Глава 15
Много пушек
Картошку чистили весь день, но наелись "мослов" с кусками мяса и жирными мозгами. А чайник с компотом кок выдал уже на половине задания. "Жить можно!" – Подумал Степан, ложась после отбоя спать. С утра делали зарядку и купались в солёной до ужаса бухте Аякс. Но прозрачность её просто пугала: глубина в три-пять метров казалась полуметровой. "Братки, слушай сюда! Кто не умеет плавать, подь ко мне! Здесь глубина не для лодки, но утонуть в три роста за секунду, что пальцы обос…ть! Учить плавать буду сам. Хотя на подлодке этот балет не пригодится. Тонуть будем вместе и весело…Из отсека за борт не сиганёшь." И действительно: уже к концу недели плавать научились все. Да и плавать-то в морской воде куда проще, чем в пресной. И Степан просто восторгался, ныряя за ракушками и звёздами.
После завтрака пошли на склады. Вот там пушек-пулемётов была тьма-тьмущая. Одни надо было разбирать-собирать, запоминая название деталей и узлов. Изучил один тип, зовёшь старшину и сдаёшь. А коли сдал – получи другую, посложнее. Уже в другом отсеке склада стояли новенькие ящики с орудиями и пулемётами: их надо было расконсервировать для отправки на завод. Там их установят на палубы лодок. В обед каша "шрапнель" шла за милую душу. А от "изученных" пушек болели все до единой мышцы.
Но на следующий день, как и всю неделю мы упражнялись с пушками на скорость. "Запомните, братки, в океане подручной тёти не будет! Сам заряжай, сам стреляй без промаха. А не дай бог повредят орудие, либо тебя самого, то сам и ремонтируйся! Усвоили?! А теперь для крепости сна на спортплощадку бегом марш!!". Бегали по "отсекам" и отжимались на турнике до изнеможения. "Так вот, братки, чем больше шишек набьёте здесь, тем меньше их будет у вас на лодке. Становись!" Овчинников ещё не закончил команду, как все стояли в строю не шевелясь. Старшина дважды повторять не любил. А вот раз пять-семь и на время – другое дело. Уж лучше – раз…Нередко Степану с горечью думалось: "Господи, да когда же оно будет – это море!" А оно, как бы в насмешку синело и переливалось в лучах солнца до самого горизонта. А там время от времени появлялись и исчезали контуры кораблей. Некоторые подходили и становились на рейде под разгрузку. Тогда всю школу поднимали по учебной тревоге и шли на баржах "на учебные стрельбы": "бери больше и кидай дальше". А кидали – разгружали арматурное железо, механизмы и пушки "батареи К.Е. Ворошилова". Это были форты Южный, Русских и Поспелова. Каждый состоял из сообщающихся многокилометровых укреплений.
Глава 16
Любовь к морю
Ряд пушек имел калибр 305 мм. И вес снаряда 470 кг. Нетрудно представить размеры ствола и других устройств пушек-гигантов. Работали в основном ночами. Еду доставляли прямо на корабль. Но в этот день Степан обратил внимание на плавкран и платформы на рельсах. Узкоколейка вела в тоннель. Завтрак был куда сытнее воскресного. На построении объявили, что курить будет нельзя всю ночь. Спать с обеда и до 22–00. Какое-то напряжение витало в воздухе. Парни это чувствовали и вечерами они делились мыслями с Колей, воспоминаниями о доме. Дело в том, что бегая "пятёрку" на физзарядке и купаясь в бухте, они видели сотни, а то и больше людей, выходящих на какие-то подземные работы. И было понятно, что их даже ночной труд был куда более лёгким. А однажды…в числе главенствующих над измождёнными людьми Стёпа увидел "старшого" Осипа Неведрова. Тот, почувствовав на себе взгляд, обернулся. Запала его злорадная ухмылка браконьера, выследившего добычу. Дерябина ударило в холодный пот от гадкого предчувствия.
Суперснаряды, а это были они, разгружали тремя партиями. Одна готовила такелаж груза на корабле, другие принимали и укладывали почти полутонные снаряды на плашкоут(плоскодонная баржа) в деревянные козлы. Третьи сгружали на береговую площадку, где стояла та самая платформа на рельсах. В неё укладывали четыре стальные чушки. В тоннель груз ввозили лебёдками уже штатные грузчики-такелажники. Буквально каждое движение контролировали инструкторы. Пот заливал глаза. Даже двухмесячная тренировка оказалась недостаточной. К рассвету все качались от усталости и тряслись руки. С восходом солнца все купались в бухте. В казарме ополаскивались пресной водой, иначе кожа просто скрипела от соли. Корабль девственно стоял на рейде, соблюдая секретность. Всего надо было выгрузить около 15 тысяч снарядов с каждого рейса. Их предполагалось два. Каждый снаряд мог потопить авианосец, для эсминца было достаточно двух (маневренность). Точность попадания орудий 1,5–2,0 метра от цели. Через день стали разгружать и днём, укутывая контейнеры брезентом. Через неделю выгрузили всё. Дали два дня отдыха "с перерывом на обед". Степан впервые в жизни понял, – что такое счастье. А Овчинников заключил: "Запомните, братки, ещё при Нахимове считали, что любовь к морю возникает при невыносимой службе на берегу!"
