Анна пригляделась к тому, что юнкер чертил на снегу. Длинный, вытянутый контур - будто огурец. Протянулся с востока на запад. На северном краю - будто замок с зубчатой башней. "Волчья крепость" - подумала Анна. Поежилась. Поглядела опять. На южном - рядок треугольников. Ровный, как лагерные палатки. Линии - стрелки. Толстая шла от лагеря, вдоль края леса на восток. Тонкая, извилистая - от крепости к юго-востоку.
- Это мы? - спросила Анна, осторожно ткнув пальцем в тонкую линию. Юнкер кивнул. Анна пригляделась. Подсчитала сама. Сходилось. Тонкой и толстой линии осталось совсем немного, чтобы пересечься. Перекресток. У него домик и крест. Видимо, церковь или колокольня. Всего-ничего. И, поверх креста - оскаленая лисья морда.
- Что делать будем? - выдохнула она. Потом сообразила, что спрашивает глупость. Надо пройти. Там будет видно - как. А пока...
На голодный желудок курица пошла хорошо. Даже просто так, с углями костра и солью. Начало темнеть. Тени удлинились, легли поперек поляны - на серый снег и их с юнкером лица. Прокричала птица в ночи. Сквозь сосновые стволы мелькнул отсвет. Багровым. Анна было подумала - закат, но солнце по небу катилось в другую сторону. Совсем. Рейнеке встрепенулся. Втянул носом воздух, принюхался.
- Что такое? - спросила она. И вдруг поняла, что это за отсвет - пожар. Там, вдалеке что-то горит. Багровым, рвущимся пламенем. В воздухе - словно какой-то стук. Резкий и частый, съеденный расстоянием. Будто выстрелы.
- Та самая деревня, - угрюмо бросил Рейнкеке, вставая.
4-11
Случайный огонь
Капитан Яков Лесли был зол. Настолько, что рота сильно жалела, что вокруг мир и никакого врага поблизости. Все равно - хоть большого, хоть завалящего, лишь бы отвести душу хорошей дракой. Оно способствует - и для сугрева хорошо, измотал роту марш по холодному снегу.
Злы были все: капитан хмурился, молчал и делал вид что он, как и все шотландцы, дальний родственник валунам у дороги. Сержант тряс бородой, ворчал про старые времена и улыбался ласковей обычного. Потирая кулаки так, что шарахались даже лошади а рядовые прятали глаза и держали строй вдвое ровнее. Даже итальянец насвистывать прекратил. Шагал себе и шагал у знамени, хмуро, как мокрая курица. Только их светлость, графиня Амалия молчала и улыбалась. С видом царственным, то есть как всегда. Впрочем, она-то в карете ехала.
Дороги замело. Потеряли день - утром роту своротил в снег строгий приказ. От целого рейтарского полковника - Яков смотрел снизу вверх на его полированную броню, стальной шлем с перьями и глухим забралом. " При закрытом - господин хороший будет неотличим от рака или лобстера", - угрюмо думал Яков, слушая приказ освободить дорогу. Немедленно. По делу не требующему отлагательств. Делать было нечего - кроме громкого голоса и смешного шлема у кавалерии был и строгий приказ, за внушающими уважение печатями.
"Делать нечего", - напомнил себе капитан, глядя как тянутся мимо лошади, повозки и всадники в броне. Люди Лесли провожали их взглядами, устало опёршись на стволы. Кто-то крикнул вслед. Старую пехотную дразнилку про грязные голенища. Обидную, но лениво, без энтузиазма. Шутника никто не поддержал, настолько все устали. Конвой тоже промолчал - важно, не снисходя с высоты седел до пехоты. И скрылся за поворотом. Две повозки, сорок человек.
- Интересно, что везут? - кивнул вслед мастер сержант, запустив руку в обвисшую бороду.
- Не наше дело, - отрезал Яков и махнул рукой - продолжаем марш. Люди, ругая налипший на сапоги снег, выбирались из сугробов на дорогу обратно. Начинался день - серый февральский день. Серое небо, серый снег. Чёрные, суровые ёлки вдоль дороги, по обеим сторонам. Где-то вдали, над их кронами стелется тёмный дымок. Яков задумался, провожая тёмные клубы глазами. Хлюпнул в мокром снегу сапог. С хвоста колонны долетела хриплая ругань, залязгали оси. Яков открыл было рот - послать Рейнеке юнкера разобраться. И закрыл, вспомнив, что парень пропал бесследно неделю назад.
- Эх, оболтус, где тебя носит, - прошептал капитан под нос, провожая тёмные клубы взглядом.
Если бы он мог бросить все, свернуть и пройти напрямик на этот дым - через полдня упёрся бы в придорожный трактир. Точнее, в его обгорелые остатки. Тот самый трактир, из которого утром того же дня ушли Рейнеке и Анна. Пол-дня пути. Но капитан не мог - в лесу, без дороги ротная колонна далеко бы не ушла. Оставалось тащится вдоль чёрной лесной стены по занесённой дороге. И надеяться успеть к развилке до темноты. Карты говорили - там кончается надоевший лес. И там, на перекрёстке дорог - деревня.
- Хорошо бы до ночи успеть. Обогреться, - угрюмо думал капитан. Под ногами мерзко захлюпал снег, разбитый колёсами в грязную жижу. Из рядов кто-то закашлял. Надрывным, лихорадочным кашлем. Яков выругался и приказал ускорить шаг. Хотелось до темноты найти крышу.
