Я помнил. Было такое дело. Шел купец с Архипелага на Побережье, камни вез драгоценные и много еще чего. И был у нас на "Касатке" один придурок - мозгов меньше, чем у медузы. Перепил он как-то и сболтнул лишнего. А Гил Рябой, сволочь еще та, смотался из гавани по-тихому и встретил купца на десяток верст раньше, чем мы его поджидали. В результате мы остались с носом. Правда, Рябой до сих пор боится заходить на Рапа, когда наша "Касатка" там стоит, но купец нам хвостом махнул и тю-тю. Три Ножа полудурку этому чуть голову в задницу не воткнул, а Ожерелье почему-то не дал братве распотрошить недоноска - только вышвырнул с "Касатки". Но, говорят, кто-то ему и без нас кишки наружу выпустил.
Голос баллистера отвлек меня от воспоминаний.
- Руду, не путай дерьмо с гранатой, - сказал Три Ножа веско. - Тогда окно в каюте было бы закрыто, или мы бы сидели наверху у Хлуда за запертыми дверями. Ожерелье, "Касатка" принадлежит не только тебе…
Дальше я уже не услышал, потому что с палубы истошно заорали, призывая меня по имени. Я кубарем вылетел на зов, проклиная про себя неожиданную помеху. Разрази меня молнией, дело-то творится нешуточное! И Ожерелье ведет себя так, будто и впрямь умом тронулся…
Звал меня Крошка, а рядом с ним у сходен ошивался еще кто-то. Я пригляделся и чуть не растянулся в полный рост, споткнувшись от неожиданности: это был тот самый незнакомец из "Барракуды", который сидел там за перевернутым бочонком у стены. Я его сразу узнал, хотя и видел всего-то один раз, и тот мельком. Он смотрел на меня, ожидая, когда я подойду.
- Даль, чего валандаешься? - опять заорал Крошка. - Давай быстрее.
Но со мной случилось непонятное: идти-то всего ничего осталось, но ноги мои ни с того ни сего стали как деревянные. Мне казалось, что я вдруг оцепенел и иду медленно-медленно. Крик Крошки тоже звучит как издалека. А незнакомец спокойно и внимательно следит за моим приближением своими прозрачными зелеными глазами.
- Даль, отведи его к Ожерелью, - сказал Крошка.
- К капитану? Зачем? - брякнул я, а сам еще весь в наваждении.
- Ты чего это? Перегрелся на солнце? - удивился Крошка. - Это новый лекарь. Говорит, капитан вчера нанял его и велел явиться поутру на борт.
"Не лекарь он! Не лекарь!" - захотелось закричать мне. Голова как в тумане. Незнакомец будто услышал мой мысленный вопль. По его губам скользнула тень улыбки, мягкой, без насмешки, словно я только что отменно пошутил.
- Когда нанял? - переспросил я.
- Твоего ли это ума дело? - взъерепенился Крошка.
- Капитан сейчас занят. У него Руду, кормчий и Три Ножа, - буркнул я в ответ, а самого крутит, прямо не знаю, что и думать.
Незнакомец снова улыбнулся.
- Это ничего, - сказал он. - Капитан велел мне явиться прямо к нему сразу же.
Голос у него был густой и глубокий, как отдаленный раскат грома.
- А я тебе что говорю! - встрял Крошка. - Веди давай. Не препирайся. А то будешь сегодня драить всю палубу в одиночку.
Наваждение с меня схлынуло, будто и не было. Я потряс головой и вроде как очухался. Ожерелье и правда говорил о лекаре, которого он нанял. Вот он и появился, этот лекарь, только на лекаря что-то не очень смахивает, прямо скажем. Мне все это страшно не нравилось: я же видящий - меня обмануть ой как непросто. Я и попытался его "коснуться". Лучше бы я этого не делал: давешнее наваждение вновь навалилось на меня с утроенной силой. Я "отшатнулся", весь дрожа, ощетинившийся, как кот, увидевший собаку. Боялся я его. А как он идет! Ноги обуты в грубые сапоги - и хоть бы каблуком стукнул! Я аж оглянулся проверить, идет или нет. Уже перед самой дверью в капитанскую каюту меня как ожгло - вспомнил! Ожерелье же упомянул, что он и маг вдобавок! Но что я - магов не видел? На "Касатке" парочка была. А этот…
Я стукнул кулаком в дверь каюты и распахнул ее настежь. Перед глазами картина: Руду и кормчий красные, распаренные, а Ожерелье и Три Ножа, наоборот, бледные, и все четверо напружинены - все равно что четыре кобеля перед свалкой. Окно в каюте, я заметил, было уже закрыто. Они одновременно повернулись на скрип отворившейся двери.
- Капитан, лекарь явился, - объявил я и увидел, как лица всех, кроме Ожерелья, вытянулись.
Незнакомец мягко отодвинул меня рукой в сторонку, шагнул через порог и закрыл за собой дверь. Она захлопнулась перед моим носом. Я постоял перед дверью, хлопая глазами, да и пошел себе назад.
