Колька Белобров шагал впереди и был чем-то похож на предводителя путешественников. Шагал размашисто, целеустремленно, выдвинув корпус вперед. Цымбал и Генка, немного поотстав, шли за ним. Цымбал, на голову выше Генки и на столько же ниже Белоброва, был похож на боксера, шагал легко, плавно, чуть сгибая ноги в коленях. Генка, самый низкий и полный, казалось, катился под рюкзаком и от друзей, имеющих преимущества в ходьбе, благодаря их росту, не отставал ни на шаг.
Трое шагающих по полю дружили между собой крепко и неразрывно давно. Еще с гимназической скамьи. А затем учились на рабфаке тоже вместе. А после и в вузе вместе. А когда получили специальности, то разъехались по разным городам. Но дружба продолжалась. Отпуск они всегда проводили вместе и каждый раз по- новому, по выдумкам Сашки Цымбала. И еще их объединяло то, что никто из троих женат не был. Обета они никакого не давали, а так, как-то не получалось ни у кого из них с женитьбой. И трагедий сердечных у каждого из них, к счастью, не было.
- Эх! Друзья! Мы свободны, как орлы степные! - приостановился Белобров. - Что наша жизнь!? - вскинул он руки.
- Она общественная, академик, - серьезно произнес Цымбал. - Хочешь ты этого или нет, а так, общественная и все. Попробуй стать, скажем, дикарем-островитянином! Не выйдет. Объяснять нет надобности почему.
- Как это так, общественная? - зашагал снова Белобров.
- Ты крупица социалистического общества, а общество твоя среда, твоя природа. Вот ты и должен вести свой образ жизни так, как тебе будет велено этим же самым обществом.
- Это верно, - согласился со вздохом Колька. - Но жизнь прекрасна, путешественники-кладоискатели.
- Прекрасна… Общественная там и прочее… А я уже есть хочу, товарищи, - вытер платком лицо Лантух.
- Начинается, - покосился на него Цымбал. - Договаривались же не скулить. Пока вокруг нас поле. Придем в живописное место у реки и пообедаем.
Лантух вдруг запел:
Ехал парень по дороге, отлетело колесо.
Слез на землю, чтоб поправить, а телегу унесло…
Дорога свернула влево, поднялась на пригорок и сбежала к реке.
И Генка запел, увидев реку, у которой ожидал их обеденный отдых:
Над рекой стоит туман, во дворе пеленки,
Вся любовь твоя обман, окромя ребенка…
- И где это ты нахватался этих частушек, Лантух. Вроде бы и образованный, из приличной семьи… - укорил его Цымбал.
- Ты же сам сказал, что мы крупица общества, Саша. А оно и преподносит нам такое…
- Ты же поэзией занялся, как писал в письме, - ответил на это Цымбал. - Вот и брякни нам такое…
- Да, что-нибудь из своего возвышенного, - подтвердил Белобров, остановился и взглянул на Лантуха.
- Хорошо, я прочту свое первоначальное…
…Генка Лантух пытался писать стихи в местную газету. Говорили, за стихи хорошо платят. Выбрав момент, когда на него нашло вдохновение, он подумал и на бумагу легли первые строки его поэзии:
Вот свежим ветерком дунуло.
Вот небо тучкой затянуло,
И змейкой молния блеснула,
С раскатом прокатился гром…
Уж пыль дорожная парится
Под каплями весеннего дождя,
И влаги жаждает напиться
Давно не пившая ее земля
А небо черным одеянием покрыто,
На землю низвергает гуще водопад,
И та уж больше не парится,
Старается дар неба в изобильи принимать.
Промучавшись более часа и не сотворив продолжения, он пошел прогуляться в сад и там его осенило:
Кругом цветы благоухают,
Пьянит душистый аромат,
И птицы весело щебечут.
Купаясь в солнечных лучах.
Беседка в диком винограде
Ютится в темном уголку,
А рядом, заросли сирени
И куст смородины в цвету.
Под тенью старого платана
Скамья заветная стоит.
Укромным местом и прохладой
К себе заманчиво манит.
Напечатав эти два стихотворения на пишущей машинке, он понес их в редакцию газеты. Там ему сказали: "Лиричность. Красивость. Отсутствует идея, отражение нашей действительности, нашего общества, строящего социализм, молодой человек. Вот почитайте, что мы собираемся печатать". И Лантух прочел:
"Нам солнца не надо, нам партия светит…"
- А, каково? - зашелся в восторге редактор. - Или вот…
"Партия" смело и твердо ведет наш корабль…"
- Образность, идейность, а? Напишите то, что окружает вас… - посоветовал Генке газетчик.
И начинающий поэт, следуя совету его, написал:
Степь донецкая раскинулась широко,
А по ней заводы, шахты, города.
Гордо терриконы смотрят в небо,
Как бы разгоняя облака.
Степь донецкая издавна богата
Черным золотом, сталью, чугуном,
И своим прославленным народом.
Плодотворным и настойчивым трудом.
"Больше стали, чугуна, проката!"
