Сидя на широкой скамье в демонстрационном зале, Михаил Андреевич думал, вспоминал. Приходила в голову навязчивая мысль об искусственности явления. Сколько раз уже они обсуждали это? Федор Александрович колебался высказать определенное мнение - ведь так мало было наблюдений. Да, наблюдений было мало. В сущности, в первый раз удалось получить такой материал, который сейчас был продемонстрирован.
5
Повторные демонстрации шли в сильно замедленном темпе. Широкие красные полосы извивались жирными удавами, лениво помахивали веточками, медленно набухали бородавками. Но, и замирая, они сохраняли упорство движения. Красные полосы хранили оси своего движения, не боясь нападений желтого роя черточек и точек.
Полосы превращались в неправильные пятна и замирали. Они казались кровью, брошенной гигантскими каплями, кровью, еще не успевшей побуреть и засохнуть.
Теперь присутствующие обменивались замечаниями:
- Явно трансурановые элементы.
- Смотрите, какая атака космических лучей!
- Но какая сила и направленность!
- Еще бы, осколки крупных ядер! Да, это далеко за ураном.
- Ни одного уклонения…
- Дифракция не наблюдается!
- Это может быть сильнее, чем излучения урановых котлов!
- Но там дифракция на лицо!
- В том-то и дело, что тут ее нет!
- Конечно, там, так сказать, естественное явление.
Степанов наблюдал молча.
6
Решили смотреть и слушать всю следующую ночь. В сумерках Степанов подошел к входу в основные помещения Красноставской. Десяток ступеней ведет вниз, в вестибюль. Там просторные кабины. Точные приборы не любят, вернее, очень боятся, пыли и влаги. Поэтому внутрь здесь везде подается через систему фильтров чистый, сухой воздух и круглый год поддерживаются ничем не изменяемые условия.
Михаил Андреевич надел специальные, предназначенные для посещения основных помещений Красноставской одежду и обувь и прошел по длинным проходам к тому месту, которое здесь называли зрачком КЭСОН.
С ним шли несколько человек - руководителей Красноставской.
Радиолокатор встретил их настороженным молчанием. Луна была еще за горизонтом.
…Шел конец второго часа ожидания. На квадратном столе - экране радиолокатора, наклоненном своей шестиметровой доской в сторону наблюдателей, лежало, слегка волнуясь, несколько вытянутое в овал, светлое пятно Луны со скользящими по нему тенями.
Сверху от выпуклого диска, доносился один и тот же хрипловатый звук, нечто вроде скрежета или той смутной и разбитой ноты, которая бывает слышна в наушниках старинного детекторного приемника, если царапать кристалл. Музыка суммы волн космоса, принимаемая человеческим ухом, опускалась с выпуклого диска.
На сто тринадцатой минуте наблюдений на светлом овальном пятне, лежащем на металлическом столе, появилась яркая точка, величиной с булавочную головку И сейчас же выпуклый диск заговорил - гкх - гкх - гкх - гкх - гкх - гкх…
Красноставская принимала… На луне опять заработал источник непонятной энергии, вернее, непонятой.
Приступили к сбору отражений. Но Михаил Андреевич не разрешил начальнику Красноставской включить магнит. В эту ночь Красноставская наблюдала пассивно.
Все ждали. Через три минуты и пятьдесят семь секунд точка на столе исчезла. Прекратилось и необычайное звучание. Вновь был слышен только успокоительный, привычный хрипловатый звук.
- Сегодня рекордная длительность, обычно это не превышает трех минут.
- Будут интересные снимки.
Михаил Андреевич прерван начавшийся обмен мнениями.
- Товарищи, - сказал он, - до сих пор Красноставкая энергетическая станция особого назначения (Михаил Андреевич полностью произнес эти пять слов) действовала произвольно. Вы, по воле производящих наблюдение и руководствуясь только интересами наблюдений, зачастую пассивно регистрировали появление лунных аномалий. Иногда вы вмешивались и нейтрализовали аномалии при достижении ими сферы земного притяжения. Теперь же я обязываю вас при каждом появлении аномалии поднимать щит…
А закончил Михаил Андреевич так - Не останавливаясь, берите всю нужную дополнительную мощность от Соколиной Горы.
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
1
Маленький земский врачебный пункт, где когда-то толстый, важный фельдшер смело вскрывал флегмоны грязным ланцетом, дергал зубы козьей ножкой, облагал больных поборами и "пользовал" в основном касторкой и аспирином все многотрудные крестьянские болезни старого времени, ленясь даже открыть домашний лечебник Флоринского, этот врачебный пункт умер уже давно вместе с его мощными конкурентами - сельскими знахарями и невежественными бабками.
