- Я просто хочу спросить, - проговорила она. Медленно. Вздрогнула, словно её испугал собственный голос. "Я" обожгло небо, выстрелило иголкой в висок. "Хочу" - алой волной от щёк, через руки и в низ живота... "Спросить" - отозвалось тьмою и шелестом змеи в мокрой траве. И холодом.
"Господи, это много?" - прошептала она. Небо молчало. Даже не небо, а белёный потолок. Анна бросила взгляд в окно - на сером снегу пятна, алое на сером. Пригляделась - на дворе стояли фрау Холле и майор. Разговаривали о чем-то, Анна сверху видела движения губ. Майор показал рукой на бастион. Его мать кивнула и засмеялась. Золотые волосы рассыпались по плечам. У Анны кольнуло сердце.
- Мне лучше поторопиться, - сверху угрюмая песня. Опять. Пока барон пьян, Холле и его мать в крепости за главных, - лучше поторопиться. А то эти Холле сделают так, что спрашивать будет некого.
Анна подобралась, отряхнулась и выскользнула за дверь. Осторожно, стараясь без нужды не стучать каблуками.
4-6
чистосердечное
Половицы не скрипнули, каблуки простучали тихо, не выдав Анну, когда она спустилась вниз. Винтовая, истертая временем лестница, коридор, потом другая - прямая, широкая, продуваемая холодными сквозняками. В углах и схронах каменной громады плескались тени, тесня и окружая редкие в ночное время огни. Анна скользила от тени к тени вниз, к знакомой кухне. Очень громко, как ей казалось. Но, видимо, бог услышал ее сквозь груду камня и серую хмарь зимних небес - вплоть до кухни Анну никто не увидел. Так и скользнула девушка невидимкой, к своему углу в кухарской каморке. Она была пуста - толстая Доротея где-то возилась. Анна быстро переоделась. Почему - то сейчас это казалось ей важным. Зайти к Рейнеке на в тряпках с чужого плеча, а в своём... Да и, во-первых, чужой тесный корсет замучил вконец, во-вторых - что еще делать она не знала. В складке юбки пальцы нащупали тонкую шерсть. Анна достала прядки на свет, пригляделась - клоки шерсти, белый и рыжий, огненный.
- Откуда? - подумала она, потом вспомнила - вытащила из карманов, убираясь у фрау Холле
- Белый - от мамы, получается. А сынок рыжий, не в масть, - усмехнулась Анна, наматывая прядки на палец. Вспомнила рассказ француза. Получается, они там не просто так лежали. Важная вещь. Интересно... В коридоре за дверью затопали сапоги. Громко, по-хозяйски громко. Сердце Анны оглушительно ударило в такт. Грубый голос, женский визг. От кухни. Анна вздрогнула, узнав в мужском, лающем рыке голос майора Холле. Последний шнур на платье затянулся как-то сам собой, моментально. Бесшумно открыть дверь, выскользнуть, надеясь, проскочить за спиной кроата. Почти получилось. Почти. Из дверей кухни - сдавленный писк, стук и - басом - грубое ругательство. Анна обернулась, невольно. Громадный Холле спрашивал о чем - то Мари, дочку управляющего. Схватив за воротник. Та жалобно пискнула и закатила глаза - вот-вот в обморок грохнется.
Анна споткнулась на ходу, ее передернуло.
- Что он делает, зверь, - прошептала она. Слишком громко. Майор Холле развернулся - рывком, выпустив Мари. Та свалилась, осела на пол. Мешком, без вскрика. Анна - откуда храбрость взялась - шагнула вперед, навстречу майлору. Холле оскалился, рявкнул ей глухо:
- Собирайся. Пойдешь со мной. Моя мать хочет тебя...
- А я не хочу, - ответила Анна, дивясь, как просто звучат эти слова. Холле зарычал. На звериный манер, глухо и яростно.
И тут Анна, с лёгким, отстраненым удивлением, услышала собственный, ровный голос. Два слова:
- Пошёл вон.
Майора Холле, видимо, ещё ни разу в жизни не посылали. Он споткнулся, застыл на ходу, на его красивом, тонком лице растеклось удивленно-детское выражение. А Анна - волосы вразлет, плащ в сторону крыльями птицы - шагнула еще раз, выбросив вперёд тонкую руку. Майор дернулся. На инстинкте. Ладонь Анны поймала его запястье...
- А если не сработает? - забилась мысль в углу сознания, - тогда тебя пропьют в Мюльберге, дорогая.
Но ладонь не дрогнула и губы выплюнули слова в лицо майору Холле:
- Пошёл вон. Чудовище. Зверь.
Холле дернулся. В глазах под тонкими бровями - удивление и бешенная злоба. И вдруг по ладони уколы иголкок - волной. И - внезапно - по лицу и рукам майора пробежала рыжая шерсть, задрожало, забилось тело. Плащ и кафтан - пустые - осели на кухонный пол. А то, что только что было майором Холле упало вниз, на все четыре лапы. Огромная, огненно-рыжая лиса.
- Сработало, - мысль в голове уже не билась - ползла лениво. Анна прижалась к стене. Хлестнул по ноге рыжий хвост...
- И что мне теперь с ним делать?
Но Холле решил не искушать судьбу. Лиса захлопнула алую пасть, развернулась, и бросилась вон, в окно. Сквозь раму, лишь брызнули дождём оконные стёкла. Холодный ветер ударил в лицо.
