Прошел год, но я до сих пор ощущаю себя виноватой во всем - если бы не моя безалаберность, ничего бы не произошло. К этому прибавилось другое чувство вины, проклюнувшееся примерно три месяца назад. Я стала думать, что Таня тяготится моим присутствием. У меня отличный слух и обоняние, хотя иной раз и они мне отказывают - в минуты, когда наваливается стресс, вызванный воспоминаниями - и я понимаю, как Таня страдает. Я слышу изменения в ее голосе и понимаю, что недавно она плакала. Тайком. Я чувствую также запах, который исходит от нее. Чужой, неопределенный, тревожащий. Думаю, он связан с ее работой, и это мне не нравится. Я боюсь подобных мыслей и чувствую свою вину. Тане пришлось из-за меня изменить свою жизнь. Возможно, ее жертва чересчур велика, она заставляет ее страдать.
Это единственное, что я знала доподлинно. Какова бы ни была ее работа, она, конечно, приносит нам деньги, но как долго будет продолжаться наша игра в молчанку? Как долго Таня будет скрывать правду?
Я лежала на диване, укрытая шалью с головой, и вспоминала сквозь дрему.
Год назад. Моя память повернулась назад, показывая все, что происходило тогда. Хочется обо всем забыть раз и навсегда, но я не в силах.
Я обнимаю теплый комок кошачьего тельца, и Нюся громко мурлычет мне под ухо.
2
В тот же день, после ухода Тани, ко мне пришла женщина из "Центра помощи жертвам насилия".
От нее пахло духами, резкий цветочный аромат, от которого начинало першить в горле. Я отметила, что теперь очень часто, если не всегда, мне придется встречать людей по запаху. Запахи начнут формировать мое впечатление о ком-либо - я буду навсегда в тисках этого стереотипа.
Женщина сказала, что ее зовут Маргарита Викторовна Логинова. Голос у нее был мелодичный. Наверное, она хорошо пела.
- Вы психолог? - спросила я.
- Да. Это моя профессия.
- Сколько же стоит ваша консультация? Чего вы хотите вообще?
- Бесплатно. Не в том вопрос.
- А в чем?
- Мы проводим исследования, консультации, собираем статистические данные, и никаких денег за мы не берем.
- Таких, как я, много?
- Больше, чем кажется.
- Не знаю, вам видней.
- Если необходима помощь, мы помогаем.
- А сейчас вы с чем пришли?
- Поговорить.
Она села, рассматривая меня. Ее цепкий взгляд я чувствовала кожей.
Психолог, профессионал, считающий, что ему все известно. Я подумала, что хорошо, наверное, иметь в запасе дюжину фикций, которые выдаются за истину, и оперировать ими в любой ситуации, объяснять не моргнув глазом любое явление. Фикция избавляет от необходимости думать. Сейчас Логинова начнет разбирать по полочкам мой случай.
- Ладно. Все равно мне делать нечего.
Кажется, руки у нее были свободными. Ни тетрадки, ни блокнота.
- Вам снятся плохие сны, Людмила?
- Конечно.
- Так же, как было… там? Каков характер снов?
- Я их не помню.
Я почти не соврала.
- Вы кричите во сне?
- Не знаю. Было один раз, что я вопила, но это когда я очнулась от наркоза. Я думала, что все еще нахожусь в плену. Мне поставили укол, чтобы успокоить.
- А потом?
- Не помню. Спросите у сестер, может, они слышали.
- У вас появлялось чувство, что вы задыхаетесь? Что воздуха не хватает?
Тяжесть на сердце?
- Да.
Я поняла, что Логинова открывает что-то и шуршит по клавишам. Ноутбук.
- И что это за исследование такое?
- Особенности периода адаптации к нормальным условиям после долгой травмирующей ситуации…
- Это диссертация?
- Нет, - рассмеялась Логинова. - Просто наш центр работает в сотрудничестве с кафедрами и институтами психологии, мы часто поставляем им свою статистику, которую добываем на практике.
- Значит, я считаюсь жертвой насилия.
- В общем, да. Вы попали в неординарную ситуацию. Лично я с таким не сталкивалась. Мы обычно имеем дело с женщинами, которые пострадали в бытовых условиях.
- Ясно. Мужья-садисты, дети-наркоманы… Избиения.
- Вы хорошо реагируете… У вас был невропатолог? Снимки мозга вам делали?
- Грозятся. А что?
- Вами интересуются специалисты. Многие хотят получить данные о деятельности вашего организма. Вы популярны…
- Это здорово.
- Во всяком случае, вы адекватно воспринимаете окружающий мир.
- Разве?
- С первого взгляда могу определить, что вы агрессивны - в данный момент. Ваша агрессивность имеет компенсаторную природу. Ирония и самоирония понятны и относятся сюда же. В целом, вы владеете собой, вы не отгораживаетесь от окружающего.
- Откуда вы знаете?
- Это не стопроцентное утверждение, Люда.
"Люда". Ладно, пускай называет как хочет.
