- Выходим! - скомандовал Алекс.
И мир внезапно обрел свой цвет и форму. Двор заполнился деревьями с уже начавшими желтеть листьями, стало чуть теплее, а небо оказалось синим, таким, каким оно бывает ранней осенью.
И дома были вполне нормальными, даже элитными, и уж, во всяком случае, не походили на развалины.
- Не хотелось бы здесь жить, - слегка поморщился Алекс. - Давай пока в машину. По моему, тебе надо глотнуть кофе.
Термос с горячим кофе, запасенный Алексом, и в самом деле оказался в машине. И это было правильно - краткое путешествие на кромку подействовало на Марину угнетающе, а горячий ароматный напиток вернул ее к жизни.
Но минута, во время которой Корвин и Рэкки собирались осмотреть местность на кромке, растянулась почти на полчаса. Даже Алекс стал слегка нервничать. Пробормотал:
- Запаздывают они что-то…
Помолчал, потом произнес свое:
- А вот был такой случай… Да ладно, потом как-нибудь расскажу…
Правда, очередной анекдот из жизни приятеля Алекса Марина все равно не смогла бы дослушать, поскольку через полминуты около автомобиля оказались Рэкки и Корвин - с почти что довольными лицами.
- Ну, стажер Крутицкая, за интуицию тебе - пять с плюсом! - заявил Рэкки. - Представь себе - был здесь след. Пришлось пройти чуть подальше, к парку. Кстати, наше путешествие повторять никому не посоветую. Но около этого дома действительно наследили. В основном - не на кромке и не на границе, а в нашей реальности. И как хочешь, это не случайность. Причем, если бы это был просто человек…
- А кто это был? - спросила Марина.
- Вампир и сильный маг. Причем, довольно необычный, похоже, с очень своеобразными способностями. Еще день-два - и никаких бы следов не осталось. А теперь… Считай, у нас теперь есть зацепка. Глядишь, и весь клубок размотаем.
Глава 5
Парижские воспоминания, петербургские встречи
- И не знаю, что такое делается! - старуха в очереди в кассу всплеснула руками, обращаясь к своей приятельнице. - Молодые, чего им не жилось - мрут!
Приятельница важно кивала, сжимая в руках пакет и не забывая посматривать по сторонам - нет ли рядом тех самых "молодых", которым так сочувствует соседка, а если есть - не те ли это треклятые наркоманы, которым ничего не стоит вытащить у пенсионерки последние гроши.
Подозрительных молодых людей поблизости не было, поэтому можно было продолжать спокойно слушать дальше.
- Вот рядом, во втором подъезде, - горестно продолжала старуха, - ведь двадцать шесть лет парню было. Вроде, и не пил, и одевался прилично…
Рассказчица замолчала, давая собеседнице возможность оценить ситуацию.
- И чего случилось-то?
- Да повесился - вот чего! Взял - и повесился! - возвысив голос, проговорила старуха.
- А от чего это он? - собеседнице было глубоко наплевать на старухиного соседа, однако же требовалось поддержать разговор. К тому же, чужая беда всегда вызывает любопытство - вполне, кстати, здоровое.
- А вот и гадай, чего! - ответила соседка самоубийцы. - Вроде, говорят, какую-то записку он оставил. Вроде, что-то из Библии…
- Значит, секта, - непререкаемым тоном заявила вторая пенсионерка. - Ох, много их сейчас развелось. Вот был бы Сталин - всю бы эту заразу перестрелял…
Что именно имелось в виду под "этой заразой", так и осталось тайной - то ли расплодившиеся секты, то ли хулиганы-наркоманы, а может быть, и те, кто установил такие мизерные пенсии.
Изабелле, стоявшей за старушками, было совершенно все равно, кого еще они намеревались обвинить в своих несчастьях. А вот их разговор о "молодых, которые мрут, как мухи", оказался куда более занимательным. Хотя, пожалуй, это - последнее, что она слышит о своей несостоявшейся жертве.
То, что ее жертва уже мертва, она точно выяснила еще вчера - достаточно было повертеться около дома. Но вот с чем связано это самоубийство, она не знала. Можно было предположить, что этот парень был уже полностью выпит тварью - тогда вполне понятно, что он должен умереть. Те, кто заключил контракт, умирали о самых разных причин, могли и покончить с собой - ничего удивительного в том не было. Но этот человек, как предполагала Изабелла, должен был служить пищей для твари еще неделю, и никак не меньше. Получается, что жертва сама выполнила ее работу? Выходит, что так оно и есть.
В таком случае, твари сейчас должно быть очень плохо. И это не могло не радовать.
Но было в этой истории и нечто другое, совсем уж странное. Поскольку Изабелла - скорее, из любопытства - установила наблюдение за домом самоубийцы, она не пропустила и неожиданных визитеров. Кем могли быть эти люди, проникшие в подъезд не обычным путем, а через иную реальность, она не могла даже предполагать. Ясно было одно - их сила не имела ничего общего с людской. К тому же, аура одного из посетителей казалась очень похожей на ту, которую Изабелла случайно увидела в метро.
