- Ладно, ладно, как-нибудь по дороге разберемся, - перебил его детектив, - чай, не в первый раз, а? - и вдруг бросил на него взгляд, в котором вроде бы не было ничего особенного, но Еремееву этот взгляд отчего-то показался немного странным.
"А ведь они, кажется, знакомы, - внезапно подумал он. - И такси едва ли случайно стояло у подъезда. Очень похоже, что действительно поджидало нас…" И так ему все это внезапно не понравилось, что он решил выйти на первом же светофоре - за сигаретами, мол (сигареты в самом деле кончились) - и раствориться где-нибудь между киосками.
С этими мыслями он попытался сесть рядом с водителем, но Небрат держал его за локоть крепко, не вырваться - неужели эдак вот вмиг разгадал его планы? Скорее всего. Во всяком случае другого объяснения не было.
- Э, куда, куда? - затараторил детектив. - Нет уж, Дмитрий Вадимович, прошу назад - ей-ей, так оно будет лучше!
- Во-во, - кивнул водитель, - а то у меня тут маслом сидение залито.
Какое-то пятно на сидении вправду имелось, но теперь уже Еремеев почти не сомневался, что тот действует с Небратом заодно.
Кликнуть кого-нибудь на помощь? Но, кроме этих двоих, поблизости был только какой-то попрошайка, с шапкой в руке сидевший у подъезда и с любопытством взиравший на них, от такого ждать помощи не приходилось.
Впрочем, и воли сопротивляться уже не было. Еремеев, ни слова больше не говоря, уселся на заднее сидение. Небрат, подвинув его, тут же сел рядом, и машина мигом тронулась с места.
Минут через пять езды его начало сильно клонить в дрему. Дома приобретали неестественные очертания, словно плавясь в августовской жаре. И в ушах опять дребезжал голос:
- …И еще скажу тебе, друг Еремееич: громогласной бывает только ложь, а шепот истины всегда тих, надо уметь его услыхать, чутким ухом исследователя вслушиваться, что там тебе нашептывают невидимые духи элементали. Вот, к примеру, вспомни этот странный Иришин сарафан. Ведь согласись - неспроста…
- …Господи, Еремеев! (Откуда не возьмись голос Ирины.) Да какой, какой же это тебе сарафан?! Это ритуальная одежда жрицы богини Иштар! Жрицы, чье имя Ина-Эсагиларамат…
- …что означает: "Любимая в храме Эсагилы", "Любимая в храме Эсагилы"! - соткавшись из воздуха, нашептывали невидимки-элементали.
II
Лавка "Ниневия". Разговор на третьем уровне. Ирина
Отныне она - владычная жрица…
"Если бы не мать моя…"
(Из литературы Шумера)
[Перевод с Шумерского В. Афанасьевой]
- …Нет, правда, ты иногда сказанешь, Еремеев! - говорила Ирина. - Писатель все-таки - должен бы, кажется, уметь слова подбирать! Ну где, где ты, скажи, такие сарафаны видел? То же самое, что лавровый венец назвать малахаем!.. Это, между прочим, ритуальное одеяние вавилонской жрицы, я сшила себе точную копию…
Собственный голос пробивался из сна почему-то гораздо глуше:
- Так ты теперь не цыганка, ты теперь вавилонянка? (Он уже привык к Ирининым причудам.) И что ж, эти вавилонские жрицы тоже умели гадать по руке?
- Боже, какой ты все-таки непросвещенный, Еремеев! Да все гадания происходят из Вавилона! Он родина всех тайных знаний! И жрицы богини Иштар…
- Надо полагать, гадали еще лучше? Даже лучше, чем ты нагадала жене бедняги Чичагина? (Санька сбежала от Чичагина к какому-то газетному щелкоперу как раз после того, как Ирина нагадала ей по руке это самое).
- А вот улыбочка эта твоя ироническая, Еремеев, совершенно лишняя! Что, неправду нагадала?
- Ну тут, по-моему, возможны варианты. Допустим, что Санька давно уже задумала сбежать, а ты только подтолкнула ее своим гаданием.
- Ты просто брюзга и Фома Неверующий, вот ты кто, Еремеев, даже спорить с тобой не хочу!.. Кстати, вавилонские жрицы умели не только гадать.
- И что же еще они умели?
- Они еще умели любить. Пожалуй даже, это было главным их умением! И имена носили соответствующие. Например, Ина-Эсагиларамат, что означало "Любимая в храме Эсагилы". Умащивали себя ритуальными мазями, отчего тело их становилось… Смотри…
Вдруг она распахнула свою странную одежду, которую он, Еремеев, по незнанию вавилонского языка обозвал сарафаном, и предстала перед ним совершенно нагая. И - Боже! - как она была прекрасна и соблазнительна в этой наготе! Так прекрасна, что он просто не мог с собой совладать!
- Подожди, не двигайся, - остановила она его. - Замри! Сначала глубже почувствуй, как любовь проникает в тебя.
