Федорыч! Если он, блядь, сунется к журналистам или начнет мне названивать…
В помещении, где находился Р. Г., раздались первые аккорды гимна России.
- Тогда мы предпримем запланированное! - поспешил успокоить его Валентин Федорович.
- Это меня не касается, что вы там предпримете… Ладно, тут уже все началось… Завтра пересечемся - доложишь все по порядку. И знаешь чего? Молодец!
Р.Г. отключился.
Валентин Федорович отложил трубку и глянул победоносно: "Ну что, убедился?" Я был раздавлен.
Только через несколько минут я пришел в себя и высказал вслух несколько новых идей, которые только что пришли мне в голову:
- Без меня у вас все равно ничего не получится. Вы не сможете производить Никробрил-продукт. Есть одна технологическая особенность, о которой, кроме меня, никто не знает…
- Уж не та ли это особенность, в которую ты мне однажды посвятил, когда мы первый раз ездили на завод? - Валентин Федорович наконец закончил с апельсином и теперь медленно вытирал руки влажной салфеткой, тщательно протирая палец за пальцем.
Я вспомнил, что однажды по глупости открыл ему самую главную тайну, не зная которую невозможно добиться того, чтобы Никробрил заработал. Раз в неделю я лично приезжал на завод, запирался на ночь на складе готовой продукции и колдовал над изделиями - пусть необыкновенной красоты, но пока мертвыми бесполезными предметами, - вдыхая в них душу, оживляя их. На самом деле это был просто один маленький фокус, трюк, зная который даже последний дегенерат был бы в состоянии проделать то же самое.
- Ну хорошо! - Я полыхнул ненавистным взглядом. - Вы украли мои деньги, захватили главный офис. Но завод "Никробрил-продукт" все равно вам не достанется! Тем более он оформлен как самостоятельное независимое юридическое лицо. Кроме этого, весь штат, да и сам директор подчиняются только мне и, конечно, не признают каких-то подметных документов. Они просто поднимут восстание, если вдруг объявятся новые хозяева!
Валентин Федорович бросил на меня ироничный взгляд, подошел к громадному сейфу, который стоял в углу комнаты и который я не заметил, и извлек толстую папку. Он вернулся и предъявил мне несколько документов, которые лежали в папке сверху. Я внимательно их просмотрел. К своему заводу я больше не имел никакого отношения, все принадлежало каким-то неизвестным мне предприятиям с серыми незапоминающимися названиями.
- А что это за директор какой-то здесь подписывается? - удивился я.
- Ах, этот! Это новый руководитель завода "Ник-робрил-продукт". Старый директор совершил ряд налоговых хищений, и на него заведено уголовное дело. На днях его арестовала районная прокуратура, и теперь он сидит в СИЗО и ждет свидания с адвокатом. Что касается твоего штата… Китайцев мы в течение недели депортируем на родину. Остальные… Приказом номер один всем утроена заработная плата, а приказом номер два завод будет реорганизован в открытое акционерное общество и десять процентов акций будут безвозмездно розданы работникам предприятия. Как?
- Охереть! - хрипло выдохнул я.
- Вот! А ты говоришь! И никакого восстания! Скорее, наоборот. Кстати, новый директор "Никробрил-продукта" здесь, и я даже могу тебя с ним познакомить…
Валентин Федорович громко позвал какого-то Рому, который оказался за дверью, дал ему указание, и вскоре в комнату уважительно заглянул интеллигентного вида мужчина в рубашке с попугаями и белых шортах, покрытый с ног до головы свежим южным загаром.
- Вызывали, Валентин Федорович?
Я пригляделся и на минуту потерял дар речи. Я узнал… я узнал Мозгоправа, Вениамина, Вениамина Марковича - великого комбинатора, бывшего полноправного владельца Веры, про которого та столько всего мне рассказала.
- Здрасти! - с добрейшей улыбкой и не без издевки произнес Мозгоправ, заметив меня.
