- А тут, тут, Шура. Видели, на каком автомобиле прикатили к нам представители Германии? И это только начало, только начало, мой камрад. А поскольку у нас уже есть предложения закупать вещи старины на периферии, нашему учреждению нужен автомобиль.
На следующий день события развернулись по намеченному плану. Остап продал немцам икону, крест, два образка, несколько древних монет, гвардейский штаб-офицерский знак 1701 года и Очаковский крест 1788 года. Немцы без торговли заплатили пять тысяч рублей и долго трясли поочередно руки Бендера и Балаганова. Доволен был сделкой и переводчик, который сказал:
- После поездки по Украине господа еще навестят вас. А когда вернутся: домой, то дадут ваш адрес другим камрадам, которые поедут в Киев.
- Отлично, великолепно, - загорячился Остап. - Будем ждать, очень ждать. К этому времени наш музей еще пополнится ценными экспонатами.
Сдружившиеся покупатели и продавцы расстались очень довольные друг другом.
- Видите, - сказал Остап, когда немецкая машина унеслась по Крещатику, - все произошло так, как я вам и говорил. Мы покупали, вкладывали деньги, и они вернулись к нам в стократном исчислении. Смотрите, они еще в банковской упаковке, - затрещал пачкой кредиток великий комбинатор.
Остапу было весело. Все шло отлично. Глиняных черепков никто больше не приносил. Деятельность Киевского отделения общества любителей археологии можно было считать удачной. Неожиданное пополнение кассы пятью тысячами рублей давали ему и Балаганову уверенность, что их ДОЛАРХ вступил на новый путь своей деятельности.
- Да! - закричал вдруг Остап. - Шура, срочно вызываем из Черноморска Адама! Что за учреждение без автомобиля? Нам нужно ездить и закупать предметы старины на периферии. Там ждут нас с нетерпением. Срочно вызываем Козлевича! Когда я виделся с ним после моего крушения, Шура, он меня заверял:
"Я вас догоню, Остап Ибрагимович, я завезу их только, верну им часть денег и сразу же за вами… Вы же не будете быстро идти".
- Но он меня не догнал тогда, хотя я шел не быстро. А когда я летел на самолете…
- Вы летали на самолете, командор? - с невероятным удивлением смотрел на своего начальника подчиненный-компаньон.
- Летал, - улыбнулся Бендер. - Как-нибудь расскажу о своем вояже. Как меня занесло в Умань, Черкассы и на "Пролетарий", где мы и встретились. Да, когда я летел на самолете, то увидел на дороге развалившуюся уже в какой раз "Антилопу" и сидящего у ее частей нашего незабвенного Адама Каземировича. Я ему даже прокричал, помахал рукой, но он из-за шума мотора не услышал, а потрясенный аварией и не увидел меня на авиетке. Срочно вызываем его, Шура. Надо выполнить свое обещание. Правда, вместо новой "изотты-фраскини" мы купим ему подержанный, но вполне сносный автомобиль. Для наших археологических… коммерческих антикварных дел транспорт будет нам необходим, Шура.
В эти минуты великий комбинатор стал прежним Бендером. Он весь был захвачен свойственным ему желанием применить еще один способ добычи денег.
Вечером, закрыв свое учреждение на амбарный замок, Остап и Балаганов пошли прогуляться по весеннему Киеву.
Каштаны уже выбросили свои белые с красными крапинками султаны цветения. Владимирская горка утопала в буйной зелени и в руках торговцев появились букетики ландышей и лиловой сирени. В Мариинском и Дворцовом парках уже шумела молодая листва и земля покрылась ковром из ярко-зеленой травы.
Компаньоны поднялись к памятнику князю Владимиру и оттуда обозревали нижнюю часть города - Подол и склоны к могучей и вольной реке. Днепр уже вошел в свои берега, но Труханов остров и Слободка были еще под водой.
По аллеям Владимирской горки гуляли люди: молодые дамы в нарядных шелках, глазастые дети, горожане в выходных одеждах.
- Самый живучий город Украины, - это Киев, - сказал гуляющий гражданин в канотье тоненькой даме.
- Ах, Николя, как красиво все здесь, - восторгалась его спутница.
- Да, Шура, Киев если и не Рио-де-Жанейро, то в нем что-то есть такое… специфическое, - сказал Остап.
Они прошли по аллее к фуникулеру, спустились на нем к Подолу, а когда вышли на улицу, то увидели уличного сапожника. Он сидел под липами и работал жизнерадостно и ритмично. А рядом из молочарни шел ароматный запах свежеиспеченных пышек. Там ели их и запивали простоквашей.
- Командор, давайте и мы отведаем, - предложил Балаганов.
- Поддержим частных предпринимателей, - согласился Остап.
После они пошли по улице. И нет-нет с любопытством заглядывали в то или иное окно и видели скудную вечерю - хлебину ситного, селедку и чай на столе.
- Не богато живет народ, Шура, - отметил Бендер.
- Да, если не нэпманы, командор, - кивнул Балаганов.
- Интересно, есть в Киеве миллионеры? - взглянул на своего единомышленника Остап.
- Определенно есть, командор, определенно, - заверил тот.
