- Подумаем. Кстати, о сбыте. Если мы выпустим в продажу только треть товара, цены упадут впятеро. И не только на камни. Полетят акции всех алмазных россыпей на планете.
- Даже в этом случае мы останемся в выигрыше. Важны рынки.
- Я обеспечу вам крупнейшие - амстердамский и лондонский.
- А заокеанские?
В трубке смешок.
- Не спешите. Доберёмся и за океан. Подготовку вам одному не поднять. Я обеспечу финансирование без ограничения кредитов. Устраивает?
Стон вытянулся, как на параде.
- Вполне. Есть вопросы?
- Скорее, просьба. Я знаю источник ваших миллионов. Не тревожьтесь, я не претендую на изменение нашего соглашения. Но там тела и моих мальчиков. Я бы хотел похоронить их по-человечески.
- Пока это трудно, - отрезал Стон. - Экспедиция рассчитана только на извлечение товара.
Тихий вздох в трубке.
- Вы правы. Товар важнее.
Прошло ещё два часа. Стон уже нервничал. Даже обедая у Шуайеза, он не соблазнился эффектами французской кухни. Филе фазана с шампиньонами едва ковырнул вилкой. Спинелли не было.
Только без четверти три он появился в пёстром клетчатом костюме с видом боксёра, выходящего из душевой после нокаута. "Нет вкуса у подонка, - подумал Стон. - Так одеваются только крупье и клоуны. Только почему он скис?"
Спинелли подозрительно отвёл глаза.
- Скотч, - кивнул он официанту, плюхнувшись на затрещавший под ним стул, - двойной. Неудача, Стон.
- В чём? - насторожился Стон. - Что-нибудь с нашими агентами?
- С нами.
- Не говори загадками! - вспылил Стон.
- Не я их загадываю, - огрызнулся Спинелли. - Трое лучших моих парнишек валяются убитыми на шоссе. "Ведьмин столб" на месте, только калитка открыта. А машин нет.
- Каких машин?
- Твоих. На которых газанули наши сердечники.
- Все?
- Не знаю. Может, кто и остался. Спросить не у кого.
Только сейчас дошёл до Стона зловещий смысл происшедшего. Четыре чемодана алмазов. Десятки и сотни миллионов, может быть даже больше. Контрольный пакет акций. Бриллиантовая монополия в строю нефтяных и военно-промышленных. Имя Стон, звучащее, как Ротшильд. Золотые строки в сборниках "Кто есть кто". И всё пропало… Чепуха! Не могут бесследно исчезнуть сокровища, пусть даже втиснутые в обыкновенные чемоданы. Леймонт не Чикаго. Найти четырёх любителей кладов не составит труда. Стон сдержался, разжал пальцы, вцепившиеся в край стола, и только хрипло - единственный оставшийся след перенесённого шока - спросил:
- Подробнее. Как и когда это произошло? Что предпринято?
- У столба уже пост. Нас ждут. Поехали. - Из Спинелли трудно было сразу всё выжать.
Садясь в машину, Стон сказал:
- У тебя дрожат руки. Справишься?
- Не от пьянки. Сойдёт.
- Как могло это случиться? У них же не было оружия.
- А мы обыскивали?
- Кто мог заподозрить учительницу и физика?
- Они и не стреляли. Стрелял один человек.
- Гвоздь?
- Может, поляк. Психованный парень.
- Вот мы и просчитались, Джакомо.
- Не уйдут.
Больше они не разговаривали до прибытия на место. Три скорченных трупа лежали в песке у обочины бетонной ленты. Вокруг топтались сыщики в штатском во главе с Петерсеном - начальником окружной леймонтской полиции. Спинелли, ни с кем не здороваясь, молча подошёл к убитым, перевернул одного из них навзничь и почему-то потрепал по запёкшимся в крови волосам.
- Лучший из моих ребятишек, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Красс. Смешное имя, правда?
- Красс был известным римским полководцем, - сказал Стон.
- Не тот, - откликнулся всерьёз Спинелли, - этому в годы войны было одиннадцать, не больше.
Стон не стал отвечать. Он подошёл к Петерсену.
- Профессиональная работа, - сказал тот, кивнув на убитых. - Автоматический кольт военного образца. Тем легче его найти.
- Вы уверены, что найдёте?
- Непременно. Профессионала найти легче, чем любителя. На хуторах не скроешься, да их и прочесать можно. Остаются Леймонт, Пембертон и Сан-Круазье. Леймонт крупнее, с богатым и нищим подпольем, и потому, вернее всего, он заляжет именно тут. Все гостиницы, бильярдные, кафе и бары уже под зонтиком - возьмут, как только появится. Да и следы одной из машин определяют леймонтское направление.
- Какой машины?
- "Форда". "Мерседес" увели в противоположную сторону. Мы уже нашли его в заброшенном мотеле.
- "Форд"? - повторил Стон. - У этой машины старенький кузов и мотор с гоночной. Лишь профессионал мог предпочесть его "мерседесу": стоило только открыть капот.
- Мексиканец? - спросил Петерсен.