- Насколько мне известно, вы уже знакомы, поэтому я не буду вас друг другу представлять, - сказал Валентин Федорович. - Скажу только, что мы предложили Вениамину Марковичу принять участие в нашем проекте и он, несмотря на свою занятость и отсутствие в стране, сразу же согласился.
- Да, это так! - подтвердил Мозгоправ, слегка кривляясь. - Мне поступило предложение, от которого я не смог отказаться. Ха-ха! Вы уж, Александр Владимирович, извиняйте, если что не так!.. Кстати, как вам Вера? Хороша сучка, правда? Особенно в анальчик. Моя школа! А минет? А вы знаете, батенька, что я заставлял ее целый месяц с оранжерейным огурцом тренироваться, пока она не научилась горловой технике? А ведь вы меня за нее даже и не поблагодарили!
Я уже был не в силах контролировать себя, вскочил и бросился на ублюдка. Однако в то же мгновение в гостиную влетели охранники во главе с Ромой и тренированными движениями легко меня скрутили.
- Я могу идти? - поинтересовался Мозгоправ у Валентина Федоровича.
- Да, идите. Завтра с утра на завод, а сегодня отдыхайте. Можете съездить в город. Только без фокусов!
- Какие фокусы, Валентин Федорович?! - наигранно возмутился Мозгоправ. - Мы же обо всем договорились!
Некоторое время я находился в прострации. Потом очнулся, допил коньяк, задымил сигаретой.
- Ну хорошо! - сказал я - А как же филиалы? Ведь без них…
Валентин Федорович сухо меня прервал:
- Да все то же самое, не сомневайся. Мы все предусмотрели, все вопросы порешали. Мы не оставили тебе ни единого шанса.
- И Санкт-Петербург? - недоверчиво поинтересовался я. - Но ведь Алексей ни за что бы в жизни…
- Эх, Саша, Саша! - отечески перебил мой собеседник. - Когда ты уже повзрослеешь? Нельзя же так доверять людям! Все люди - твари, чем больше ты для них делаешь, тем больше вероятности, что они тебя сдадут.
- Неправда! Алексей не мог!..
- Что ж, я не скрою, с ним пришлось повозиться. Но Питер для нас - ключевой регион. Поэтому я лично ездил туда четыре раза. Впрочем, все разрешилось довольно просто…
Валентин Федорович опять бросил мне пачку каких-то фотографий.
- Видел бы ты его лицо, когда я ему показывал вот это, - объяснил он. - Скажу тебе, это было потрясающее зрелище! Я не Лев Толстой, поэтому вряд ли смогу тебе передать словами всю ту боль, отчаяние…
Я бегло пролистал снимки. На них были я и жена Алеши в номере питерского отеля в тот день, когда она сама явилась ко мне, чтобы отдаться. Я рассматривал откровенные подробности нашей бурной близости с Лолой и с ужасом думал о том, что все эти схваченные несколькими замаскированными фотокамерами сверхразвратные нюансы видел и Алексей.
Господи, какое коварство!
Я был окончательно уничтожен.
- Он очень долго рассматривал эти фотки, - уточнил Валентин Федорович, а потом положил передо мной еще одну пачку снимков. - А вот эти фотографии я пообещал Алексею ни при каких обстоятельствах не показывать его жене…
На них Алеша в спальне моего номера в скромной классической позе трахал одну из блондинок, которых привел мне тогда в номер, сразу после ухода Лолы. Девушка с очевидным притворством изображала страсть…
- Все понятно, - обессиленно промямлил я.
- Ну вот и хорошо!
Валентин Федорович сгреб со столика все фотографии, однако после короткого раздумья с ехидцей во взгляде оставил мне один снимок. На нем с высоким качеством был изображен момент, когда Лола с заметным удовольствием услаждала мою плоть своим язычком. Все было видно во всех деталях, будто это был не подпольный снимок, а настоящая студийная работа.
- Это тебе мой подарок, - весело сказал он. - Может, хоть это тебя утешит!