- Мамочка! Ведь я должна была сделать то, что он уже сам не мог. Дело ведь идет не об одной моей или нашей с ним судьбе, а обо всем человечестве. Я его этим к жизни вернула!
- Эка хватила! - сказала бабушка. - Думаешь, выйдет книжка с рисунком твоего Альсино на обложке и мир перевернется? Это, девочка, испробовано. Русский художник Иванов двадцать пять лет писал картину "Явление Христа народу" и был уверен, что все изменится в мире, как только он ее выставит. А люди десятилетиями проходят нынче мимо его творения - равнодушные, занятые своими делишками.
- А надо думать о человечестве! Какое оно у нас, - возмутилась Оля.
- Цивилизованное, - заметила Ксения Петровна.
- Я попала, - горячо начала Оля, - в плен к дикарям, вроде неандертальцев. Но смерть, пусть мучительная, грозила мне одной. А что у нас? "В плен берут" целые города со всем населением и у нас, и в высокоразвитой Европе. Оставляют детей, женщин, стариков, не говоря уж о мужчинах, без пищи, воды, электричества и бомбят или обстреливают снарядами, рушащими все без разбора, уносящими тысячи жизней. И это называется цивилизация?!
Евлалия Николаевна махнула рукой:
- Чего уж там! Одно слово "свобода"… Свобода прежде всего от совести, я вам скажу!
- Дай Бог, ну пусть не картина о явлении Христа народу, а обращение современного нам пришельца помогло бы людям! - вздохнула Ксения Петровна.
Внезапно вернулась Лена с газетой в руках.
- Вот, не угодно ли! Пока вы тут размышляете о пользе народной всех параллельных миров, досужие журналисты уже публикуют выгодные кое-кому объяснения пребывания земных людей на чужепланетном космическом корабле, пилотируемом биороботами.
- Да ты перескажи, что там… - предложила бабушка.
- А то, что Юра был похищен НЛО, как и другие.
- Да не может этого быть! - всплеснула руками Ксения Петровна.
- Они заманивают к себе людей. Еще из Библии известно, что Енох "на небо взят живым". И вернулся, рассказывал о виденном. А других не возвращают. Только в одной Америке, как здесь пишут, статистически установлено, что НЛО похитили не менее пяти тысяч человек. Надо думать, они продают их у себя в тамошние зоопарки.
- В зоопарках, Леночка, зверей показывают. А зачем же людям и вдруг - людей? - возмутилась Ксения Петровна.
- А затем, мамуля, что для них в нравственном отношении мы - чудовища: монстры, которых с ужасом разглядывать можно! Вот так! - отрезала Лена.
- Ну и ну! - заметила бабушка. - А что, Ксенюшка, возразить этим смотрителям инопланетных зоопарков? Дескать, мы такие хорошие? Или доказывать, кто в безнравственности нашей виноват?
- Виновные на виду! - вскипела Ксения Петровна, чего, казалось бы, от нее и ожидать было нельзя. - Те, что радетелей нравственности, пастырей народных в угол загнали, Христовы церкви осквернили, веру запретили и ничего взамен ее людям не дали!
- Как это не дали! - возмутилась теперь бабушка. - А видение грядущего? А энтузиазм масс? А единство народа, смогшего переломить хребет фашизму? Лучше скажи мне, дорогая, как вы восстанавливаете нынче храм Христа Спасителя, негодяем уничтоженный? Но нельзя забывать, что попы-то, заповедь "не убий" проповедующие, в каждом царском полку солдат на убийство и благословляли! А теперь вы, демократы, на поклон к ним тянетесь: "Помогите мораль поднимать!" Они вам поднимут! Как с болота туман!..
Сергей Егорыч демонстративно встал и, не допив своего стакана, ушел к себе наверх.
Евлалия Николаевна проводила сына взглядом и сказала сокрушенно:
- Ну вот, человеку и чай допить не дали своими разговорами. Уж лучше Оленьку слушать про ее приключения.
- Бабуленька, это только кажется, что со мной невероятное случилось. Вы говорите о куда более невероятных вещах, в которых замешаны миллионы людей, миллионы жизней. Может быть Иванов-художник был увлеченным романтиком, но я верю в то влияние на людей, которое окажет своими записками Альсино.
- Ну и верь! - резко сказала Лена. - Но это вовсе не значит, что тебе надо обратно в его огород забираться!..
- Мне кажется, - робко возразила, опустив глаза, Оля, - что это все-таки решать мне.
- Вот такая нынче молодежь пошла! - вздохнула Евлалия Николаевна.
- Да, не похожая на прежнюю, - согласилась Ксения Петровна.
- Между прочим, - вставила Лена, - я тоже отношу себя к молодежи, но не трясусь на модных танцах, в музыке ценю мелодию, и у моего поколения есть убеждения, можете мне поверить!
- Хотелось бы, - вздохнула бабушка.
- Ладно, девочки, утро вечера мудренее, - примирительно сказала Ксения Петровна. - Вон и месяц уже над деревьями показывается. Так и задержала бы его, чтобы никогда полнолуния не наступило.
