- Очередной реформатор вампирского общества, - вздохнула Терикель, кладя руку на лоб и потерев левый висок.
- Ларон научил меня галантности, - слышался голос Веландер из другого конца комнаты. - Я питаюсь только теми, кто…
- Они что-то дают, и поэтому считаются добропорядочными гражданами? - осмелилась сказать Терикель.
- Ну да.
- И недостатка в них нет, - добавил Ларон.
- О, Вел! - воскликнула Терикель, вставая и раскрывая объятия.
- Не надо обнимать, пожалуйста, - сказала Веландер, тут же сделавшая шаг назад. - Я себя контролирую, но не стоит испытывать судьбу.
Терикель снова села, наощупь найдя стул. У нее кружилась голова. Веландер превратилась в существо, чья плоть была холодной, мощь равнялась силе пяти мужчин, а кровь других была ей жизненно необходима. Она не могла сдвинуться с места, даже когда огромный диск Мираля с кольцами опустился за горизонт. Однако из всех людей континента Акрема Веландер и Ларон оставались единственными, кому Терикель доверяла больше всего.
- Чем займемся? - спросил Ларон, решив прервать затянувшееся молчание.
- Я должна дойти до гор Кейпфанга, - ответила Терикель, опуская подбородок на руки.
- Это очень просто, как обычно, - сказал Ларон. - Отряд копьеносцев - вот с чем у меня ассоциируется поход туда. Ты можешь ехать верхом?
- Нет, - произнесла Терикель.
- Ох. А топором владеешь?
- Я когда-то рубила лес.
- А копьем пользовалась?
- Никогда.
- Ладно, не обижайся, старейшина, но есть что-нибудь среди твоих умений, что может быть полезно, раз уж у тебя нет опыта ношения доспехов?
- Я немного понимаю в медицине.
- Это уже что-то, - заявил Ларон. - Но тебе нужно научиться ездить верхом. Может, стоит сегодня попозже зайти в конюшни, узнать самое элементарное и взять пару хороших уроков верховой езды. Экспедиция в Кейпфанг отправляется через неделю, поэтому у нас времени предостаточно. Почему ты хочешь туда?
- Там живут люди, очень умные люди. Мне нужно поговорить с ними о Стене Драконов, так что… Возможно, было бы лучше, если бы я тебе не рассказала, все очень трудно и сложно. Стену Драконов введут в действие через два дня. Я хотела не допустить этого…
- Остановить активацию Стены Драконов? - воскликнул Ларон. - Величайшего магического проекта за всю историю мира?
- Как я и говорила, все очень сложно и тем более опасно. Ты видел, что случилось с кораблем на прошлой неделе, а перед этим на меня напали Стражи Трона на улицах Палиона.
- Я слышал, тебя спасли твои охранники, - заметил Ларон.
- Нет, я была одна. Убила двух магов и побежала. К тому времени как пятеро Стражей Трона окружили меня, я почти лишилась сил и не могла сражаться. Меня спасли двое подвыпивших бродяг. Альберинские моряки, по крайней мере, один из них.
- Альберинцы? - вскрикнул Ларон. - Моряки?
- Да. Один говорил с очень сильным акцентом.
- О, боги лунных миров, в Альберине есть моряки-дикари, - сказал Ларон, проводя пальцами по волосам и не спуская с Терикель своих выразительных зеленых глаз. - Это они убили Стражей Трона?
- Ну… один из них убил одного Стража, а другого я сожгла заживо. Пламя было так близко, что я чуть не погибла.
- А трое других?
- Тощий моряк просто побил их.
- Но… но чтобы стать Стражем Трона, нужно сразить десятерых вооруженных головорезов. Одновременно. Причем сражаться необходимо без одежды и оружия.
- Просто повезло. Хотя теперь городской казне "повезет" потерять кучу денег, чтобы восполнить потери, - сказала Терикель.
- Где они сейчас? - спросил Ларон.
- Они были на борту "Буйной пташки". Их сопровождала проститутка, одетая как я. Сейчас все мертвы.
Зная, что ей предстоит отправиться в путь продолжительностью в недели и длиной в сотни миль, Терикель использовала любой повод, чтобы еще немного отдохнуть и погреться у камина. Она посмотрела на Веландер в другом конце комнаты, которая выглядела до боли знакомо, только чуть более бледной и худой.
- Вел, ты совсем не изменилась, - весело сказала она.
- Я никогда не меняюсь, высокоученая старейшина. Я буду такой всегда. Или, по крайней мере, до тех пор, пока кто-нибудь не отсечет мою голову, не сожжет ее, не вырежет мои сердца и не похоронит их на перекрестке, тогда…
- Хорошо, хорошо, мне очень жаль, что я затронула такую щекотливую тему! - воскликнула жрица.
- Высокоученая старейшина, только мне есть за что извиняться. Я просто рассказывала тебе, как меня можно уничтожить, тем самым отдавая себя в твою власть.
- Но Веландер, я не стою таких жертв.
