- Пусть вначале мне юнкера вернет. И рыжую, а то я от сухомятки отвык. А там посмотрим, - пробурчал под нос капитан, отворачиваясь. Мысли его уже убежали и далеко. Через лес, с южной опушки на северную. А там - прямая дорога. Но рота через чащу не пройдёт, придётся тащится в обход, а это неделя, не меньше. Хорошо, если юнкер успел отбить свою рыжую. Тогда ничего кроме недели в лесу молодым не грозит. Скучно, но безопасно. Если же нет...
Капитан пожал плечами и начал изо всех сил надеяться на лучшее.
***
Надеяться у Анны ещё получалось. Вначале и ночью и на рассвете следующего дня. То ли на бога, то ли на вой вдалеке. Он повторялся ещё дважды. Слабее, так ей казалось. Но Анна лишь стиснула зубы и сказала, что уши ей врут. Не врали - в третий раз вой донесся на рассвете, еле слышно, так, что обмануть себя уже не вышло. Барон распахнул дверцу, проорал что-то на ходу всадникам конвоя. Ветер съел слова, Анна не разобрала - что именно. Зато видела его лицо - довольное, аж сжалось сердце. А потом брызнул рассвет, лес расступился, чёрные ели разбежались, уплыли назад и надежда начала умирать. Между лесом и равниной стоял замок. Старинная башня, шпиль, а вокруг, звездой, невысокие, заросшие травой бастионы. Сизая и черная полоса воды - ров. И серой крышкой сверху - зимнее небо, низкое и равнодушное, как всегда. Карета прибавила ход, лес убегал вдаль. Надежда умирала. Ещё казалось что вот, сейчас - и среди деревьев сверкнет рыжая вспышка выстрела, рванется к небу пороховой дымок. Придет помощь. Рейнеке, капитан, хмурый стрелок. Кто-нибудь. Хоть Майер с дружками - сейчас она бы обрадовалась и этой, вечно небритой роже. Но лес вдали молчал, тряслась и качалась на ухабах карета.
- Как с тарелкой на кухню, так толпа, а как помочь, так некому, - вздохнула она. Вой прилетел ещё раз. Тихий, уже на пределе. Чёрная тень упала на лицо - карета въехала в тень бастиона. Гранитные, поросшие мхом валуны. Стук колёс прыгнул эхом от стен. Вытянулся в струну солдат в караулке. Стена убегала ввысь - тяжёлый гранит, серый и рыжий с седыми проплешинами. Солдаты наверху, угрюмые, в тяжёлых от грязи плащах. Много, больше, чем Анна видела за жизнь. Из бойниц - длинные, позеленевшие от времени рыла. Пушки. Затрубила труба. Солдаты торопливо бежали, строились в ряды, брали перед проезжающей мимо каретой "на караул". Барон, не повернув головы, махнул им рукой из окна. Опять вой вдалеке. Тихий, протяжный. Виноватый как будто.
- Нет, Рейнеке, поздно теперь. Вон камня сколько, да солдат, только зубы теперь обломаешь. Забудь, - тень от ворот упала, свернулась клубком на глазах.
- Эх, пропала я, - а позади глухо хлопнули, закрываясь, тяжелые крепостные ворота.
4-3
Кухня
Карета прогрохотала колёсами по мостовой, развернулась пару раз - круто, Анну на инерции бросило назад - и застыла. Лязгнула ручка, открылась дверь. Барон вышел, так и не повернув головы. Будто он один тут ехал. Выбралась и Анна, медленно и осторожно. Ноги гнулись плохо, кружилась голова, ивовый прут корсета лопнул и давил на ребра. Вздохнула пару раз, резко. Затхлый, ледяной воздух обжог горло. Зато чуть прочистилась голова. Анна открыла пошире глаза, огляделась - куда же её занесло. Это был внутренний двор, небольшой, затхлый, стиснутый со всех сторон кольцом стен. Здания вокруг - колодцем из серого камня, тянуло тьмой из узких стрельчатых окон. Кроаты конвоя остались за аркой, снаружи. Оттуда, из-за кованной чёрной решётки доносился их негромкий, гортанный говор и цокот копыт по булыжнику. Конюх с форейтором, негромко ругаясь, разворачивали карету - убирали в сарай. Все заняты, никому до Анны дела нет. Зачем хватали тогда? Впереди, где сходились углом две стены - лестница под остроконечной медной крышей. Дверь наверху. Видимо - парадный вход. У нижних ступенек стоял, опираясь на трость, господин барон - высокий, прямой, ветерок смял и взлохматил белую гриву. Стоял неподвижно, негромко переговариваясь с майором кроатов.
"Как там его, Холле?" - постаралась припомнить Анна, осторожно подбираясь поближе. О ней ведь, небось, разговаривают, раз утащили. Имеет право знать. Разукрашенный майор, по виду, нервничал. То и дело оглядывался, крутил зачем-то ус, поправлял шапку. Барон втолковывал ему что-то, то и дело стуча тяжёлой тростью по камню. Анна осторожно сделала пару шагов, стараясь держаться в тени. От стены тянуло сыростью. Анна подняла глаза - и замерла, сморгнув пару раз. Над входом, в окне застыла, обернув белый хвост вокруг лап, остроносая лиса, опустив вниз хитрую морду.
- Черт вас возьми, Холле, не будьте маменькиным сынком, - это барон, горячась, повысил голос. Эхо донесло хриплый голос и стук железа по камню - окованный конец трости выбил искры барону на сапоги. Барон не заметил, продолжая:
- Щенок измотал себя погоней вконец, вы легко его возьмёте, - тут барон стукнул тростью ещё раз. Оскалила клыки волчья пасть на белой рукояти.