Зверь исчез. Анна выдохнула. Посмотрела себе на руку - долго, внимательно. Смотала и спрятала в карман волоски. Похлопала по щекам Мари. Та дышит, но без сознания. И к лучшему, нечего ей тут видеть. Остальные тоже попрятались, кухня пуста.
- Это хорошо, - подумала она. Потом поворошила груду одежды на полу. Кафтан, плащ, сапоги, куртка. Чёрный галстук - вот и все, что осталось от майора Холле. Анну передернуло на миг - вспомнила как кривились тонкие губы на его лице. В кармане штанов - толстый, звенящий кошелек . И шелест бумаги. Плотный серый лист, небрежно сложенный вчетверо.
- Удача, - подумала было Анна, развернув лист, и тут же понравилась, - господи боже, спасибо тебе.
Господину барону было некогда или лень писать приказ. Он просто взял печать и приложил его к пустому листку бумаги. Анна сложила лист, поцеловала и аккуратно спрятала. За рукав, трижды проверив, чтобы не вывалился. Не удержалась, ощупала рукав ещё раз. Хруст бумаги - музыкой в ушах. Смутная, но надежда.
Она выскользнула из кухни спустя четверть часа. В руках - корзинка. На дне - свёрнутые в тугой узел мужские вещи с майора, сверху, для отвода глаз, щедро навалены утащенные с кухни пироги и горшок масла. Авось голодная пехота на караулах стащит пирог и не полезет проверять дальше. И пистолет. Изящный, точный ствол из хольстера майора Холле. Авось не пригодится, но чем чёрт не шутит. Анна прикрыла корзинку тряпкой, улыбнулась, вспомнила сказку - старую сказку про внучку, бабушку и пирожки. Улыбнулась еще раз и подумала, кто тут, в крепости, годится на роль бабушки. Разве что фрау Холле - но Анне сейчас в другую сторону.
- Совсем. И вообще, сама их пекла, куда хочу, туда и ношу, - подумала Анна, поправляя под плащом купленную в Мюльберге маленькую красную шапочку. А потом она свернула за угол. Холодный ветер ударил в лицо. Холодный, сырой ветер, разогнавшийся по ровному месту крепостной эспланды. Тёмной громадой впереди - бастион. Северо - западный бастион, куда, по ее догадке, засунули Рейнеке. Гранитные стены, башня со шпилем, проход в горже- чёрный, бездонный провал. И небо над ним - беззвездное, глухое зимнее небо. Как крышка над сковородкой. Площадь между стенами - десять шагов. Желтое пятно впереди - трепещущий свет казенной масляной лампы. Девять. Из далека пахнуло дымком. Анна обернулась, невольно. Ветер рванул капюшон с головы. Багровый огонь и звон молотков. Знакомый, родной по деревенской жизни звук - работала кузница.
- Может, ну его, - пробежала мысль. Скользнула по копчику вниз, упала, запутала ноги, - развернуться сейчас, исчезнуть.
Восемь шагов. Теперь слева видна россыпь огней. Маленький городишко под стенами.
- Там меня никто не догадается искать. Найти хорошего человека... Родить ему десяток детей и забыть про волков с их тайнами.
Семь шагов. Анна поправила капюшон. Неловко, ударила по ногам тяжёлая корзина. Тёмная стена впереди.
- Одного хорошего человека я уже нашла, - сказала она упрямо. Сама себе. Ветер унялся.
Еще шаг. Шесть шагов.
- Да и поздно, - подумала она. Караульный ее заметил. Высокий, длинный солдат с ружьем, при полном параде. Увидел Анну, вскинулся, свирепо дернул лицом.
- Привет, Генрих, - Анна улыбнулась, - как твои зубы?
- Лучше, госпожа, - улыбнулся солдат в ответ. Анна помнила - она болтала с ним вчера ночью. Солдат кашлянул.
- Приказ генерала. Узнику поесть несу. Новому...
За спиной, в замке со звоном разбилось окно. Осколки стекла посыпались дождём на каменную мостовую. Пьяный в хлам голос проорал что-то сверху. Что-то про наглого щенка, его маму и водолаза. Солдат дернул лицом ещё раз - страшно, своротив набок челюсть. И показал на дверь за спиной.
- В эту дверь, наверх и направо, на галерею. Потом опять вниз.
- Спасибо, - ответила Анна ему со всей серьёзностью. Путь, что показал ей солдат, был куда длиннее - но в обход охраняемой кроатами горжи.
Наверху, в длинной, тесной галерее, у пушек - новый караул. Трое, во главе с длинноусым капралом. Эти осмотрели пропуск. Длинноусый посмотрел на печать, потом на Анну, оскалился - разом напомнив Анне сержанта - щерил он зубы в улыбке так ласково, как тот перед ударом. И Рейнеке - когда ловко вынудил у Анны из корзинки пирог и сжевал во мгновение ока.
- Это для... - проговорила Анна, почему-то запнувшись... - приказ.
- Приказ, это хорошо. Иди, девка, с богом, - пробасил капрал, показав Анне на дверь за спиной. Анна исчезла. Длинноусый усмехнулся в усы. Его сменщик, молодой солдат, проводил Анну взглядом и протянул - неуверенно:
- А разве пленному не кроаты еду носят?
- А нам что, на построении думать приказывали? Или я оглох с утра? По моему - наоборот. Их милость "не рассуждать" велел, когда по роже тебя в последний раз съездил. Вот приказал - не рассуждать - мы и не рассуждаем.