Он схватился за провод и дёрнул так, что его самого развернуло, и стул громко скрипнув, покосился ещё больше. Сашка с трудом вернулся в прежнее положение и тяжело облокотился на стол.
- Ты думаешь, я не поньмаю, что это мерзость, а не эта, как её, не музыка, - Сашка уже с трудом удерживал голову прямо, словно его подбородок вдруг независимо от него захотел прикоснуться к мокрому пятну от водки, темневшему на пиджаке. - Я раньше этого сушал, как его, блин. Как его, этого, который про это написал, про весну и про другие эти, как их, месяцы, во.
- Вивальди? - спросил Антон.
- Точно! - крикнул Сашка. - Ведь там такая музыку, у этого, как ты там его назвал?
- Антонио Вивальди, - повторил Антон.
- Во-во. Ведь там чувствуется, вот здесь чувствуется, - Сашка снова хотел схватиться за пиджак, но его локоть соскользнул, и он ударился подбородком об стол. Скривившись от боли, он упёрся руками и попытался подняться, но ноги не слушались.
- Не могу. Никак не могу. Не могу я уже! - почти прокричал Сашка.
Антон встал и помог ему.
- Где ты спишь? - спросил он.
- У-у - промычал Сашка. - У-у. Не могу-у.
Антон потащил его в комнату. Там он положил его на разломанную кровать, у которой вместо ножек были стопки старых, истрёпанных книг, и вернувшись на кухню, присел на табурет.
Свою работу он выполнил, оставалось подождать.
Минут через пять дверь открылась и в кухню вошёл молодой парень. Он с отвращением скривился и бухнулся на стул, на котором ещё недавно сидел Сашка.
- Настроил? - спросил он у Антона.
- Настроил, - тихо ответил Антон.
- Только ты это, нормально настроил? - затараторил парень, теребя изрезанную клеёнку. - А то мне один из ваших в прошлый раз настроил, ёлки-палки. Я когда через тоннель повёл, в такой диссонанс попал, что пришлось срочно назад возвращаться, донастраивать.
- Я нормальный настройщик, - сказал Антон. - Да и этот вариант простой был, - Антон поднялся. - Ладно, удачи, пойду дальше работать.
- Подожди, - торопливо заговорил парень. - А долго ждать-то?
- Чуть больше часа. Потом как обычно, фибрилляция желудочков, некроз ткани, короче, обычный инфаркт.
- Понятно, - кивнул парень. - Слушай, я вот ещё что спросить хотел. Знаешь, спрашивал уже и наших и у ваших, никто не знает точно. Вроде как раньше Настройщики не нужны были, - парень прищурившись посмотрел на Антона.
Антон усмехнулся. Вечно эти Проводники со своими подколками.
- Раньше и Проводники не нужны были, - Антон подмигнул парню. - Души умерших сами находили путь к свету. Так что давай уже без этих детских выяснений, кто важнее.
- Ладно, - парень широко улыбнулся. - Это я так.
- Удачи, - ещё раз пожелал Антон и вышел из пропитанной тяжёлым духом кухни. Подняв глаза, он посмотрел на сочные подрагивающие капли звёзд.
- Вот так бы стоять и слушать их вечно, - подумал он, но времени на это не было.
Подняв воротник, он заспешил к следующей, приблизившейся к великому переходу ненастроенной душе.
Один необыкновенный день Дениса Кузьмича
Утро распахнуло объятия и обняло проснувшуюся землю. На траве щедро заблестела роса. Ни единой тучки в небе - день обещал быть жарким и безветренным, таким, каким они и бывают в конце июля, то есть самым обыкновенным летним днём в областях чуть южнее средне-русской полосы.
Но Денис Кузьмич думал по-другому. Не думал даже, а чувствовал, что день будет необыкновенным.
- Совсем необыкновенный день будет. Чудо произойдёт, ей-богу, произойдёт. Меня не проведёшь, - говорило нутро Кузьмича и Кузьмич ему доверительно внимал.
Кузьмич сидел на порожках и курил горькую "приму", сплёвывая время от времени на землю табак. Кузьмич "приму" курить умел мастерски, не слюнявя, не изжёвывая, но даже у такого мастера табачок иногда нет-нет, да и прилипал к губам.
- Тьфу ты, - плевался Кузьмич, и с губы слетала табачинка. - Странно это как-то, вот точное ощущение, что чудо произойдёт. Ей-богу ж.
В кухне шурудилась посудой жена, бабка Нюська, готовясь сварить борща. Борщ у неё получался наваристый, густой, ложка стоймя стояла в капусте, а дух расплывался по комнатам такой, что Кузьмичу казалось - желудок вот-вот сам выпрыгнет из туловища, да и запрыгнет в исходящую паром и ароматами кастрюлю.
Забросив пегас на грядку с огурцами, Кузьмич поднялся и заглянул в кухню.
- Слышь, Нюська, ничего не чуешь?
Бабка замотыляла головой, шумно вдыхая воздух.
- Газ, чи шо?
- Да не, - обижено махнул рукой - Внутри не чуешь?
- Иде внутри?
- Да ну тебя - Кузьмич развернулся, и сойдя с порожек, зашагал в сторону главного огорода.