Но полнолуние наступило в положенное время…
Лена раздраженно захлопнула за собой садовую калитку. Торопилась на электричку. Отцовская "Волга", которой Лена из принципа никогда не пользовалась, терпеливо ждала Сергея Егорыча, он задерживался из-за проводов Оли.
Лена только что наспех попрощалась с этой сумасбродной девчонкой, которая все еще надеется перебраться в чужой мир, и злорадно подумала: "Как бы тебе там не было тесно, дорогая!.."
И, уже подходя к железнодорожной платформе, продолжала рассуждать про себя: "Как будто нельзя в ее годы еще раз влюбиться, но у себя дома, в нормального человека…"
Она успела как раз вовремя. Подошел поезд, и Лена загадала желание: дверь вагона окажется как раз перед нею.
Так оно и случилось. Лена с довольной улыбкой вошла в вагон.
На дачной веранде заканчивались Олины сборы.
- Мы с тобой здесь и простимся, - говорил уже стоя Сергей Егорыч. - У меня на работе срочные дела… ты уж извини, дочь!
- А я, как встретила на полянке, так и провожу, - заявила Евлалия Николаевна. - Да ты не спеши, торопыга! Присесть надобно перед дальней дорогой.
- Это совсем близко… здесь, - прошептала Оля. Сергей Егорыч послушно сел, как и все, поглядывая на садовую калитку.
- Помолчим, по старому русскому обычаю, - предложила бабушка.
Она и встала первая.
- С собой что берешь? Понятно, не чемодан. Но хоть платьице какое захвати. Не все же тебе там в своей "рыбьей чешуе" расхаживать.
- У меня спортивная сумка. Я взяла самое необходимое.
- Вот и добренько! Отец вон укатил. Занятый он всегда. Прощайся с матерью, а то она слезами изойдет. Скажи ей, еще раз скажи, что наведываться к нам будешь.
- Я верю, верю, - всхлипывая, говорила Ксения Петровна. - Так ведь сердцу-то не прикажешь, как девочка наша своему приказать не может…
Она стояла на веранде, провожая глазами удаляющихся к калитке бабушку и Олю.
- Тоненькая какая! - шепталось само собой. - Тростиночка-былиночка бедненькая…
Полянка с пятью березками была совершенно такая же, как и в день встречи Оли с Альсино. Правда, незабудки и ромашки на этот раз уже отцвели. Но трава поднялась пышная, сочная. И никто не косил ее, чтобы скот кормить…
Посмотрев на березки, бабушка спросила:
- Неужели у них там такие же "близнецы" растут?
- Удивительно, бабуля! Такие же точно! Наверное, есть все же между параллельными мирами какая-то загадочная внутренняя связь.
- Одни загадки без отгадок. А главное, каково тебе будет? Вот загадка тяжкая!..
- Бабуля, вы тут не скучайте без меня… Я понимаю, как трудно ждать. Нам с тобой и то уже кажется, что запаздывает мой Мохнатик.
- Да, кажись, пора бы, пора! - отозвалась бабушка. - Он что, опять из воздуха материализуется?
- Не материализуется, а просто перейдет в наше пространство, как мы переходим в другую комнату.
Но мохнатый посланец параллельного мира появился, как его ждали, но не над землей, а просто вышел из теса.
- Чудище-то какое! - ахнула бабушка.
Он был чуть выше небольшого деревца на краю полянки.
"Такое же вырвал он, превратив в дубину", - вспомнила Оля, бросаясь ему навстречу. На его заросшем шерстью лице светились зубы, обнаженные в улыбке.
И тут раздался выстрел. Огромное человекоподобное существо качнулось назад и грохнулось навзничь в мягкую траву.
Оля подбежала первой…
Первой, потому что тотчас из-за деревьев появились сидевшие в засаде люди.
Оля в отчаянии смотрела на богатырскую грудь найна. Из нее не торчала пронзившая сердце стрела неандертальца, но вместо нее по светло-серой шерсти расплываюсь кровавое пятно.
- Ольга Сергеевна! Какими судьбами! - услышала она близкий голос, оглянулась и узнала Сафронова.
Он передавал длинноствольное ружье узкоглазому своему спутнику.
- Хорошо стрелять, профессор, - одобрительно сказал тот.
- Рад, что вы первая поздравите нас с завершением многолетних исканий! - довольным тоном продолжал Сафронов. - А Елены Сергеевны нет с вами? - спросил он, оглядываясь.
Оля ненавидяще смотрела на него.
- Убийца! - гневно произнесла она.
- Что? Что? Не понял! - переспросил ошеломленный ученый.
- Не просто убийца, а браконьер! - сурово произнесла подошедшая бабушка.
- Извините, мадам! Я попросил бы без оскорблений!.. Здесь выполняется программа научной экспедиции.
- Браконьер, он и есть браконьер! - отчеканила Евлалия Николаевна.
- Если вы, мадам, выполняете функции здешнего лесника, то соблаговолите ознакомиться с формальной лицензией на "взятие" антропоидного гоминоида и остерегайтесь задевать честь и достоинство…
- Какие же тут честь и достоинство, когда вместо "взятия" - убийство!
- Мы не могли еще раз упустить случая… это редкое животное…
- Сам ты животное, хоть и профессором именуешься!