О, он чувствовал, чувствовал это! Каждым миллиметром, каждою охваченной дрожью клеточкой своего тела!
- Они занимались ритуальной проституцией, - сказала Ирина, - но душа их всегда принадлежала одному-единственному.
- И кому же?
- Богу Эсагиле, их небесному супругу.
- О, как она хороша, как хороша, как хороша! - нашептывали откуда-то из густого воздуха невидимки-элементали.
- Она ослепительно хороша!
- Она так хороша, что Эсагила непременно заберет ее к себе! Никому другому она не может принадлежать, так она хороша!
- Он заберет ее, он не может ее не забрать!
Еремеев попытался пробиться сквозь их заполнивший все пространство шепот:
- Я ее не отдам! Она моя!..
- Ах, право, посмотри, посмотри на себя! Неужели ты можешь сравнить себя с Эсагилой?
- Да никакого, никакого сравнения!
- Эсагила сказочно красив, не чета тебе!
- Эсагила не только красив, но и мудр!
- От Эсагилы не разит коньяком!
- Эсагила ее заберет! Она исчезнет!
Воздух вдруг помутнел, Ирину уже не было видно, и в этой мути только слышались слова, подхваченные распоясавшимися духами:
- Она исчезнет!
- Она исчезнет!
- Она исчезнет!
- Где ты?! - крикнул Еремеев.
- Щитораспределительная улица, - вместо Ирины отозвался знакомым голосом какой-то дух, тогда как остальные элементали по-прежнему частили меленько: "Она исчезнет!", "Она исчезнет!", "Она исчезнет!.."
* * *
Еремеев открыл глаза. Да ведь и не дух это вовсе говорил сейчас про Щитораспределительную улицу! Вполне земной детектив Небрат, вот это кто!
- Да, Щитораспределительная, - повторил сыщик. - Приехали, кажись.
Еремеев с удивлением смотрел в окно машины. Никогда не предполагал, что в Москве могут существовать такие безлюдные и грязные улочки. Улица стоила своего унылого названия. Вдоль нее тянулся ряд четырехэтажных домов с крышами, похожими на крышки гробов, и со стенами, штукатурка на которых не подновлялась, наверно, добрых лет пятьдесят. Возле одного из домов стоял на четырех кирпичах заржавевший кузов какого-то довоенного автомобиля, создавая ощущение, что само время тут заплуталось и заржавело. Безрадостный пейзаж дополняли такие же ржавые помойные ящики, в которых лениво копошились жирные крысы. На тротуаре сидел одноногий нищий, рядом лежала кепка для сбора милостыни, которая была, однако, совершенно пуста, да и непонятно, на какую вообще милостыню бедняга мог рассчитывать в столь убогом, заплеванном месте.
- Не понимаю, в каком мы… гм… районе… - проговорил он.
Небрат отозвался:
- Ах, милейший Дмитрий Вадимович, если бы в данной ситуации это было единственное, чего вы не понимаете!.. Во всяком случае мы нашли то, что искали, и далее нам надобно, очевидно, вон туда, - он указал на старомодную дощатую вывеску над входом в какой-то магазинчик, гласящую, что это ни что иное, как "Антикварная лавка "НИНЕВИЯ"".
- А это вы с чего взяли? - поинтересовался Еремеев. - Ни про какую такую "Ниневию" в том приглашении не говорилось.
- Метод дедукции, - пояснил сыщик. - В приглашении, как вы говорили, был указан дом номер семь, не так ли? Это и есть номер семь, как видите. - Действительно, на стене дома можно было различить блеклую семерку. - Далее, - продолжал Небрат, - если бы речь шла о частной квартире, то ее номер тоже непременно был бы указан в приглашении. А поскольку его не было, то речь могла идти только о каком-либо приметном заведении. Наверно, вы согласитесь, что ничего более приметного, если, конечно, не считать помоек, на этой Щитораспределительной улице нет.
Еремеев согласился:
- Пожалуй, вы правы. Что ж, расплатимся с водителем и зайдем.
Водитель этот с уголовными татуировками нравился Еремееву еще меньше, чем бесцеремонный Небрат, и избавиться хотя бы от него было бы уже некоторым облегчением. Уже и кошелек Еремеев из кармана достал, однако детектив остановил его:
- Нет-нет, все уже уплачено. Я заплатил по дороге, покуда вы изволили почивать. Кстати, он согласился подождать нас, что, по-моему, весьма любезно с его стороны. Так что…
- Все o’кей, земляк, - неведомо чему усмехнулся неприятный водила.
- Так что, - продолжал Небрат, - давайте-ка заходите в эту самую "Ниневию".
- А вы? - спросил Еремеев.
- А я зайду через несколько минут после вас. - И, отвечая на удивленный взгляд Еремеева, добавил: - Поверьте, на то есть довольно веские соображения. - Делиться этими соображениями, впрочем, не стал, а только вылез из машины наружу, чтобы выпустить Еремеева, и затем влез обратно.