- Ты нес ее по всему городу и не жаловался, - ответил Эндри.
- Да, но… она не была такой тяжелой, и я мог сесть и отдохнуть, когда становилось совсем тяжко.
- Ну ладно, потерпи. Нам нужно скрыться из поля зрения стражников, чтобы кто-нибудь опять не решил, что нас нужно проверить.
Они прошли еще четверть мили.
- У меня болит левая нога, - пожаловался Уоллес.
- Так ты же идешь, это неудивительно, - сказал Эндри.
- Может, остановимся и отдохнем?
- Нет! Мы еще и на полмили не ушли от ворот.
- Полмили? Да тут все пять! Ты же моряк, откуда тебе знать, что это лишь полмили?
- Вон посмотри на тот белый камень впереди, на нем надпись: "Палион. S мили".
Они прошли еще четверть мили.
- Не верится, что мы не дошли еще даже до первого камня с обозначением целой мили, - жаловался Уоллес. - Кажется, время остановилось. Какой-то злой маг запутал нас. Или, вероятно, этот камень просто украли.
- Не говори чепухи, Уоллес, он весит полтонны!
- Наверно, похититель обладает недюжинной силой.
- Спорим на медную монету, мы пройдем его через пару минут.
- Давай!
Эндри показал на белый камень в отдалении, потом спросил Уоллеса насчет своей монеты.
- Чертов землемер, неправильно пометил расстояние, - пробормотал Уоллес.
- Я считал шаги, все правильно: мы прошли приблизительно полмили.
Возле белого камня у Уоллеса началась истерика.
- Такое ощущение, что в мои пятки впиваются гвозди из сапог - стонал он.
- Это волдыри, у меня они тоже есть.
- А в левой икре спазмы!
- Ну, так бывает во время ходьбы.
- Больно!
- Ты знал, что торейские мили в два раза длиннее наших, акреманских?
- Заткнись!
- Тебе надо больше ходить.
Возле столба с обозначением двух миль по обеим сторонам дороги раскинулась небольшая рощица, и Эндри разрешил отдохнуть. Уоллес жадно припал к бурдюку с вином. Эндри выпил немного воды, затем взял топор у Уоллеса и срубил длинную прямую ветку одного из деревьев, затем очистил ее от листьев и сучьев.
- Ха, тебе нужна опора, - фыркнул Уоллес. - Твои ноги моряка не привыкли ходить по земле.
- Мне нужно оружие, - объяснил Эндри. - Это будет подходящая дубина.
- Оружие простолюдинов! - засмеялся Уоллес. - Благородные носят топоры.
- А ты знаешь, как пользоваться топором?
- Я… ммм… ну вот, теперь ты об этом…
- Я могу дать тебе пару уроков.
- Нет! Ничего, что потребует от меня встать, пожалуйста.
- Боюсь, тебе в любом случае придется вставать. Нам нужно идти.
Уоллес сделал еще несколько глотков вина из бурдюка.
- Просто так будет легче, - объяснил он.
Когда они прошли пять миль, Уоллес почти разрыдался и умолял остановиться на ночлег. По расположению солнца на небе Эндри понял, что было около девяти часов утра. Уоллес споткнулся на обочине дороги и тяжело упал. Он корчился на земле, крича от боли в ногах. Эндри делал Уоллесу массаж ног, пока тот снова не смог стоять, и затем сдался и решил сделать перерыв. Прихрамывая, Уоллес дошел до крытого стога сена и лег, не снимая сумку. Он тут же заснул.
Эндри проверил, что Эллизен положила в его сумку. Там были чернила, вычурное одеяло с надписью "Дом Отдохновения мадам Джилли", вышитой красным на уголках, маленький коврик, разнообразная еда и небольшая книга.
- "Альманах странника в сарголанской империи", - прочитал громко Эндри. Он съел немного хлеба и вернулся к книге. После того, как Эндри все снова уложил в сумки, он позволил себе немного вздремнуть. Около полудня их разбудил фермер, обнаруживший Уоллеса, безмятежно спавшего на его сене. Фермер взял дубину и прогнал путешественников обратно на дорогу.
- О, моя голова, - простонал Уоллес, когда только фермер скрылся из виду.
- Моя тоже болит, и даже не из-за похмелья, - сказал Эндри.
- Хочу умереть, - ворчал Уоллес.
- Пять миль, - ответил Эндри. - Посмотри назад, увидишь легкую дымку. Мы ушли из города.
- Я был в таверне… - начал было Уоллес, но он точно не помнил, что происходило прошлой ночью.
- Знаешь, мы можем неплохо сыграть: я на ребеке и ты на лире. Помнится, один раз, когда мы начали бренчать, не потребовалось покупать выпивку для четверых из нас.
- Да, многие танцевали тогда, в таверне. Пели. Розелль танцевала на столе. Официантка увела меня оттуда, чтобы осушить вдвоем бочку.
- И оставила меня одного играть в течение получаса.
- То была самая лучшая бочка, - засмеялся Уоллес. И вздрогнул от боли.
- А что с Розелль? - спросил Эндри.
- А что с ней?
- Казалось, ты ей нравился.