Лозунг металлургов так гласит.
"Больше угля на-гора, шахтеры!"
Лозунг горняков ему вторит.
И страна все больше, больше слышит
Об успехах металлургов, горняков,
Про великие дела в степи донецкой
В колыбели славы трудовой.
Не напечатали. Сказали: "Попробуйте себя в прозе". И он решил ждать нового вдохновения, обдумывая тему, сюжет, чтобы "попробовать себя в прозе".
Вот эти первые стихи Лантух и прочел своим друзьям.
- Ну что ж, неплохо, я думаю, - оценил Белобров, протирая очки.
- Да, но разве угодишь редакции… - вздохнул Цымбал. - Я знаю одного нашего сослуживца, так он уже пишет стихи со времен революции, а его не печатают. Трудное это дело, Лантух, - вздохнул Сашка.
- На отдых с обедом где остановимся? - поправил лямки своего рюкзака Белобров.
- Сворачиваем, идем вдоль реки лесом, - разглядывал на ходу карту Сашка-непоседа.
- Рыбку для ухи половим? - спросил Генка.
- Если рыба в реке водиться, то уха будет, - заверил Цымбал. - Но ловить будем уже вечером, друзья-товарищи.
Они остановились у реки в живописном месте и после отдыха приступили к нехитрому туристическому обеду. Чуть вздремнув, их предводитель Цымбал поднялся и объявил:
- Дороги зовут, дороги к кладу ведут. Вперед!
Когда пошли дальше, отдохнувший и плотно подкрепившийся Лантух воскликнул:
- Э-эх, приволье! Клеркам из города и не сниться такое, - поправил ремни рюкзака Лантух. - Посмотрите, друзья, - и восхищенно воскликнул: - Кругом природа!
Дорога выходила плавным поворотом к молодому сосняку. Перед лесом по обе стороны ее простирались поля под голубым небом. Маленькие хвои подбегали к дороге как-то россыпью и как бы заманивали путников к лесу, величественному и таинственному. Все это было сказочным. Грунт под ногами был песчаный и мало изъезженным.
Вошли в лес. Стало темнее и намного прохладней, чем в поле. Но вот просека расширилась, сбежала чуть вниз и перед глазами путешественников вновь открылась озаренная солнцем полоса реки. Над ней и у ее берегов носились крикливые щуры, занимаясь своими вечерними заботами.
- Вот здесь и заночуем, - сбросил на землю рюкзак инициатор кладоискания.
- Цыгане шумною толпой… - начал было Лантух.
- По Бессарабии кочуют, - перебил его Белобров.
А Цымбал добавил:
- Они сегодня у реки в шатрах изодранных ночуют. Привал! И за дело.
Вскоре возникла совсем не изодранная палатка. Белобров занялся оборудованием ее. Лантух чиркал спичками под кучкой хвороста. Сашка уже забрасывал снасти в реку, надеясь выловить из нее главный компонент для ухи.
- Не трудитесь! - раздалось с противоположного берега.
Все трое устремили свой взор на стройную девушку в цветастом сарафане.
- В этой речке рыбы нет! - прокричала она утвердительно. - Там, выше, краску в реку артель сбрасывает…
- Вот тебе и природа! - захохотал Белобров. - Вот раньше…
Цымбал рассерженно возился со снастями. Лантух усиленно дул в покрасневшие окатушки прогоревших хворостинок костерка.
Девушки на противоположном берегу уже не было. Она так же внезапно исчезла, как и появилась.
Сашка все же забросил еще раз крючки с наживкой в реку и вдруг победоносно завопил:
- Ха-ха-ха! Мои друзья, так это же рыба, а!
Действительно, испачканный илом, в руке рыболова сверкал пескарик.
- Где она?! Где она?! Я спрашиваю это девичье привидение? - победоносно восклицал непоседа.
Хозяйственный Лантух, зачерпнув в речке воды, подставил котелок для улова. В нем заметался несчастный пескарик, ища речное приволье.
- Сейчас уха будет! Это уже точно, как пить дать! - засуетился, пританцовывая, рыболов-оптимист.
Белобров и Лантух наклонившись над котелком с интересом рассматривали крохотного пескаря и подбадривали друга.
- Как пить дать будет!
- Если есть этот маленький, то есть и большие!
- Это провокация, что рыба не водится.
- Это происки врага!..
Но на этом рыболовное счастье Сашки-непоседы и закончилось. Всплыла луна. Потянуло прохладой. И кроме пескарика так ничего в котелке и не прибавилось.
- Пеките картошку, - скучно распорядился Цымбал и выплеснул крохотную рыбку в реку.
После ужина все трое забрались в палатку и улеглись рядком.
Полог палатки был откинут. Через него был виден кусочек звездного неба, яркого, как днем, ниже отдаленная стена деревьев и оттуда доносился чуть уловимый ток реки, выше по течению которой сбрасывали краску.
Глаза путешественников слипались. Говорить ни о чем не хотелось и вскоре тройка искателей клада уснула безмятежным сном, сном первой ночи своего пешего пути.