В горсти плескалась прозрачная голубая бабочка.
Горячий шоклад
Ко мне на предплечье запрыгивает кузнечик. Поводит треугольной головой, потирает одну зеленую лапку о другую. Раньше я бы, наверно, затаил дыхание и стал прикидывать, как его поймать… Но сейчас мне, во-первых, лень, а во-вторых - другую руку пришлось бы доставать из-под головы Сони. Поэтому я просто наблюдаю за тваринкой, прикрыв глаза - свет дробится в кристалликах соли на ресницах, и вокруг кузнечика колеблется маленькая радуга.
- Саш, иди купаться!
Я мотаю головой в ответ, кузнечик пугается и, раскрыв крылья, с жужжаньем уносится прочь.
- Потом греться будешь! Все лето впереди!
Но я уже накупался до синевы губ в ледяной майской воде и теперь лежу на берегу, как тюлень. Отогреваюсь и сплю.
Девчонки тоже остаются загорать.
Гибкая Соня с каштановыми кудрями и миндалевидными карими глазами. Просто зной. Говорят, она танцует сальсу. Я бы поглядел. Судя по всему, Соня не против - когда я предложил ей положить голову мне на ладонь, "чтобы удобнее было", не отказалась. Напротив, прижалась мокрым затылком, зажмурилась и широко улыбнулась. Многообещающе.
Ира закуривает одну сигарету за другой, кривит уголок рта, выпуская дым. Бледная до синевы, с огромными черными глазищами, худая, как вешалка. Длинные пальцы, цветастое парео, мундштук из агата. Нервная и утонченная до оскомины девочка-истеричка. Говорят, приехала на подкурсы в академию парапсихологии откуда-то из Благовещенска. На нее засматривается Валерка.
Близняшки Света и Стелла, смешливые рыжие девицы - двойной набор веснушек, толстых щек и бюстов пятого размера. Воплощенная жизнерадостность. Не понимаю, что они делают в нашей компании. Хотя… чужая душа - потемки. Мало ли.
Пацаны в воплями и брызгами забегают в воду. Борются, как маленькие, и ржут, как стая гиббонов в Пекинском зоопарке, не обращая внимание на пляшущие в волнах прошлогодние гнилые водоросли, мусор и укоризненные взгляды мамаш, которые притащились на косу гулять с детьми.
Если закрыть глаза, можно представить, что мне снова двенадцать лет, я опять в лагере, и воспитательница орет: "Ребята, главное - за буйки не заплывать!", но ребята не слушают - да и как тут услышишь? гам, шум прибоя, свист ветра и смех.
Что-то падает мне на голову. Я запускаю свободную руку в волосы и нашариваю кузнечика. Интересно, то же самый? Отрываю ему одну из лапок и смотрю, как он криво подпрыгиваем между камнями, уходя в сторону прибоя.
- Изверг, - Ира, оказывается, наблюдает за мной.
- Все там будем.
Это лето обещает быть долгим. Даром, что последнее.
* * *
Для нужд "шоколадной" промышленности используют три основных типа какао. Самый ароматный из них - "Criollo" ("креольский"), на втором месте стоят дающие 80 % всего мирового урожая три подтипа какао "Forastero" ("чужой"), на третьем - "Calabacillo" ("тыквочка"). Благодаря активной работе селекционеров на современных плантациях выращиваются также и новые типы деревьев, полученные путем скрещивания трех основных.
* * *
- Валер, у тебя тысячу стрельнуть можно? - Дима выпрашивает деньги с таким отстраненно-виноватым выражением лица, что можно подумать - он делает это впервые.
Черта с два. В конце каждой нашей встречи, когда приходит время расплачиваться за выпивку. Он крепко сидит на мели и не делает никаких усилий с нее слезть.
- Может, тебе хоть грузчиком устроиться, на временную работу? Ну, чтобы, с одной стороны, не отступать от принципа, а с другой - по друзьям побираться не будешь, - Света не выдерживает и отпускает шпильку. Они с сестрой почти круглыми сутками пашут на рыбном складе - мать лежит в платной клинике, и счета оттуда будут почище, чем за любую из наших гулянок. На мой взгляд, учитывая грядущий конец света, можно было бы и тихо отойти в мир иной, позволив дочерям дожить спокойно. Но глупая тетка, которая болеет уже двенадцать лет, с раком и метастазами продолжает упорно цепляться за жизнь, несмотря на всю бессмысленность этого мероприятия.
По субботам у близняшек дрожат руки, они никак не могут скинуть напряжение рабочей недели, поэтому быстро напиваются и потом тихо клюют носом где-нибудь в углу. К воскресенью девиц мучает похмелье, но они показательно бодры, веселы, сыплют шуточками и стреляют глазами направо-налево. А к понедельнику - снова на работу.
- Ты что, моя мама? - Димка ощеривается и сплевывает на пол. - Я не для того придумал нашу тусовку, чтобы еще и здесь выслушивать нотации. Что, помирать передумала? Пометаться захотелось? Как таракан на сковородке?