- Если вы так уверены, идите и берите его сами, - огрызнулся Холле, поднимая глаза. На окно с белой лисицей.
"О ком это они? О Рейнеке? Это они его собрались ловить? " - подумала Анна осторожно подбираясь ещё ближе. Шаг, другой. Солнце помогло немножко, раздвинув тучи и кинув солнечный зайчик барону в глаза. Тот поморщился, дёрнул острой бородкой вверх-вниз и ответил:
- Ещё чего. Много чести. Для меня все это и так позор, усугублять его ещё больше я не буду. Выполняйте, Холле. Говорю вам, парень вымотался.
"Пытаясь догнать карету... Прости, Рейнеке, я и тебя в беду завела", - подумала было Анна. Камень стены толкнулся в между лопаток. Холодный, Анну пробрала дрожь. А барон впереди продолжал отчитывать кроата:
- И не тряситесь вы так за свой хвост, все с ним будет в порядке.
"За хвост? Этот разряженный шут что, тоже, из этих..." - подумала было Анна, Но тут кроатский майор оглянулся и мысль умерла. Заметил Анну, смерил взглядом. Длинным таким, от лодыжек до шеи. Подкрутил ус и насмешливо бросил барону.
- Ладно, будет вам щенок, барон, - проворчал он, - даже забавно будет подарить его девке уши.
- Живым! - сердито рявкнул барон. Трость стукнула ещё раз. Лисица исчезла из окна наверху. Раз - и будто её и не было. Лишь тенью мелькнул белый хвост.
"Померещилось?" - подумала Анна и сморгнула. Новый голос хлестнул по ушам. Так, что вздрогнули все, не только Анна. Даже суровый барон.
- Не надо, милый. Эта девка твоих подарков ещё не заработала, - то-ли поговорили, то-ли посмеялись сверху.
"Сама ты девка", - опять подумала Анна, прикусив язык, чтобы не огрызнуться. Поискала взглядом владелицу голоса. И нашла в том же окне. Дама и дама, средних лет, ничем не примечательная на вид.
А майор Холле поклонился незнакомке в окне, козырнул барону, повернулся на каблуках и смерил Анну ещё одним взглядом напоследок. Опять с ног до головы. Анна поёжилась, позавидовала монахиням с их глухими рясами и мысленно пожелала Рейнеке приятного аппетита.
Барон тоже повернулся к ней. Стукнула трость. Анна мельком порадовалась, что стена за спиной. Камень вжимался в лопатки, держал, не давал упасть. Прикусила губу. Больно, до крови. Очень не хотелось свалиться в обморок, им всем на радость.
- Не дождётесь, - прошептала она, чувствуя, как растекается по рту тёплая, солёная кровь. Звук шагов. Опять. Приближаются. Барон все также буравил её взглядом из-под кустистых бровей. Все-таки она рискнула обернуться. Сердце ударило в грудь, забилось, стуча птицей о ребра грудной клетки. Знакомые лица, знакомые фигуры. Большая и маленькая. Французы, гости капитана в Мюльберге. Большого зовут деБрасье, вроде, и он на Анниной кухне ошивался частенько. Маленького она почти не видела, но все же. Вдруг помогут. Но французы прошли мимо неё. Только парой слов обменялись, на своём птичьем наречии.
- Добрый день, ваша милость, - учтиво поздоровался младший француз. С бароном, не с нею. Барон кивнул в ответ. Второй француз, здоровый и грузный, как башня, махнул майору рукой, сказал что-то. Опять по-своему, непонятно для Анны. Хорошо хоть спиной загородил, чертов кроат перестал раздевать глазами. А маленький - Анна внезапно вспомнила его имя, аббат Эрбле - снял шляпу, учтиво поклонился даме в окне, и вежливо спросил:
- А что здесь происходит?
- Не лезьте, Эрбле, это семейное дело, - довольно невежливо ответил барон, раздувая ноздри.
- Семейное? - аббат говорил тихо, все так же держа шляпу у груди. Но грозный барон разом сник от его тихого голоса,
- Если дело ставит под удар Принца и королевство - это уже мало похоже на семейное дело, не правда ли? Скорее, на государственное.
Барон дёрнул бородой, раздувшиеся ноздри опали. Трость в руке замерла.
- Вы шутите, монсеньёр аббат. Щенок, да обозная девка помешать никому не могут.
- Надеюсь, ваша милость, очень надеюсь
Тут второй француз оскалил зубы и захохотал - гулко, эхом из бочки.
- Да просто до нашего уважаемого хозяина дошло, что кухня его могла быть и получше
"Скотина, - равнодушно подумала Анна, - кадушка ходячая. Как с тарелкой, так белле мадмуазель"
- Ещё и повариха. Позорище... - прорычал барон, опять раздувая ноздри.
- И весьма искусная. Право же, барон...
Барон стукнул тростью ещё раз, мотнул головой. Проговорил раздражено.
- Не хочу ссорится с Вами, аббат, из-за такой мелочи. Девка больше не нужна, пусть валит на кухню. Хоть к дьяволу, лишь бы подальше с моих глаз. Майор, распорядитесь.
Анну опять рванули за плечо. Больно. Вначале, потом хватка ослабла. Это ДеБрасье щёлкнул костяшками пальцев. Медленно и громко, будто кулак разминал. Анна этого не увидела уже. Зато увидел кроат. В дверь чёрного хода её втолкнули быстро, но почти вежливо.