- Угум, я знал, ты оценишь, через весь поселок тебя провел… Работаю, на, но работы еще край непочатый. И друзей мало, на, соратников. Десяток шаманских подмастерьев и новых вождей, товарищей детства, на, да их товарищей, и товарищей их товарищей… Трудно мне, епрста. Я, видишь ли, затеял объединить все гоблинские кланы на склонах Галидорских гор. Создаю свою империю.
- А Фрайтор возражать не станет?
- Хе, - бутгурт моар хитро ощерился, - время терпит. Я им пока полезен. Своих от крестьян отвадил, сижу тут весь наружу, тише воды ниже травы, дурью, хе-хе, маюсь. Домики строю, генералов потешных развел. Генералы у меня тупые, на Общем не разумеют, гы-гы! Раньше-то мы были "дикие и опасные", а теперь с нами слад. Столицу сооружаю "как у людей", стационарную, приходи и бери голыми руками…
Я изогнул брови:
- Мне казалось…
Он заухал, как филин:
- Вот, оно всем кажется! Имей в виду, главное у меня тут - людские учителя! Мои у них знания берут и несут в другие поселки, куда людям хода нет. Грамота, кузнечное дело, епрста, военное искусство, обычное искусство! Запасы руды у нас хорошие, мои уже разведали… Рыцарям Храма мнится, что у меня тут кучка одних и тех же гоблинов учебной дурью мается беспросветно, гы-гы! Мы ж для вас на одно лицо… А мы сменяемся! Но оно и к лучшему, на. Мне меньше тревоги. Когда попалят и проснутся - поздновато будет. Создам империю, прижму оба перевала к ногтю, налоги с купцов буду брать. Сунется Фрайтор ко мне в леса - получит по шапке.
Я ошеломленно молчал.
- Фаерано держит меня за шута-жадюгу… Презентами подкармливает. Во, - Чайник порылся под столом и показал мне маленький ксилофон на красивой серебряной подставке, - сегодня презентовал. За дурачка меня держит. Я "обрадовался", на. Палочками постучал, сказал - музыка, радость, еще хочу такую цацу. Так ты поверь - он привезет!
- А самопляс?
Бутгурт рассмеялся.
- Ну, мало-мало деньгу зашибаю. Золото, оно не лишнее, когда с людьми связан. Подкупы, то да се. У вас же все продаются…
- Не все и не всегда.
- Брось, ты и твои Джарси - исключение, а во Фрайторе продаются все. А храмовники мне учителей поставляют…
- Пьяниц?
- Угум. - Тут его голос стал исключительно жестким: - Пропойцы… работают за жратву и самопляс. Им другого не надо… Людишки… Не мне тебе говорить - где сухой закон, там пьяниц больше всего, все фрайторские тюрьмы ими забиты… Я ж знаю, что говорю, у меня хорошее тюремное образование!
- Гритт!
- Денег я им, понятно, не плачу. Мы их не бьем и не трогаем, только пить не даем, на, если работать не хотят, епрста. Они еще играют роль, когда нажираются, как свиньи…
- Это как?
- Доказывают мой лозунг, которым я воспитываю свой народ: ты лучше людишек.
Вот оно что! На примере опустившихся людей вождь племен Амброт-Занг взращивал в своем народе не глупенькую примитивную ненависть к человечеству, а куда более умную штуку - чувство тотального превосходства!
Тут у меня задрожали ноги, и я сел. Чайник крикнул принести еды, и я, размышляя о незавидной доле фрайторцев, уплел блины, жареную кабанятину, пирожки с ливером и две сдобные медовые булочки.
- Еда для моих приближенных! - похвастался бутгурт моар. - Научил своих готовить с помощью людских поваров… Вина тебе все-таки налить?
- Воды. - Я выхлебал кружку. - Бутгурт, у меня к тебе вопрос. Со мной были эльфы…
- Угум. Твои целители.
- Целители. Ты их забрал.
- Угум. И их, и оружие их, и накидки - чтобы Олник до смерти не расчихался.
- Забрал, я надеюсь, не для жертвоприношений?
- Епрста, не.
- Ну, так где они?
- Угум, угум, взял я их в охапку вместе с накидками да ихними мечами, и продал.
Великая Торба!
- Ч-что?..
- Что-что, на? Я их загнал Фаерано. Эльфийку он возьмет в гарем, а эльфа - черт его знает. Вялый он какой-то, не знаю, на кой ему нужен…
Эльфы! Принц!