Главным огородом Кузьмич называл то, что раскинулось за невысоким деревянным забором, отхватив под себя семьдесят соток земли. Такие огороды в деревне были в каждом дворе. Деревня казачья, и видать делили землю казаки сами, не жалеючи, в общем-то, как оно и надо, когда земля своя. И в каждом дворе главный огород использовался одинаково. В начале немного картошки, потом кукуруза до половины, а дальше выгон для скота. У кого для коровы, у кого для коз, а Кузьмич держал кролей, серых великанов. Само собой на выгон их пасти не выпускал, кроль сбежит не задумываясь, а вот травку для них на этом выгоне он завсегда скашивал.
Взяв притуленную к сараю косу, Кузьмич попробовал большим пальцем насколько она остра, и удовлетворённо цыкнув языком, подошёл к забору. У забора росли колючие, растопыренные кусты крыжовника. Кузьмич сорвал пару зелёных ягод и ловко, коротким движением кисти забросил их в рот, приготовившись к наслаждению вкусом, но крыжовник оказался кисловат, и Кузьмич от неожиданности фыркнул и скривил лицо. Так скривлённым он и открыл калитку, и по-хозяйски глянул вдаль. Впереди, метрах в пятидесяти красовались стройные ряды кукурузы, перед ними желтела картофельная ботва. Кузьмич улыбнулся и зашагал по узкой тропинке, вдоль деревьев тутовника, служивших чем-то вроде ограды между его и соседским главным огородом.
Солнце медленно ползло вверх, а Кузьмич думал о борще и о том, что чувствовало его нутро. И почему чувствовало.
- Интересно, какое же чудо должно произойти? - Кузьмич прошёл вдоль кукурузных рядов, и когда они закончились, взял точно по диагонали. Большой выгон был уже на половину скошен, и на месте скошенной травы густо поднималась сочная отава. Кузьмич зашагал по ней, чувствуя, как пахнет росистая, зелёная поросль.
- Эх хороша, - сказал он себе под нос. - Но мала пока.
Он протопал к самому концу выгона, где росла ещё июньская, высокая и уже подсохшая трава. Прислонив косу к телу, Кузьмич поплевал на руки и потёр ладони.
- Ну, - весело гаркнул он, - Коси коса - пока роса.
Но не успел он взяться за дело, как высоко в небе появилось небольшое чёрное пятно. Пятно приближалось, быстро увеличиваясь в размерах и болтаясь из стороны в сторону. Кузьмич поглядел на пятно прищурясь и на его морщинистом лице прочиталось недоумение.
Когда инопланетная тарелка приземлилась в метрах двадцати от Кузьмича, он смачно плюнул себе под ноги и досадливо покачал головой.
В тарелке образовалось отверстие и в него выглянуло смуглое трёглазое существо.
- Крузьмич? - спросило оно и улыбнулось малюсеньким ртом.
- Ну, пусть будет так, - кивнул головой Кузьмич, и достав сигарету, закурил.
- Хророшо, хророшо, - обрадовано пропел смуглый и выпрыгнул из тарелки. - Проможешь Крузьмич?
Кузьмич молча развёл руками.
- У мреня гидрафробус нарвернулся, - инопланетянин смущённо отвёл три глаза. - А грурмляне говорят, тебе к Крузьмичу, он проможет.
Кузьмич шумно выдохнул дым и сщурил глаза.
- Ну, показуй, где он твой гидрахренус.
Смуглый засуетился, ловко бросился под тарелку и стал тыкать пальцем в днище.
- Тут, Крузьмич, тут.
Через минут тридцать, Кузьмич довольно и горделиво потирал руки, а смуглый астронавт с интересом заглядывал под свой летательный аппарат.
- Я там проволочкой чуть скрутил, до дома в общем протянешь, а дома ты уж к своим механикам загляни, не поленись.
- Спрасибо, Крузьмич, спрасибо, - инопланетянин моргал тремя веками. - Мне грурмляне кроординаты драли… а, дра, - он полез в карман комбинезона. - Вот, Крузьмич, бартула.
Он протянул Кузьмичу маленький блестящий шарик.
- На неё в црентре мрожно крубический прарсек крупить.
Кузьмич молча взял шарик и сунул его в карман штанов. Радости ему от этих бартул, проонов и всяких артренов не было, но использовать в качестве оплаты деньги земные всем этим звездолётчикам категорически не разрешалось. Земля не входила в галактический торговый союз, и посему деньзнаки её не котировались и в обороте не присутствовали. Да по сути и не знала Земля ни о каких галактических союзах.
- Разлетались тут, - подумал Кузьмич. - Всё втихую, всё не официально.
Когда тарелка взлетела и быстро скрылась из виду, Кузьмич наконец-то принялся за работу, размышляя о своём странном предощущении. Предощущение нисколько не угасало, а даже наооборот, разгоралось внутри ярким огоньком.
- Что-то сегодня обязательно произойдёт. Что-то необыкновенное. Вот чую и всё тут.
Кузьмич накосил приличную охапку и с нею вернулся во двор. Там он рассовал сухую траву по кормушкам, посмотрел с пару минут как кроли уминают своё любимое лакомство, и вздохнув, поплёлся домой.
Из кухни плыл дурманящий запах.
- Скоро? - спросил Кузьмич, проходя мимо жены.
- Ещё час.