– И тебе того же, милейший капитан, – добросердечно сказала Ринга.
– Ладно, на сей раз ваша взяла, – неохотно признал Ригель. – Надеюсь, в Бельверусе ты, госпожа, объяснишь, почему я вернулся ни с чем?
– Охотно, месьор капитан, – весело проговорила девушка. – Я думаю, тебя и твоих людей даже наградят за проявленное усердие. А теперь отпустите своих пленников – и расстанемся по-доброму.
Быть может, капитан действительно расстался бы с Рингой по-доброму. Но ему помешали. Внезапно окружающая караван-сарай деревянная ограда грозно затрещала, и во двор лихо спрыгнул Конан, воинственно размахивая своим мечом.
* * *
Поплутав по пыльным кривым улочкам Эдеса и не встретив ничего интересного, кроме тощего облезлого пса, Конан и Мораддин набрели, наконец, на небольшую таверну, в которой было совершенно пусто.
– Я начинаю думать, что этот городишко населен призраками, – пробурчал Конан.
На их энергичный продолжительный стук явился хозяин заведения, чьи челюсти прямо-таки раздирала зевота. Даже появление посетителей не вдохнуло жизнь в его сонные маленькие глазки.
– Эля нет, аргосское вчера кончилось, кухарка сегодня не работает… – с ходу начал хозяин, привалившись к стойке и вяло почесывая упитанное брюхо.
– Подожди, любезный, – прервал его Мораддин. – Можно ли переночевать в твоем заведении?
– Отчего ж нельзя, – лениво ответил хозяин. – Только у меня всего одна свободная комната, две другие заняты. И потом, эля нет, аргосское…
– Я понял, – в голосе туранца прозвучал оттенок раздражения. – И сколько кроватей в этой комнате?
– А кто его знает, – пожал плечами хозяин. – Раньше было две – так их, может, уже сломали… И потом, эля у нас нет…
– Пошли отсюда! – заявил выведенный из себя Конан. – Найдем что-нибудь получше.
– А вот это вряд ли, – покачал головой хозяин. – Кроме моей таверны, в Эдесе других заведений нет. Был один кабачок, так его два года назад сожгли.
– Если он был похож на твой, я очень даже могу понять поджигателей, – пробормотал варвар.
– Ладно, мы согласны на эту комнату, – решил Мораддин. – Пусть там приберут, мы скоро вернемся… Здесь можно куда-нибудь пристроить наших лошадей?
– На заднем дворе есть конюшня. Только там прошлой зимой крышу разобрали – а новую так и не собрались положить… – хозяин зевнул и с хрустом расправил плечи.
– Эй, подожди, – встревожено обратился Конан к другу, – ты что, собираешься здесь ночевать? Мало того, что это опасно для жизни – как же мы поместимся все в одной комнате?
– Одну ночь придется потерпеть, – миролюбиво ответил Мораддин. – Не впервой ведь. В любом случае, Ринга ляжет на кровати, а мы с тобой бросим жребий, кому спать на полу.
– А если этот жребий достанется мне? – с упреком сказал Конан. – И потом, нас же не трое, а четверо, – и, встретив недоуменный взгляд Мораддина, варвар пояснил: – Не можем же мы бросить госпожу Ильму в этом мерзком караван-сарае с грубиянами-караванщиками! Так что нам нужны две комнаты.
– О, действительно, о госпоже Ильме и ее дочери я и не подумал, – смутился туранец и одобрительно сказал: – Я считал, Конан, что хорошо знаю тебя – но сейчас ты меня удивил. Не предполагал, что ты можешь так заботиться о чужой тебе женщине…
Если бы Конан был на это способен, сейчас бы он покраснел. Потому что им руководила вовсе не бескорыстная забота о хорошенькой немедийке.
– Тогда нам с тобой придется переночевать в караван-сарае, а Ринга и госпожа Ильма займут эту комнату, – подытожил Мораддин.
– Ну нет, – возмутился Конан. – Тащиться ночью через весь город…
– Зачем тебе куда-то тащиться ночью? – удивился туранец.
Конан вздохнул. Он уже знал, что умный и безжалостный Мораддин в некоторых вопросах был не по возрасту наивен.
– Кто занимает две других комнаты? – деловито обратился Конан к успевшему уже задремать прямо стоя хозяину.
– Одну – какой-то паломник из Хаурана, другую – шадизарский судья, – лениво ответил хозяин, которого, видно, мало беспокоила судьба постояльцев.
– Я уверен, они здорово скучают в этой дыре и будут только рады поселиться в одной комнате и поболтать по душам, – энергично сказал варвар. – Пожалуй, я подброшу им эту идейку.
– Ну-у… – начал было Мораддин, но его стремительный друг уже взбегал по немилосердно скрипящей лестнице наверх, где ничего не подозревающие паломник и судья еще наслаждались своим скромным отдыхом. Вскоре там раздался грохот, что-то разбилось и пару раз кто-то позвал на помощь. Мораддин бросил извиняющийся взгляд на хозяина таверны, но тот даже с некоторым интересом прислушивался к происходящему наверху.