- Но поскольку вы в последнее время в допре не сидели, то и не смогли узнать о новом накопителе вроде Корейко.
- Ох, товарищ Бендер, Бог миловал, не напоминайте мне о моих черных днях. А если бы я и сидел, то разве мог бы подвернуться еще такой случай, - усмехнулся Балаганов.
- Верно Шура, случай может быть только раз, а не дважды и не трижды. Нет, камрад, мы сейчас пока при многообещающем деле. Деньги к нам, конечно, придут не сразу нужной суммой, но мы будем их накапливать, чтобы потом… - остановился у открытых ворот двора Бендер и посмотрел, где хозяева на примусе варили борщ, с громким разговором между собой.
- Она думает, что если модистка, то ей все можно, вы только подумайте, Абрам Иссакович.
- Так-то так, но она цветет как роза, ничего не скажешь, - отвечал ей пожилой еврей.
- А ее Мойша здоров, как бык, а все притворяется больным…
Хозяева увидели, что двое незнакомых мужчин остановились у ворот и слушают их разговор, прервали свое обсуждение. И хозяин со стороны громко спросил:
- Вы имеете что-то сказать нам, граждане?
- Нет-нет, - поспешил заверить его Остап и прошел мимо со своим помощником. И еще услышал:
- Они что-то высматривают, Абрам, разве я когда ошибалась?
Плоскими улицами Подола друзья вышли к трамваю. На нем поднялись к центру города и пошли по Крещатику между огромных домов-ковчегов, вмещающих население атлантического парохода.
Свернули по улице Карла Маркса, бывшей Николаевской и остановились у гостиницы "Континенталь".
- Знаете, командор, если бы мы жили в гостинице этой или другой какой, то сколько бы нам пришлось затратить рублей?
- Вот поэтому мы и не живем в гостиницах, Шура. Благодарите ВУАК, - засмеялся Остап.
Остановились на пересечении улицы Меринговской и увидели на доме сразу две надписи: Кафе-шантан "Аполло" и "Оперетты Ливского".
- Пойдем туда или туда? - указал на вывески Бендер. - Или сразу в два зрелищных места? Очень удобный способ приобщиться к массовой культуре.
- Это денег стоит, командор, - покачал головой Балаганов. - К тому же сейчас пост великий и развлекаться грех. Видите, посетителей у входа совсем мало.
- Ох, Шура, как вы изменились, как вы изменились, дорогой камрад, - заулыбался Остап, глядя на своего компаньона.
- Но и вы уже не такой, Остап Ибрагимович, как мне кажется, - тряхнул кудрями Балаганов.
- Да, мой друг, жизнь дала свой отпечаток. Если на вас она наложила благодатный исправительный, то на меня свой каверзный, ударила по голове обухом, - кивнул бывший миллионер-одиночка и рассмеялся. - Но без прошлого нет настоящего, - сказал вроде бы Бальзак.
Компаньоны поднялись к театру имени Ивана Франко, почитали афиши, посмотрели на фотографии сцен из спектаклей и зашагали домой.
Глава VIII. СЧАСТЬЕ ШОФЕРА
Телеграмма из Киева нашла Адама Козлевича на постоялом дворе, где в стороне от разнообразного гужевого транспорта, под забором стояли и валялись останки его "лорен-дитриха". После аварии их доставила сюда конная площадка знакомого молдаванина.
Козлевич горевал. На оставшиеся у него деньги много пил, садился возле частей и деталей бывшей "Антилопы", в несчетный раз осматривал их, примерял, тяжело вздыхал и, видя невозможность собрать свое механическое творение, уходил в ближайшую пивную. Гасил боль в своей душе кружками пива. Состояние души Адама Казимировича было более удручающим, чет тогда в Арбатове, когда его шоферское дело "Эх, прокачу!" потерпело крах.
- Дядя механик, дядя шофер! Вам телеграмма - нашел его посыльный мальчик в это трагическое для Адама время.
Нежного и обходительного Козлевича на постоялом дворе все знали и очень уважали. И возчики пароконных немецких фургонов, и молдаванских фруктовых площадок, и мажар, и телег, и даже кучера роскошных фаэтонов и пролеток, заезжающих сюда на кратковременный постой.
Текст телеграммы произвел на Адама Казимировича магическое действие. Душа его заволновалась так сильно, что не прошло и часа, как он был уже на вокзале и покупал билет до Киева. А до посадки в поезд сообщил по телеграфу бывшим участникам скоростного автопробега Арбатов-Черноморск о своем приезде.
Выйдя из вагона в Киеве, Адам Казимирович сразу же попал в объятия нарядного Бендера, а затем и Балаганова, которые с искренним восторгом радости на лицах встречали его на вокзале.
Все трое после шумной встречи отправились в привокзальную пивную, где Адам, держа в руке пивную кружку, говорил:
- Вот спасибо, братцы. Совсем было погиб. Доконала меня последняя авария. Особенно когда понял, что снова собрать "лорен-дитрих" невозможно.
- Теперь, Адам, мы купим вам обещанную "изотту-фраскини". Не новую, конечно… - обнадеживал его Остап. - Или другую какую присмотрим на рынке или по объявлению в газете.