О Лукича было предложено вытирать ноги, в буквальном смысле.
Вскоре "МК", приватизированный бывшим членом ЦК ВЛКСМ, уже несся вперед по волнам демократии…
В середине 90-х я увидел Гуся в президиуме Конгресса русских общин, рядом с секретарем Совбеза Скоковым. Поговаривали, что этот Скоков будет следующим премьером - а может быть, даже и…
Гусь сидел в президиуме, озабоченно кивая в такт патриотическим словесам.
Когда Скокова с присными бесследно смыло очередной номенклатурной волной, Гусь немедленно вынырнул рядом с Лужковым, возле которого и маячил до появления на горизонте Владимира Владимировича Путина…
Поэт Сергей Гандлевский, услышав это жизнеописание, сформулировал, как высек на граните: "Бактерии не ошибаются".
Всегда вместе с питательной средой.
Парный конферанс
В начале девяностых два российских главных редактора (одной крупно-либеральной газеты и одной жутковато-патриотической) отправились на совместные гастроли по городам США.
С диспутом.
На это продавались билеты - и хорошо продавались! Полные залы эмигрантов, истосковавшихся по русской политической жизни, становились свидетелями нешуточной идеологической битвы, до крика и сжатых кулаков, до полной гибели всерьез…
- Вы погубили Россию!
- Нет, это вы погубили Россию!
Хорошо представляю себе это шоу. Еще лучше представляю дальнейшее: аплодисменты, высвобождение из рук эмигрантов, желающих продолжить диспут на дому; получение гонораров от скуповатого антрепренера, придумавшего этот цирк-шапито и срубившего отличный куш…
Потом, в одной машине, бочком к бочку - на совместный ужин в каком-нибудь нехитром "бургер-квине". Вроде неплохо прошло, да? Отлично прошло! И в гостиницу, в соседние номера…
А наутро - снова в машину и, бочком к бочку, в соседний штат; там попить кофейку - и на сцену:
- Вы погубили Россию!
- Нет, это вы погубили Россию!..
Сегодня они оба - верные путинцы.
Как я попал
В январе 1993-го меня приняли в Союз писателей - при весьма поучительных обстоятельствах.
Примерно за год до того Григорий Горин обнаружил, что я не состою в писательском Союзе. Я пытался кокетничать, изображая вольного питомца муз, но был сурово осажен классиком.
- Не валяйте дурака, - сказал Горин, - Состаритесь - будете лечиться в поликлинике… И потом, я же дал вам рекомендацию!
Тут выяснилось самое интересное. Оказалось: в августе 1991-го, на следующий день после победы демократии, в ЦДЛ стихийно собрались "прогрессисты" - и назло побежденным ретроградам, одним голосованием, приняли в Союз писателей человек триста либеральной молодежи.
Я не подсуетился, но два классика сами вспомнили о моем существовании - и написали по рекомендации. Это были Григорий Горин - и Леонид Зорин, автор "Покровских ворот" и "Варшавской мелодии".
Ну, раз такое дело… В общем, пошел я в Московскую писательскую организацию и написал заявление. Мне сказали: позвонят.
Позвонили почти через год и вместо "здрасьте" довольно раздраженно поинтересовались: я корочку забирать собираюсь или как? И поехал я, питомец муз, за документом.
Приезжаю в учреждение, открываю искомую дверь. Внутри пусто, а в смежной комнатке сидит мужик в бороде и говорит по телефону.
- "Макаровы", - говорит мужик, - десять стволов, новые, в масле…
Я сверился с табличкой на двери: все верно, отдел прозы. В отделе поэзии небось гранатометы ремонтируют. Времена переходные, страна входит в рынок…
- Простите, - говорю, - мне сказали сюда…
- Она отошла, щас будет, - буркнул бородатый и махнул рукой: заходи. И как-то странно на меня посмотрел.
Я зашел, сел. Послушал через стенку разговор бородатого - все про какие-то стволы и амуницию… Тетка все не шла, и я начал помаленьку свирепеть.
Когда, минут через двадцать, она наконец появилась в кабинете, я уже закипал.
- Что это такое! Мы договаривались на одиннадцать!
Тетка опешила:
- Мы договаривались?
- Конечно! Я должен получить корочку.
- Какую корочку?
Я почувствовал, что начинаю дымиться.
- Члена Союза писателей, - раздельно произнес я.
- Как ваша фамилия?
Я сказал.
- Как?
Я повторил. Фамилия моя тетку явно озадачила.
- Мы вас принимали? - уточнила она.
- Да! - крикнул я.
Тетка хмыкнула удивленно и как-то даже озадаченно.
- Сейчас посмотрю.
И она начала рыться в картотеке. Ничего похожего на "Шендерович" там не нашлось.
- А мы вас точно принимали? - спросила она.
Я понял, что сейчас из меня, как из чайника, пойдет свист. Боясь совершить убийство по неосторожности, я обогнул тетку и ее стол, чтобы найти себя в картотеке - и убить ее уже с полным основанием. Но до картотеки мой взгляд не дошел, потому что зацепился за машинописный лист под стеклом, на столе.