Лет сорок тому назад вряд ли в большом "губернском" городе можно было найти такую больницу, какая теперь обслуживает отдаленный сибирский район.
Два двухэтажных корпуса, аптека, рентгеновский кабинет, лаборатория, оснащенный всеми техническими новинками операционный зал, специальная библиотека…
Шесть врачей заботятся о здоровье населения района. Районный аэропорт с двумя собственными санитарными самолетами обеспечивает надежную связь со всеми пунктами района и областным центром.
Лидия Николаевна, крупная полная женщина лет пятидесяти, с широкими сильными руками хирурга - главный врач Чистоозерской районной больницы говорила своей помощнице:
- Его состояние для меня вполне понятно. Совершенно ясны все признаки острого белокровия. У него двадцать процентов эритроцитов, потеря подвижности, речи, сознания. Пульс слабо наполненный и только 25 в минуту. Это почти смерть. Будем повторять переливание крови и следить за ее составом. Общая конституция у него отличная. Кизеров утверждает что он вполне здоров… Был здоров до утра воскресенья, во всяком случае…
- Значит, он заболел внезапно.
- Еще бы, ведь молниеносное спонтанное белокровие неизвестно. Оно никем не было описано. Ведите историю болезни особенно тщательно. Это очень важно. Больного нужно спасти. Я очень нуждаюсь в совете Станишевского, вечером позвоню ему в область. Если найдет время - обязательно прилетит. Слишком уж случай тяжелый и интересный!
2
Много трудных часов доставил врачам необычный больной. Повторное переливание крови почти ничего не давало.
А на следующий день Станишевского, доктора медицины, профессора и главного врача Обской больницы принял санитарный самолет, и перед Лидией Николаевной появилась с чемоданом в руках суховатая фигура с живыми серыми глазами на подвижном лице, с прокуренными усами и седой бородкой.
- Вот и я, уважаемая и дорогая Лидия Николаевна… Я человек беспокойный. Уж очень вы интересно рассказываете. У вас, право, дар. Так хорошо рассказали, что я не утерпел - и в гости к вам. Тут я привез кое-какие реактивы, мы с вами кое-что проверим.
В лаборатории Станишевский доказал, что прилетел он недаром. Внимательное наблюдение под мощным микроскопом над взятой у Николая кровью оказалось, действительно, очень интересным.
Кровь больного явно обладала свойством растворять, в каких-то пределах, красные кровяные шарики. В каких пределах? Как долго сохранится у нее это страшное, явно благоприобретенное свойство?
Жизнь человека зависела от ответа на эти вопросы. И ответ был найден решительно и правильно. Частые переливания крови с добавлением физиологического раствора уже к концу второго дня привели к тому, что кровь больного потеряла свою роковую силу. С этого момента возникла уверенность в благополучном исходе, а к четвертому дню увеличение числа красных кровяных шариков было таким значительным, что вопрос полного выздоровления зависел только от времени.
Вечером четвертого дня на очередной звонок Павла Ивановича Кизерова из больницы ответили: "Он еще уток постреляет".
Но какие причины вызвали болезнь? Этот самый важный теперь вопрос оставался без ответа.
И Станишевский второй раз прилетел в Чистоозерскую больницу.
В лаборатории, над микроскопом, происходил такой разговор:
- Вот видите, Лидия Николаевна, больше не растворяет. А такое число красных кровяных шариков, хоть их гораздо меньше нормы, бывает и у здоровых, но истощенных людей.
- Я тоже веду наблюдения, Павел Владиславович. Третьего дня еще было почти незаметное растворение красных кровяных шариков, но совсем не такое, как в первый день.
- А вчера?
- Так же, как сегодня! Станишевский упрямо сдвинул брови.
- Считаю лечение удачным, об этом говорит и общая тенденция и микроскоп сегодня и вчера. Он должен поправиться.
- Безусловно. Мы были правы в назначении лечения. Но причина, причина? Что за токсин - растворитель?
- Непонятно, непостижимо, Лидия Николаевна… Но вот что… Больному теперь лучше. Давайте еще раз его посмотрим и поговорим о ним. Кстати, взятая мною у него в первый раз кровь была помещена в условия, подобные условиям живого организма, и представьте себе, на третий день как бы стабилизировалась. Число эритроцитов перестало уменьшаться. Это заставляет меня думать, что, быть может, и без нашего вмешательства больной выжил бы. Непонятно!