– Ну вот, они с радостью согласились пожить вместе, – сообщил Конан, спускаясь на первый этаж. – Я даже помог судье перенести вещи. Теперь у тебя две свободные комнаты, и ты можешь сдать их нам, – Конан дружески хлопнул хозяина таверны по мясистому плечу.
Назад к караван-сараю Конан возвращался в наилучшем расположении духа. Все устроилось замечательно, они с Ильмой будут ночевать в соседних комнатах. Осталось только спровадить куда-нибудь Мораддина или Рингу, а также отделаться от девчонки, и тогда…
Внезапно шедший рядом полугном ощутимо ткнул киммерийца в бок, заставив того остановиться. Сквозь неплотно пригнанные доски ограды, окружающей двор караван-сарая, было видно, как какие-то подозрительные люди, загнав в угол перепуганных караванщиков и местных служителей закона, шныряют повсюду с явным намерением кого-то найти.
– Что-то случилось, пока нас не было, – встревожено сказал Мораддин.
– Сам вижу, – пробурчал Конан. – Интересно, кого они ищут – не нас ли?
– Я бы не удивился, – со вздохом проговорил туранец, уже привыкший к тому, что с Конаном всегда надо ожидать худшего, и внимательно оглядел двор.
– Их двенадцать человек верхами и с оружием, – подсчитал Мораддин. – Правда, они пока никого не убили… Подожди-ка здесь, я подберусь к воротам и попробую разузнать, что там происходит. Может, все еще и обойдется.
Туранец удалился, ступая мягко, точно кошка, а Конан, привалившись плечом к забору, принялся наблюдать. Вдруг послышался женский визг, и варвар увидел Ильму, которую бесцеремонно тащил за собой один из незнакомцев. Другой нес следом ее маленькую дочку.
Конан нахмурился. Он так славно все устроил, раздобыл две комнаты – а теперь девушку, ради свидания с которой все и затевалось, уводят у варвара прямо из-под носа! Зря он, что ли, разбил чернильницу из зингарийского стекла над головой славного, в общем-то, старика-судьи? Конан почувствовал, что в его душе закипает гнев на этих невесть откуда взявшихся чужаков, решивших расстроить сердечные дела северянина. Появление Ринги, вступившей в беседу с рыжеусым надменным мужчиной, по-видимому, главарем этих людей, нисколько не утешило Конана. Кто знает, какие коварные планы лелеет рабирийка в отношении соперницы!
– Пока там Мораддин вынюхивает да разузнает, я, пожалуй, останусь без подружки, – пробормотал варвар и окончательно утвердился в своем намерении действовать без промедления.
С оглушительным гиканьем Конан преодолел деревянный забор, едва не повалив его, и в несколько прыжков оказался посреди врагов. Кажется, Ринга что-то кричала ему – но киммерийцу было некогда прислушиваться. Свалив ударом меча одного из оторопевших похитителей и кулаком разбив переносицу другому, Конан схватил взвизгнувшую Ильму за руку и поволок ее за собой к лошадям. Девушка вырывалась и что-то кричала, но до Конана не сразу дошло, что она зовет своего ребенка.
– Кром, забыл!
Отпустив Ильму, Конан бросился вслед за человеком, держащим Нию. Тот в растерянности топтался на месте, не зная, что ему делать – увозить девочку или помочь своим соратникам в схватке с киммерийцем. Конан разрешил его сомнения, приложив противника точным ударом в челюсть и выхватив из обмякших рук непривычно тихую Нию. Выполнив задуманное, Конан готов был отступить, но ему не позволили. Оправившиеся от первого потрясения чужаки уже выхватили из ножен оружие и стягивались кольцом вокруг варвара. Правда, их было всего семеро – но они считали, что этого достаточно, и Конан был склонен с ними согласиться.
– Стой здесь! – Конан поставил девочку на землю и прижался спиной к росшему посреди двора раскидистому платану. Взревев для поднятия боевого духа, варвар обрушил свой меч на первого, осмелившегося сделать выпад в его сторону своим скромным эстоком. Противник парировал удар, но его эсток переломился у эфеса, и пока враг с удивлением рассматривал зажатую в его ладони филигранную рукоять, Конан беспрепятственно отправил его на встречу с Нергалом. Остальные шестеро были более осторожны и кружили вокруг варвара, точно собаки возле медведя, ожидая, когда киммериец ослабит бдительность, и можно будет нанести удар. Конан уже решился было первым начать атаку, когда позади одного из его противников зловеще блеснуло узкое лезвие, и парень даже не успел ничего понять, как присоединился к своему неудачливому товарищу. Пятеро оставшихся в живых обернулись – но Мораддин сделал красивый пируэт, и их стало на одного меньше.
– Конан, бери ребенка и беги к лошадям!
Не заставив себя долго упрашивать и зная, что полугном способен постоять за себя, варвар подхватил Нию, послушно стоявшую все на том же месте, и помчался к коновязи, где Ринга торопливо отвязывала их скакунов, а очень бледная Ильма нервно всхлипывала. Подсадив немедийку на лошадь и вручив ей ребенка, Конан вскочил на своего коня и, взяв в руку повод лошади Мораддина, галопом пронесся через двор к тому месте, где полугном сражался с наседающими врагами. Ловко отбив удар, туранец быстро взобрался в седло, и вся четверка устремилась к распахнутым воротам караван-сарая.