- А, просто девка. Переспал с ней в конюшне.
Эндри обдумывал его слова в течение следующих ста шагов и пришел к изумительному заключению - изумительному потому, что раньше так всегда говорили о нем самом.
- Уоллес, ты знаешь, что ты подонок?
- Что? Что ты несешь? Отстань.
- Так…
- Нет! Знаешь, я могу бросить тебя, иноземца, одного в сарголанской глуши. А тебе нужен проводник и переводчик.
Он изогнулся от боли - лямки натерли ему плечи, но вскоре он понял, что можно немного облегчить страдания, если опустить сумку пониже.
- Хотелось бы знать, сколько еще до Логьяра? - сказал Уоллес, размышляя вслух.
- Пятьсот миль.
- Пятьсот! Но почему, почему это в сто раз больше, чем мы прошли за весь день!
- Сейчас еще даже не вечер.
- Откуда ты знаешь, что пятьсот?
- Эллизен дала мне альманах странника.
- Ха! Не сомневаюсь в том, что ты ей дал - ха-ха!
Эндри со всей силы ударил Уоллеса между ног. Тот тяжело упал.
- Ну-ка, думай о дороге, - сказал Эндри, помогая ему подняться.
Лишь через полмили Уоллес смог идти в ногу с Эндри. Они шли молча до столба с отметкой "6 миль".
- Знаешь, я пойду только до Глэсберри, - решил Уоллес. - Хороший, большой город. Сколько до него?
- Двести миль, - ответил Эндри, испытывая злобное удовлетворение.
Уоллес нахмурился и некоторое время обдумывал этот неутешительный факт.
- А большой провинциальный город Кловессер?
- Сто восемьдесят миль.
- Вот черт, когда ближайшая деревушка?
- Ну через семьдесят миль. Если будем делать поменьше привалов, дойдем через два дня.
- Так значит, сейчас мы делаем много привалов?
- Делать поменьше привалов - значит, что в течение дня необходимо быть на ногах восемнадцать часов и делать остановки только для сна и по малой нужде. Есть на ходу, пить на ходу и не останавливаться во время дождя, снега или из-за похмелья.
- Но ведь на этой проклятой дороге должен найтись какой-нибудь постоялый двор! - взвыл Уоллес.
- О да, он называется "Отдых от счета миль".
- Глупое название для постоялого двора.
- Это у столба с отметкой в двадцать миль.
- Двадцать миль! - закричал Уоллес. - Это в четыре раза больше, чем мы прошли.
Начался дождь.
Обычно путники начинали появляться в таверне, чтобы перекусить или просто выпить, не раньше часа дня. Поэтому в "Капризном Страннике" было пусто, когда туда вошла Терикель. Она направилась к камину и погрела руки перед пламенем. Когда старейшина повернулась, чтобы погреть спину, она увидела рядом с собой Ларона и Веландер.
- Высокоученая старейшина, - сказали они хором, одновременно кланяясь и приветствуя ее.
- Ларон, - начала Терикель, сделав шаг вперед и остановившись. Прошло почти сто и шестьдесят дней с тех пор, как старейшина последний раз видела его, и Ларон сильно изменился с тех пор. - Ты выглядишь… э-э… - начала она напряженно.
- Живым, высокоученая старейшина? - подсказал Ларон.
- Я хотела сказать… очень хорошо. На самом деле, просто отлично. Очарователен, энергичен и потрясающе галантен.
- Благодарю тебя, высокоученая старейшина, но мне по-прежнему пятнадцать, - ответил Ларон.
- Хотя живешь уже семьсот лет.
Веландер немного отошла в сторону, когда Терикель и Ларон обнялись.
Терикель заметила, что его кожа была действительно снова теплой, а лицо - чистым, без прыщей и угрей, которые не исчезали в течение семи веков. Они сидели перед огнем, пока Веландер рыскала среди теней в другом конце таверны - возбужденная и голодная.
- Но как Веландер стала такой, каким ты был некогда? - спросила Терикель. - Я имею в виду, разве она не умерла? Когда я находилась в Диомеде, я разговаривала с теми, кто видел ее тело. В нем определенно не было никаких признаков жизни.
- Да, но я слышал о чудесах и волшебстве, происходящих именно в тот самый момент между жизнью и смертью. Я видел, как блуждала тень Веландер, освободившаяся от всего, что связывало ее с нашим миром. Другой маг не смог бы сделать ничего, только пожелать доброго пути, но я существовал в тех пограничных сферах уже семьсот лет. Веландер была очень слаба, ее жизнь оказалось спасать слишком поздно, однако оставалась возможность сделать… кое-что опасное.
- Получилось?
- О да. Теперь Веландер мертва, но она с нами. Кровь других питает ее, их энергия дает ей силы. Когда Мираль опускается ниже линии горизонта, Веландер должна лежать подобно мертвой, но в остальное время она может ходить и говорить, как и все мы.
- Ты превратил Веландер в такое же существо, каким сам был когда-то?
- Да, но я действовал из благих побуждений, - ответил Ларон.
- Так она убивает людей?
- Да, но только тех, кто причиняет другим страдания.