- А вот хрен нам, - угрюмо выругался сержант вечером, когда до заветной деревни осталось всего ничего. Так, что защекотал нос, сводя измученных людей с ума, запах дыма, тепла и хлеба.
- А хрен. Всем. Прям с грядки. Ядрёный. В обе руки, - угрюмо ругался ветеран, сплёвывая в снег себе под ноги. Издалека, там где тянулась к небу тонкая деревянная колокольня доносилось ржание коней, суетились деловитые люди в потрепанных алых плащах. Клибился тонкий дымок фитилей. Несся лязг и приглушённые крики. Команды. Знакомые Якову с сержантом с малых лет. Развод караула. Деревню заняли раньше них.
- Чертова кавалерия, вечно они... - выругался сержант, углядев вдалеке алые плащи. Ветер донес конское ржание. Словно в ответ.
- Вообще-то их здесь быть не должно, - пожал плечами капитан. Вообще-то это было правдой. Места зимних квартир и пути до них командование старалась разносить как можно дальше между мелкими ротами и эскадронами, чтобы не разорить страну вконец. Бумага на эту дорогу у Якова была. Может быть, ошибка, - подумал он, пожал плечами и пошёл к деревне разбираться. В тесной компании сержанта, Ганса Флайберга и двух мушкетёрских капральств. Для солидности. Фитили на рукавах горели, тянясь в небо тонкими стебельками сизого дыма. Просто так. Хлюпала под ногами жидкая грязь. С неба падала серая, ледяная крошка. Летела, кружилась, норовя забраться в глаза и за воротник.
- Просто так, - думал рядовой Майер, осторожно раздувая на рукаве трепещущий алый огонёк. От деревни несло дымом. Тёплым, "домашним" запахом печи и хорошо протопленного жилища.
Договорится не получилось. Командир кроатов - узкоплечий тонкий майор в щегольском плаще даже не попытался назваться. Небрежно махнул рукой, в ответ на церемонное приветствие, и сказал что правила постоя их легкоконного полка не касаются. На задании они.
- Впрочем, - проговорил он потом. Вежливо, будто делая Якову одолжение, - можете подождать. Завтра с утра мы, так и быть, освободим вам место.
Из окна показалась женщина. Неумесно и странно выглядевшая здесь дама, вся в белом, с красивым, тонким лицом. Вздернувшемся при виде солдат в презрительной усмешке. Майор сразу, на полуфразе, потерял к гостю интерес, развернулся спиной, забыв о Якове и о манерах.
"Так и быть", - Сержант под ухом у Якова обиженно засопел. Капитан не обернулся - и так представил, как у старого волка сжимаются от обиды кулаки. "Завтра с утра" .
Яков было подумал обидеться, да вызвать майора на дуэль. Или просто дать в рожу, благо рожа у майора была тонкая, красивая, породистая - так и просила доброго кулака. Сзади прилетел медный звяк - по звуку, полка мушкета. Терпение теряли все, явно. Яков огляделся. Ветер встрепал плащ, завернул назад поля старой шляпы. Кроаты суетились вокруг, деловито таскали мешки - разгружали что - то. Вдали чёрнел лес. Яков усмехнулся. Вдруг, для своих совсем неожиданно.
- Делать нечего, сержант, ночуем в поле, - сказал он и, прежде чем тот успел издать протестующий крик ткнул пальцем назад, - разобьём лагерь вон там.
Сержант почесал бороду и вдруг усмехнулся тоже. Палец Якова описал в воздухе круг и показал прямо на дорогу из деревни. Чуть помедлил, дёрнулся. Перечеркнул её поперёк. Сержант кивнул.
- Ганс, - продолжил Яков, обращаясь уже к хмурому стрелку, - возьми десять человек, нарубите дров. Вон там.
Капитан ткнул пальцем ещё раз. В противоположную сторону. Туда, где скрывался за деревьями другой конец лесной дороги. Тащить оттуда дрова будет, конечно, очень неудобно, но...
Стрелок оскалился.
- И если дерево случайно упадёт не туда.... - протянул сержант
- То это не наша беда. Нам с вами, господа торопится некуда, - подхватил капитан, и оскалился. Довольно злобной улыбкой. Представил себе лицо кроатского майора, когда он выяснит, что пути из деревни перехвачены. Один - лагерем роты, другой - лесным завалом. Впрочем, пусть его. Если хочет, пусть возмущается, шумит, может даже на дуэль вызвать. Яков совсем не спешил. В отличие от наглого кроата.
Эти мысли Якова грели ещё пару часов - пока солдаты разбивали лагерь. Деловито, организованно, под чётким командованием сержанта. Линия постов - все при мушкетах и шпагах, ружья, на всякий случай, заряжены и фитили зажжены - растянулась через поле. Смыкаясь с такой же линией кроатских патрулей в лесу. Издалека донёсся треск и шум падающего дерева. Потом ещё и ещё. При этих звуках Яков хищно усмехнулся. Загорелись огни, захлопали на ветру полинявшие крылья палаток. Солнце закатывалось за горизонт, вверху, на холме чернела деревня. Из труб ползли вверх столбы белого дыма. Капитан огляделся, подумал, что на ночь глядя кроаты точно никуда не уйдут и можно поспать, пока есть время. Что он и сделал, под ставший привычным в роте шум - рядовой Майер опять поцапался со своей кудрявой.
- Что-то они сегодня громче обычного, - лениво подумал капитан, засыпая.
** **