- Высокоученая старейшина, потребуется много времени, прежде чем мне будет позволено снова стать твоим близким другом, ведь я причинила тебе такую боль. Пока я займусь незначительными делами, которые постараюсь довести до конца.
- Но Вел, я прощаю все, что ты когда-то сделала…
- Высокоученая старейшина, ты не понимаешь. Прощение, даруемое тобой… Я должна быть достойной твоего прощения. Должна сделать… кое-что важное. Я поступила с тобой жестоко, и причинила тебе слишком сильную боль.
Пока Терикель постигала премудрости верховой езды, Эндри и Уоллес считали придорожные столбы до "Отдыха от счета миль". В окрестностях постоялого двора местность была равнинная, и преобладали пастбища, а не деревья, поэтому выкрашенные в белый цвет стены были заметны с расстояния трех миль.
- У виндикейцев есть поговорка, - сказал Уоллес, сосредоточившийся на движении собственных ног, и не особенно заботившийся о том, что говорит язык. - "Он выглядит так, словно проделал долгий путь". Спорю, я сейчас выгляжу так же.
- Ага, - ответил Эндри. - Но семьдесят миль - не очень много. Согласно альманаху, большинство постоялых дворов находятся на расстоянии в двадцать миль друг от друга. Для здорового крепкого крестьянина это день пути. Так там пишется.
- Но я не здоровый крепкий крестьянин!
- Уоллес, а кто же ты?
- Больной, несчастный, уставший, со стертыми ногами… Вот черт! Опять начинается дождь.
- Ну тогда побежали оставшиеся три мили до "Отдыха от счета миль".
- Твой отец - близорукая канализационная крыса, а мать - маленькое зеленое бородавчатое насекомое, питающееся мухами.
- Так ты не побежишь?
- Солнце выглянуло только на два часа, но мое лицо сгорело. Теперь такое ощущение, что его скребли металлической щеткой.
Дождь усилился. Эндри достал коврик из спальни мадам Джилли и сделал из него накидку. Уоллес даже не пытался укрыться от непогоды. Он опять поправил лямки сумки, но каждый дюйм его плеч пронзала сильная боль.
Прошел час с наступления вечера, когда Уоллес и Эндри дошли до "Отдыха от счета миль". Дождь немного утих и полностью прекратился, как только они добрались до двери, но Уоллес даже не остановился, чтобы выругаться. Он направился прямо в таверну, к камину, не обращая внимания на толпу путешественников и пьянчуг с окрестных ферм, и тотчас упал на пол. Медленно, очень медленно Уоллес стянул ботинки. Носки намокли от воды и крови. Рядом кто-то присвистнул. Уоллес снял носки. Взгляду окружающих предстали огромные свежие мозоли на пятках и подушечках пальцев. Уоллес пару раз встряхнул ногу, и клочья окровавленной кожи вывалились из носков. Кто-то снова присвистнул. Стали показывать пальцем. Уоллес положил носки на теплые камни, и из них сразу повалил пар. Запах чем-то напоминал подогретый подпорченный гуляш.
Эндри подошел с парой пивных кружек, и только сейчас Уоллес обнаружил, что все еще не снял сумку. Он опомнился и свалил ее на пол. Затем осушил свою порцию эля залпом.
- Тяжелый выдался денек, да? - спросил старик, сидевший на стуле возле камина.
- Ага, - промычал Уоллес.
- Попробуй бычий жир, - сказал старик, пододвигая к Уоллесу маленький кувшинчик.
- Не, лучше тигриный жир и ланолиновое масло, - произнес кто-то еще, протягивая другой кувшинчик.
- Сено нужно, в обувь подложить, - посоветовал кто-то, стоявший позади Уоллеса.
- Нет ничего лучше свежей травы.
- Используй зубчатые цветки, в них особые заживляющие вещества, лекари очень даже советуют.
- А у тебя лишь одна пара носков. Я ношу две.
- Я три.
- Нужно помыть твои ноги в медовом вине. Жжет, зато помогает. Подожди-ка, я принесу чуть-чуть.
У Эндри создалось впечатление, что всем этим людям, не плавающим в море, не ездящим верхом, не путешествующим на баржах или в экипажах, нет ничего интереснее, чем рассматривать свои ноги и ухаживать за ними. Уоллес взвыл, когда на его кровавые мозоли вылили вино. Потом отовсюду стали советовать, как утишить боль, какое использовать масло и повязки и какие носить сапоги.
В этот момент вошел один из местных торговцев, взял кружку вина с пряностями, и присоединился к толпе в таверне.
- О, какие веселые парни собрались здесь! - воскликнул он громким и нарочито радостным голосом. Торговец не обращал внимания на доносившийся со всех сторон зловещий шепот, который, казалось, зарождался внутри самой толпы. - Я только что совершил замечательную бодрящую прогулку от своего хранилища через поле сюда, - продолжил он. - О, я не променял бы это даже на мешок золота.
- А променял бы на мешок фальшивых медяков, - сказал так тихо Уоллес, что расслышал лишь Эндри.