- Он такой же мексиканец, как я француз. Говорит на пяти языках, и все родные.
- Я знал одного мексиканца. Опасный тип, - сказал подошедший Спинелли.
Стону хотелось выругаться, но он сдержался. Только сказал сквозь зубы:
- Ты же его курировал.
- Я о другом. А с этим просчитались мы оба. Тебе важно было, где его сердце, а я размяк. Доверился. А никому у нас верить нельзя. Никому.
"Запоздалые сетования, - подумал Стон. - Да и так ли уж они искренни? Прежде всего не верить следует самому Спинелли. Не он ли и устроил весь этот спектакль? А вот физику лично он, Яков Стон, например, верит. И учительнице верит. Да и скрылись они, наверное, только из боязни оказаться в роли соучастников преступления. Интересно, что они сделали с чемоданами? Ведь при первой же попытке продать хотя бы один-единственный камешек тут же замкнутся наручники. Кроссворд. Сущий кроссворд".
Домой Стон не поехал. Отправились закусить к Тони в "Аполло". Из ближайшей телефонной будки Спинелли позвонил к бармену и потребовал закрыть бар. Он не любил деловых разговоров при посторонних, при публике. А это был его бар, где он командовал, не стесняя себя порядками.
Тони встретил их за стойкой бара с радужными этикетками на пузатых и долговязых бутылках. На электрической плите поджаривались бифштексы. Тони знал вкусы хозяина.
От бифштексов Стон отказался, зато Спинелли потребовал два.
- Мне будут звонить сюда, землячок, - предупредил он бармена, - так вот во время разговоров выйди в подсобку и не подслушивай.
Звонили два раза. В первый раз Джакомо доложили о положении в округе.
- Ни в Леймонте, ни в Пембертоне, ни в одном из ювелирных магазинов никто не пытался продать бриллианты. Оптовые скупщики тоже молчат. Из Сан-Круазье пока сигналов нет.
Второй звонок сообщил о пропавшем "форде".
- Искомый "форд" с леймонтским номером "Д 77–90" был обнаружен час назад у аптеки на улице Жёлтых Роз. Водитель сразу же обнаружил слежку, и в переулках близ площади Кальвина ему удалось уйти. Почему он стоял у аптеки - неизвестно. Аптекарь уверяет, что в это время посетителей не было. Поиски продолжаются.
"А зря его Плучек недооценивает, - подумал Стон о перемалывающем бифштексы Спинелли. - В городе Джакомо незаменим. Подонок должен знать дно в совершенстве, а в придонных водах Леймонта едва ли найдётся хищник зубастее".
Стон ошибался и понял это некоторое время спустя.
Он уже допивал свой кофе, как запертую дверь бара кто-то легко и бесшумно открыл снаружи. На пороге возник Гвоздь с автоматом военного образца. Палец правой руки лежал на спусковом крючке. Чемодана с ним не было.
- Тихо, - сказал Гвоздь, не спускаясь в подвальчик. - Руки на затылок. Стон - направо, Спинелли - налево. Отодвиньтесь. А ты, молчун, - кивнул он застывшему Тони, - лезь под стойку и не выглядывай, что бы тут ни случилось.
Не оглядываясь, он снова закрыл дверь, спустился и сел в стороне, держа под прицелом столик с гостями и стойку бара.
- Оставьте глупости, Гвоздь, - проговорил Стон как можно спокойнее. - Охотно признаю, что ошибся в расчёте. Вы стоите дороже, чем пять тысяч кредиток. Много дороже. Но ведь мы можем договориться.
- Можем, - согласился Гвоздь, не опуская автомата, - только потом. Пока сидите и не двигайтесь. А сейчас мне нужен Джакомо. У меня с ним старые счёты.
Теперь Стон смотрел на Спинелли. Глаза у того округлились.
Страха в них не было - только удивление. Он явно не понимал налётчика.
- Какие у нас с тобой счёты, Гвоздь, кроме уговора по найму, - вымолвил он, проглатывая кусок бифштекса, застрявший в горле. Рук с затылка он не снял - понимал, что парень с автоматом такой же профессионал, как и его "парнишки". - Я тебя только вторично вижу. Первый раз, когда договаривались, второй - сейчас. До того не встречались ни разу. Ей-богу, не помню.
- А я напомню, - сказал Гвоздь без улыбки. Стон обратил внимание на его запавшие щёки и тонкие сжатые губы - с таким лицом не шутят и не разыгрывают, и разговор пойдёт, видимо, на грани расправы. - Напомню, - повторил Гвоздь. - Сколько ты взял за товар, который мы семь лет назад увели с витрин Тардье?
- С кем?
- С Гориллой и Кэпом. Два миллиона моих ты взял плюс их доля. Итого три. Да ещё проценты за семь лет добавить придётся. Подсчитываешь?
Стон не мог отвести глаз от Спинелли - так менялось его лицо во время этой холодной тирады. Губы посерели, как припорошенные пылью, а локти прижатых к затылку рук мелко вздрагивали.
- Термигло… - прошептал он. - Не может быть.