Глава 17
Опять допрос
На второй день Овчинников сказал: "Курсант Дерябин, к 9-00 в штаб отряда! Дежурный объяснит. Форма одежды – рабочая." Сердце заколотилось в предчувствии неладного. Вспомнился Неведров.
Так оно и вышло: курсанта препроводили к оперативнику ОГПУ. Постучав, Степан вошёл: "Товарищ следователь, курсант Дерябин по Вашему приказанию прибыл!"
– Садись, Алёша! А может Степан? Как тебя величать?
– С-степан я, Дерябин…Бумаги мне… Я не хотел!
– Ну да ладно, раз не хотел. А то, что в гвардии пограничников присягу принимал, тоже "не хотел" сказать?! Как на флот попал? На секретную батарею? А?! Говори, сволочь, не то сразу к стенке, контра поганая! Какая твоя настоящая фамилия, кем завербован?
– Я случайно… Меня в вагон запихали без документов. Из Канавы я! А этот, который Неведров пригрозил в ГПУ сдать.
– Вот я те щас сделаю канаву два на метр и без креста. Кто завербовал…" – Допрос длился всю ночь. Степан потерял всякое чувство уверенности. Ему стало обидно, что какой-то гадине верят, а ему, Стёпке, комсомольцу – не верят. Но, как говорят: "Бог есть!" К концу недели, после трёхдневного перерыва его вызвал "гражданин Селезнёв, старший следователь ОГПУ" Дерябина вёл конвойный. И тут парня будто молнией сразило: пред кабинетом сидели и улыбались его родные земляки: Ведмеденко и пропавший Семихин из Канавы.
– Гражданин следователь…
– Да ладно тебе. Садись, намаялся по своей скромности! Чего же про земляков не сказал? А то ведь дело совсем круто оборачивалось! Пей вот чай! Да не бойся, всё позади. Да и бумаги твои пришли из Иркутска. Вот тут Егор Силантьевич лично тебе письмо прислал и поздравление: сержанта тебе присвоили и благодарность от ОГПУ за отвагу в борьбе с белоказаками. Да ты, оказывается, у нас стрелянный воробей! А отмалчиваешься…Собирайте с Колей аттестаты и с завтрашним катером отправляетесь на лодку. Она пока на заводе. Изучать будете. И на вот тебе старшинские погоны. По-флотски ты – старшина второй статьи. Поздравляю!! Привет Овчинникову! Настоящий балтиец-подводник. Встретитесь ещё!"
Вышел в коридор и тут же попал в обьятия друзей детства. Жаль только: едва встретились, как снова надо расставаться с Лёшей Семихиным, шедшим на надводные корабли.
Глава 18
Как пахнет лодка
С вечера парни уложили свои вещаттестаты: от кальсон до шинели. Зашёл попрощаться Лёшка. А после завтрака с утречка земляки в сопровождении прибывшего старшины Сероштана отправились на пирс. "Ну, братки, простите, ежели что не так! Видно время настало беспокойное: разинешь варежку – зуб вырвут! Так что не зевай, Фомка, – на то и ярмарка! А может ещё и встретимся. Балтийцы ноне в цене!" Так напоследок напутствовал наш ротный Овчинников.
Рабочие-кроты угрюмо шли в своё подземелье. Степан почувствовал на миг нечто холодное и противное, будто жабу за шиворот сунули. Да, это был тот же Неведров, но уже с киркой и лопатой. "Есть же бог на свете!" – Снова с облегчением подумал старшина Дерябин.
Катер оттарахтел до Малого Улиса, где стояло до десятка подлодок. Сероштан пояснил: "Определим жить в переходном составе и работать на заводе. Собирать лодки будете! Али сдрейфили по незнанке?
Не боись, там наши братки будут с Балтики, а то и вовсе с "Королевского" – Черноморского флота. Месяца через три изучите всё от носового торпедного до дейдвуд-сальника. Это который вал герметизирует при выходе за борт на винт. Завтракать – ужинать будете здесь. Обедать – на заводе. А сейчас Ведмеденко – в казарму, а старшина Дерябин со мной." По пути Сероштан объяснил, что старшины живут отдельно по четверо в комнате. "А ты где корефан лыки заработал? Тут или по дороге?"
– В командировке бандюганов били. – Так договорились на допросе с опером Селезнёвым.
Уже утром взводный главстаршина Сероштан представил нового командира отделения старшину второй статьи Степана Ильича Дерябина. Затем по трапу на борт "трамвайчика" и на долгожданный завод. Открылась бухта Золотой Рог, показав прибрежный Владивосток и судоремонтный завод. Здесь недолгий развод на работы и выделение "огнеопасной" группы на обеспечение сварки. Степан неуклюже спустился в отсек своей лодки, получив нелестный отзыв "сапог". Пришлось тренироваться спускаться на руках и со свистом. Пригодились шлюпочные мозоли.
Лодка была уже загружена дизелями валолиниями и торпедными аппаратами. Теперь всё это нужно было обвязывать трубопроводами и кабелями морского исполнения. Ох, как пригодился Степану завод и умение читать чертежи! Воздух в лодке сообщался с цеховским: выхлопы дизелей, дым сварки и какой-то особый привкус стали. Съёмные листы ещё не приваривали.