И этот визит очень настораживал.
Кем бы ни были загадочные посетители квартиры самоубийцы, ясно одно - они имели какое-то отношение или к несостоявшейся жертве, или… к твари. И самым разумным будет держаться от них как можно дальше.
Любопытство - это, конечно, хорошо, но Изабелла твердо решила заняться поиском других любителей счастья "на халяву", а этот случай оставить. Наверняка тварь сейчас высасывает жизненную силу не меньше тридцати человек в этом городе, все они - уже покойники, и нужно лишь одно - добраться до них, да поскорее.
Поэтому метро осталось ее главным наблюдательным постом.
А поскольку читать здешние газеты - удовольствие ниже среднего, Изабелла поневоле погружалась в воспоминания. Но и в них особой радости было мало - так или иначе, все они были связаны с тварью.
* * *
Париж, лето 1793 года.
Нельзя сказать, что Изабелла слишком интересовалась всем происходящим - но события вторгались в ее жизнь сами по себе. Прежде ее клиенты (а чаще были все-таки клиентки) обращались с просьбами о приворотах или, в крайнем случае, о здоровье, но сейчас наступило время иных запросов. Все чаще и чаще плачущие женщины просили Изабеллу узнать о судьбе ушедшего на войну жениха, мужа или брата.
И часто, слишком часто, гадалка Изабо видела в магическом кристалле смерть. Говорить об этом прямо не было никаких сил. В конце концов, не всякое гадание должно обязательно сбыться, и она о том знала. Так что приходилось отвечать уклончиво: "Есть горестные предположения, но есть и иные… Как говорится, звезды только предполагают…"
Как ей хотелось изменить эти страшные судьбы - но как это сделать, она не знала. Да и если бы знала, это мало чем помогло бы ей - такая магия не под силу простой гадалке.
А другие новости, вторгающиеся в ее жизнь, были и тем более неутешительными. Цены повышались, в стране зрели заговоры и восстания, казалось, что республика катится к скорой гибели. Изабелла с содроганием вспоминала то, что творилось на площади в день казни, и думала, что, может быть, оно и к лучшему.
Ту старую ведьму, которая повстречалась ей на площади в тот день, Изабелла больше не видела. И дорого заплатила бы, чтобы никогда больше не видеть.
А события творились самые жуткие. Многих из тех, кто полгода назад отправил на эшафот короля, уже не было в живых. Вожаки республики схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть, - и часть из них была побеждена. Те, кто не догадался вовремя сбежать из Парижа, отправились к палачу - вслед за казненным королем.
Изабелле приходилось старательно изображать из себя добродетельную гражданку, так что поневоле нужно было слушать, что говорят другие. Слушать - и молчать. К тому же, ее дело вполне могло оказаться под угрозой - просто, потому что слишком много было вокруг юношей с горящими глазами, произносящих: "Друг Народа считает, что нужно казнить ровно двести шестьдесят тысяч контрреволюционеров - и республика победит". И кто-нибудь из них мог бы пронюхать о гадалке. Ведь если отменен Бог, то должен быть отменен и Дьявол. А ведь известно, что гадание - от Дьявола, о том же говорят и церковники. И раз оно так, то гадательное ремесло должно быть упразднено. Что будет при этом с самой гадалкой, можно было сказать без всякого дара предвидения - она моментально лишится дохода, да еще и станет "подозрительной личностью". А с "подозрительными" в последнее время обходились без церемоний.
В один из жарких июльских дней в дверь квартиры, где жила Изабелла, постучали.
Она открыла - на пороге стояла девушка лет двадцати пяти - примерно одного с нею возраста.
- Мне рекомендовала вас Эжени Люшар, - быстро проговорила посетительница.
Это было одним из условных паролей и, одновременно, рекомендацией - Эжени Люшар была одной из самых давних клиенток Изабеллы. В свое время "мадемуазель Изабо" избавила ее мужа от тяжелых запоев и загулов (что было не так-то уж и сложно), а теперь Эжени была готова направлять к гадалке новых и проверенных клиенток.
- Проходите, - кивнула гостье Изабелла, подметив, что та чувствует себя неважно - причиной тому могла быть уличная духота. К тому же, посетительница была явно чем-то взволнована, но это нисколько не удивляло - редко кто ходит к гадалке от слишком хорошей жизни. Да и у кого сейчас есть такая роскошь - слишком хорошая жизнь?!
Гадалка предложила посетительнице садиться, внимательно глядя на нее. Высокий лоб, платье мрачного тона - довольно дорогое, не всякая девушка сможет позволить себе такое. И волнение, волнение - отчего?
Гостья вздохнула, собираясь с мыслями.
- Я должна вас сразу предупредить - я не верю ни в какие гадания, но…