В ответ Светуня молча встает, одергивает юбку-мини и виляет бедром так, что задевает Димкин бокал, опрокидывая его со стола. Смеется и идет к танцполу, на котором уже часа два без передышки отплясывает Стелла.
- Теперь у меня будет в глазах двоиться, - бормочет Валерка. Одной рукой он не перестает обнимать Иру, а другой лезет в карман, достает помятую оранжевую купюру и кидает на стол. - Так и быть, за нас и за отца-основателя.
Две "рыжие бестии" отжигают так, что все свободные посетители клуба, обладающие хотя бы искрой здорового либидо, плавно мигрируют в сторону танцпола. Лично я всегда восхищался женским умением вытворять акробатические этюды на десятисантиметровых шпильках.
- Что, нравится? - выдыхает Соня мне в ухо с коротким смешком. Хватает губами мочку, покусывает ее.
- То, что ты сейчас делаешь - да, - я оборачиваюсь и хватаю ее за затылок. Крепко и с чувством целую. Раз. Другой. - И то, как девчонки танцуют - тоже. Но ты умеешь все равно лучше.
Соня удовлетворенно кивает. Кладет голову мне на плечо и тоже глазеет на близняшек.
Движения у них дерганые и рваные, в такт мигающему свету. Временами кажется, что это марионетки повинуются веревочкам в руках паралитика, или роботы - с жестко заданным ритмом. Но потом освещение меняется, и в их танце появляется нежность, плавные переходы, мягкость. Они танцуют не порознь, а вместе, собирают из разрозненных движений и па единое целое, смысл которого - здесь и сейчас, наслаждайся одним днем, открывай себя миру! Срывай быстрее плоды с дерева жизни, они истекают соком, липким соком, горячим…
Уф. Я беру стакан и залпом допиваю мохито, давлюсь веточкой мяты и кубиками льда.
Официант забирает оплаченный счет. Мы поднимаемся, чтобы уходить. Стелла оглядывается и машет рукой - чао, мол, мы пока остаемся.
В следующие выходные Ира жаждет "разумного и вечного, а не эти ваши пивняки с танцами", поэтому мы решаем съездить на экскурсию за город. Но то да се, организацию поездки некто на себя брать не хочет, и дело в итоге заканчивается походом в крепость. В наличии отдельные куски природы, красивые виды и большие железные экспонаты. Все, что надо для счастья.
Мы встречаемся в три часа дня у ворот. Близняшек нет.
- Не дозвонился, - пожимает плечами Димка. - Наверно, опять с матерью проблемы. Может, наконец все-таки померла?..
- Хорошо бы, - кивает Соня.
Мы покупаем билеты в крепость и идем бродить по щербатому асфальту и бетонным плитам между пушек, танков и бронемашин, выкрашенных серой краской. На некоторые разрешено забираться. Я влезаю за артиллерийскую установку Б-13-3С и смотрю сквозь прицел на недостроенный мост через Золотой Рог. Его обещали сдать в этом году но, как обычно у нас в стране бывает, сроки давно прошли - власти клянутся и божатся, что "уж к лету две тысячи тринадцатого…" Ха. Я стучу кулаком по стальной обшивке и представляю, как расстреливаю несостоявшийся мост, он разлетается на куски, и они падают, поднимая фонтаны брызг, в воду. Кому он будет нужен, этот ваш мост, после декабря?
Ира фотографирует Валеру в героических позах на фоне бронетранспортера, Димка куда-то пропал, а Соня вылезла на парапет и разглядывает море. Я подхожу сзади, обнимаю ее. Целую родинку на лопатке. У нее опять платок соскользнул с плеч.
- Обгоришь.
- Ну, обгорю.
- Больно ведь, - прижимаюсь губами к горячей шее.
Она отстраняется:
- Мне такой сон вчера снился. Брр.
- Да?
- Будто люди лежат на тротуаре рядком, как на витрине. Взрослые, маленькие, всякие. А кто-то приносит все новых и новых - за волосы. Я спрашиваю - "почему за волосы?" И он отвечает - "мы их срезаем, и потом не перехватываем"…
- А дальше? - я зарываюсь носом в ее волосы и шумно дышу. Пахнет розовым маслом и кисло-сладким Light Blue от D&G.
- Я проснулась.
- Ну, вот, на самом интересном месте.
- Дурак. Знаешь, как страшно?
- Не знаю.
Я и вправду не знаю. Когда в понедельник, перещелкивая каналы, я случайно попадаю на криминальную хронику и вижу колтун рыжих волос в полиэтилене, который следователь называет "вещественным доказательством"… Просто не знаю, как реагировать.
Бояться?
Ужасаться?
Или… завидовать?
Так и не определившись с реакцией, я просто тупо смотрю. И слушаю. Про изуродованные трупы двойняшек, найденные в лесополосе за городом. Оскальпированные. Кому-то явно не давали покоя их рыжие волосы. И бегущая строка внизу экрана: "Если кто-то может помочь следствию, звоните по телефонам…"
Я не звоню.