Это был список членов правления: Белов, Бондарев, Проханов, Распутин… Весь комплект. Через пару секунд до меня дошло, что я уже полчаса скандалю в черносотенном логове, требуя своего приема в их жидоморские ряды.
Видимо, я все-таки ойкнул, потому что тетка, понизив голос, понимающе сказала:
- Вам, наверное, в другой Союз…
- Наверное, - шепотом ответил я.
- Так это дальше по коридору, - тихо произнесла моя собеседница, косясь в сторону смежной комнаты, откуда продолжали доноситься телефонные разговоры о ценах на огнестрельное оружие.
- Извините, - прошептал я и на цыпочках вышел из отдела этой прозы.
В альтернативном Союзе на меня коршуном набросилась альтернативная тетка: где, говорит, вас носит, мы договаривались на одиннадцать!
Вот дура. Я жизнью рисковал, а она о таких мелочах.
Достоевский и К°
На одной из демонстраций нашей т. наз. "патриотической" оппозиции я увидел замечательный лозунг - огромными буквами, черным по белому: "Жиды погубили Россию!".
И подпись: Ф. М. Достоевский.
Не знаю, писал ли это Федор Михайлович - чтобы такое родить, Достоевским быть необязательно.
Но, предположим, писал - и что?
А вот что: из всего Достоевского (30 томов) они выбрали и выучили наизусть именно эти три слова! Берусь проэкзаменовать весь этот ходячий скотопригоньевск - никто не отличит Алеши от Ивана… Но вот насчет жидов - это до них дошло! Один раскопал, принес в горсти братьям по крови, намалевали, пошли по Тверской с Достоевским на знамени!
Тут задумаешься.
Мир человека огромен; мир гения бесконечнен. Вопрос лишь в том, что из этого космоса мы отбираем для себя, для своей жизни.
Можно, конечно, взять от Достоевского именно антисемитизм. От Мусоргского - алкоголизм, от Тулуз-Лотрека - сифилис…
Вольному воля.
Занимательная топонимия
- Есть же Еврейская автономная область, - мечтательно рассуждал один образованный господин, - вот пускай евреи в ней и живут!
- Ага, - согласился собеседник, - а еще там недалеко есть остров Русский…
Лингвистические трудности
В перестроечное время советскому народу открылось много удивительных вещей. Среди прочего обнаружилось, что в Израиле, помимо одноименной военщины, имеется всевозможная жизнь. А в советские времена на этот счет было твердое указание, чтобы ничего, кроме военщины, в Израиле не было!
Отчетливо помню баскетбольный матч ЦСКА - "Маккаби", и лингвистические трудности, с отчаянием и героизмом преодолеваемые комментатором Ниной Ереминой.
Вместо простого русского слова "Рабинович" она говорила "десятый номер команды соперников". Словосочетания "израильские баскетболисты" избегала, как евреи - имени Бога! Говорила: "сегодняшние соперники армейцев"…
Несчастная комментаторша мучилась не по доброй воле, и установку партии надо признать тактически верной: пойдя по логической цепочке от баскетболистов, советские граждане могли дойти до опасной мысли, что в Израиле есть скрипачи, педагоги, женщины, дети…
Что там, короче, живут люди!
Этого допустить было нельзя, и Еремина старалась.
Лингвистические трудности-2
А в девяносто втором временно демократическая Россия установила с Израилем дипломатические отношения и даже, с некоторой опаской, начала дружить. И очень скоро в Тель-Авив полетела первая делегация российских журналистов.
Вместе с коллегами в логово вчерашнего врага отправился корреспондент "Красной звезды". Вечером, ничего не подозревая, он спустился в бар отеля, надев, как приличный человек, пиджак с галстуком.
Майора не предупредили, что в этой южной легкомысленной стране пиджаки с галстуками носят только миллионеры - или люди, которые хотят, чтобы их принимали за миллионеров.
Незнание "дресс-кода" дорого обошлось российскому офицеру. Со всего Тель-Авива в бар отеля сбежались проститутки и плотно обсели майора по периметру. Чтобы вы могли представить ужас военнослужащего предметнее, я обязан проинформировать вас о том, что проститутский контингент в Израиле в ту пору составляли преимущественно марокканки (Украина подтянулась чуть позже и выбросила Африку из профессии).
Майор сидел в баре, заброшенный в тыл врага, отрезанный от своих и обнаруженный противником. Он понимал, чего от него хотят, но не понимал, почему от него!
Женщины, ища ключи к сердцу и кошельку майора-миллионера, начали заговаривать с ним на всех известных им языках. Майор отбивался, выкрикивая "найн" и "нихт ферштейн".
- Итальяно? Спэниш? Тюркиш?
"Найн", и вся любовь!
И тогда отчаявшаяся профессионалка спросила напрямую:
- Where are you from?