На палубе меня дожидался Крошка со шваброй и ведром. Он всучил их мне, вместо напутствия сунул под нос кулак и отправился облизывать баллисту, которую любил пуще всего на свете. Я зачерпнул забортной водицы, выплеснул ее на палубу и стал размазывать шваброй по доскам, стараясь не удаляться от кормы далеко. Ждать пришлось недолго: Три Ножа, палубный и кормчий появились на палубе. Вид у них был очумелый, даже у обычно невозмутимого баллистера зенки были круглые, что монеты. Вслед за ними показался лекарь-маг. Я со шваброй в руках совершил несколько маневров, преследующих цель оказаться поближе к ним, в пределах слышимости. Руду свистнул Сида Мачту и приказал ему разместить новенького в кубрике. Сам же палубный все время бросал на лекаря исподтишка косые взгляды. А кормчий, тот вообще старался не смотреть в сторону пришельца. Один Три Ножа в задумчивости теребил пальцами косицу.
Мачта подошел и осклабился:
- Как звать-то?
- Рий, - ответил новый лекарь.
- А прозвище?
- Нет у меня прозвища.
Мачта осклабился еще шире и хлопнул новенького по спине пятерней.
- Ну за этим дело не станет, - заржал он.
Они ушли. Кормчего, баллистера и Руду давно и след простыл. Я с остервенением тер шваброй палубу, с каждым взмахом распаляясь все больше и больше. Ну как же они все ничего не чувствуют? Может, поговорить с Ожерельем? Может, мне еще удастся повернуть все по-другому? Приняв решение, я отшвырнул швабру в сторону и бросился к капитанской каюте.
Ожерелье, сгорбившись, сидел у окна и невидящим взглядом уставился в переборку. Я закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной. Сердце мое колотилось как бешеное. Капитан повернул голову.
- Ожерелье, - начал я, стараясь говорить ровно и не сбиться. - Он, этот новый лекарь…
- Т-с-с, - прервал меня Ожерелье, прижав палец к губам. - Я знаю все, что ты мне хочешь сказать.
- Но…
- Цыть, - цыкнул он, и я снова увидел прежнего капитана.
Ожерелье поманил пальцем меня к себе. Когда я подошел, он взял меня за плечи и заглянул мне в лицо.
- Ты ведь видящий, - сказал он. - И ты его испугался.
Заметив, как покруглели мои глаза, он усмехнулся.
- Он попросил меня поговорить с тобой, но ты пришел первый.
- Кто? - не понял я.
- Маг.
- К-какой маг?
- Ты знаешь.
Я аж задохнулся от внезапно нахлынувшей догадки.
- Он?!
- Ти-хо, - раздельно сказал Ожерелье. - Ни-ко-му. Слышишь? Никому.
Я изо всех сил закивал. Он легонько подтолкнул меня к двери.
- А теперь иди. И слышишь? Никому.
- Подожди, капитан, - удивился я. - А Сид Мачта? Он тоже видящий…
- Ему до тебя далеко, - сказал Ожерелье. - Иди.
Я сам не свой вернулся к брошенной швабре. Меня всего распирало от вопросов. Какой маг? Зачем? Откуда? Догадку, промелькнувшую у меня в капитанской каюте, я гнал прочь, не в силах ей поверить. Поглощенный своими размышлениями, я даже не заметил мачту, выросшую у меня на пути. Не Сида Мачту, а настоящую. Из глаз моих полетели искры. Много искр. Я плюхнулся задом на мокрую палубу, держась за лоб. Син Щербатый, висевший в раскорячку на вантах, покатился со смеху. Он спрыгнул на палубу и подошел ко мне.
- Даль, ты чего-то сегодня не в меру ретив, - сквозь смех сказал он, отбирая у меня швабру. - Охолони малость. - И протянул мне медяк. - Держи. Приложишь ко лбу.
Продолжая держаться за ушибленное место, я убрался за одну из баллист и оттуда принялся следить за происходящим, приложив монету к вздувшейся шишке. Корабельный колокол отбил очередной час, и на причал стали прибывать груженые фуры. Ого! Никогда еще палубный и старший баллистер не действовали так сноровисто. Они и так мужики расторопные, но тут превзошли самих себя. Голый по пояс новый маг-лекарь по имени Рий (а кто же он на самом деле?) вместе с остальными подставил спину под прибывший груз. Как он только выбрался на палубу, я впился в него взглядом, стараясь не упустить ни одного его движения. Сбросив рубаху, он таскал на плечах мешки с фуры, возле которой суетился, покрикивая, палубный. Освободившись от очередной ноши, он подошел к бадье с питьевой водой, зачерпнул ковшик и принялся пить. Две тоненькие струйки воды сбегали по подбородку на голую грудь мага. У меня тоже сразу пересохло во рту от жажды, я непроизвольно подался вперед. Он оторвался от питья, и наши взгляды встретились. Он повесил ковшик на бадью и подмигнул мне зеленым глазом.