- Ваши кошмары - продукт работы подсознания. Вы избавляетесь от психического шлака, который отравляет вас.
- Но что-то я не чувствую себя лучше, - заметила я.
- Вы пребывали в плену долго. Дольше, чем обычно это бывает. И вы остались в живых. Преступник сделал все, чтобы боль и страх остались внутри вас, и их удельный вес не такой и маленький. Избавиться от него - дело не одного дня, - сказала Логинова.
Снова шуршание по клавишам. Меня так и подмывало спросить, что она там пишет.
- И как мне быть?
- Как бы вы определили свое главное… каждодневное ощущение? Будем говорить просто.
- Страх.
- Угу. - Конечно, это то, ради чего она пришла, несомненно.
- Вы чем-то можете помочь мне?
- Если только вы согласитесь. Я могла бы провести небольшой курс терапии. Пока вы находитесь здесь, мы могли вплотную заняться вашим страхом.
Жертвы, как правило, испытывают страх. Это воспоминания о боли, унижении, постоянном чувстве, что жизнь висит на волоске. Если женщину, например, периодически избивает муж, она склонна винить себя в том, что происходит…
- Знаю, что вы скажете. Она не виновата, да?
Психолог помолчала.
- Разумеется, нет.
- Неправда. - Я тут же пожалела, что сказала это.
- Почему?
- Человек получает то, что заслужил…
- Вы думаете?
- Человек получает то, что он посеял. Вольно или невольно. Если он не осознает, не помнит, что поступил неверно, то это не освобождает его от ответственности. Я неправа? Если у тебя муж алкоголик, дебошир и садист, зачем надо было выходить за такого человека? Чем он мог привлечь, чтобы броситься в омут с головой, а потом…
- Извините, вы были замужем?
- Это запрещенный удар. Не надо апеллировать к моему опыту, - огрызнулась я. - Не нужно меня выставлять идиоткой, которая ничего в жизни не смыслит.
- Не думаю я так.
- Но так говорите. Я слепая, но я хорошо слышу. Я приспособилась и замечаю какую угодно интонацию.
Логинова ударила по какой-то клавише. Сгоряча. Видимо, по пробелу.
Значит, я попала не в бровь, а в глаз.
- Неприятно слышать от "жертвы" такое? Вы думаете, что всегда выше и мудрее несчастных овечек.
- Зря вы так говорите. У меня, возможно, и деловой тон, но он не означает, что я дистанцируюсь и ставлю вас на ступень ниже. Однако не я завела разговор о вине. Вы чувствуете ее сами, потому и…
- Я знала, что все прикатится ко мне…
- Если я досаждаю, то могу уйти. Я хотела помочь.
- Не лезьте в бутылку. Сидите. Вы пришли поговорить, вам необходимы данные. Не зря же вы тащили с собой ноутбук.
Логинова помолчала, под ней скрипнул стул.
- Итак. Мы спорили о чувстве вины. Я поняла, как вы относитесь к этому.
Чувство вины возникает в большинстве случаев у жертв насилия. Человек действительно думает, что своими поступками спровоцировал неприятные и страшные для него события. Однако нельзя утверждать, что он виноват во всем и всегда. Мало кто в состоянии предсказать импульсивное поведение некоторых людей, чтобы иметь возможность отгородиться в случае опасности. Мы все априори доверяем друг другу. Когда случается нечто из ряда вон выходящее, мы ищем причину, объект, на который надо возложить ответственность. Чаще и легче всего винить себя. Но если мы, например, выходим на улицу, и нам на голову падает большая сосулька с крыши, можем ли мы сказать, что в этом есть наша вина? Нет.
- Вы переводите на другую тему, - сказала я. - Я имела в виду совсем другое.
- Ситуацию, похожую на вашу?
- Да.
- Расскажите мне подробно. Вы в состоянии это сделать?
Логинова подалась вперед, точно хотела услышать от меня большой секрет.
От ее волос пахло травяным шампунем. Я почему-то решила, что она блондинка.
- Да. Я сильней, чем кажусь. Я выгляжу побитой собачонкой, попавшей под дождь, но я сильная… Я могу рассказать.
- Конечно, - ответила психолог.
В какой-то момент мне стало так мерзко и тошно, что я хотела попросить ее уйти. Главным образом, из-за своего вранья и этих наскоков. Я сама не ожидала от себя такой бурной реакции. Собственная злоба меня пугала. Когда Логинова вошла, я думала, что буду отвечать односложно, только "да" или
"нет", давая понять, что разговор лучше закончить побыстрей, но ни с того ни с сего принялась спорить, что-то доказывать. Компенсаторная агрессия.
Самоирония, переходящая в самоуничижение. Мне было наплевать на все эти понятия и умные объяснения, они вызывали во мне дикое раздражение. Мое стремление рушить, не оставляя и камня на камне, отрицать, ниспровергать догмы было всепоглощающим. И что это за сказки о силе? Поза бойцового петуха. Неужели и это тоже часть моего защитного комплекса?