Боги мои, так вот кто хотел сожрать меня взглядом из окошка фургона!
7
Я опомнился на опрокинутом кресле, сидя верхом на бутгурт моаре, с руками, вцепившимися в его глотку. Он хрипел, вывалив глаза, я ревел, как бык, которого ведут холостить, за моей спиной квохтала набежавшая стража. Меня стукнули по спине, не очень больно и вскользь, потом огрели по затылку, тоже не очень больно.
Наконец я различил, что Чайник, извиваясь подо мною, орет на гоблинском:
- Не убивать! Не убивать! Не убивать!
Тут я опомнился и разжал руки. Слава богам, меня все-таки не накрыл амок, а шея бутгурта была свита из толстых жил и упругого мяса.
- Бол-л-лванище! - прохрипел тот, пытаясь продышаться. - Чуть не раздавил мне кадык. Грам-то кре! Вон отсюда! - приказал он страже.
- Сам ты…
- Я-то сам, я-то всегда сам! Мог бы сразу сказать, что у тебя на этих эльфов виды… - Он подвигал кадык туда-сюда, лязгнул клыками, сглотнул. - Было бы на что дивиться. Кожа да кости. Ну, волосы для тотема… Угум, угум. - Он бросил на меня прищуренный взгляд. - Та-а-к… Человек и эльфка…
- Заткнись.
- Я-то заткнусь, я-то заткнусь, угум… Что, совсем крышу снесло? Да-а-а… Ты, дурень, не сечешь, что я их спас, на. У нас тут, епрста, еще не до конца изжито… Котел там, жертвы… Внутренняя оппозиция! - Он с хрустом сжал татуированные ругательствами кулаки. - Ох, доберусь я до нее, все у меня угорят! Пока ты в пещере отлеживался, я от тебя и твоих тощеньких трижды беду отводил. Из других союзов наведывались, прослышали про свежачок для идолов, хотели перекупить… А как не вышло, так лазутчиков подсылать стали - эльфов втихую удавить да бошки им отрезать. Светлые волосы, на! Все горы волнуются. Эльфы для приношений - особая редкость! Еще мало-мало, и быть нашему союзу в войне с другими племенами: себе не беру, другим не отдаю, собака на сене, епрста! Так вот я эльфов и спровадил от греха подальше.
- В гарем спровадил?
- Радуйся, что не в котел. Рыцари Храма их вниз сведут, рыцарей никто не тронет. Знал бы я, что она и ты… Да кто ж знал? - Он хитро прищурился. - Не, я знал, что она за тобой присматривала, пока ты хворал, велел нашим ждать… Думал: если помрешь, тогда уж… А если не помрешь… Но вот что она и ты… - Он пошлепал ладонью о ладонь, будто плющил между ними комок теста, - того…
- Яханный фонарь!
- Твою шкуру я, епрста, тоже спас.
- Фаерано? - Я тяжело дышал, с трудом приходя в себя. За окном была видна часть улицы, которую старательно мел гоблин-уборщик.
- Угум, косоглазенький… Не пялься в стекло, он уже укатил…
Виджи. Моя Виджи!
Спокойно, Фатик, наберись терпения, жди.
- Узнал меня.
- А то! Рассказывал тут, выдувая из носа пузырики… Ты, говорит, когда вышел из тюрячки, его подстерег и его же башкой выбивал кирпичи из стены его же особняка, а гном тебе помогал снизу. Отбил ему все что можно, на! Ладно, оно, снизу, зажило, но глаза у него теперь так и косят, епрста. Он твою голову умолял-просил, но я ему сказал - туши фитиль, нишкни под панцирь, ты мой личный враг по тюряге. Сам тебя убивать, на, буду: повешу на крюк, говорю, и кожу буду сдирать то-о-оненькими полосками, а потом солью присыплю…
Он мог это сделать - запросто. Правда, не со мной. Корешей, не запятнанных в предательстве, он бы ни за что не предал таким лютым пыткам.
Чайник примолк, поднял кресло и сел, подтянув правое колено под подбородок. Обут он был в удобные кожаные сандалеты, в которых когтистые пальцы ног смотрелись вполне импозантно.
Я ждал.
- Короче, на, дело у меня есть, без которого тебя отпустить не могу.
Я опустился на табурет и свел перед собой руки.
- Валяй, рассказывай.
Он подумал, заново насыпая в трубку табак.
- Тут, епрста, штука в следующем… Если выгорит, я всех твоих отпущу, а тебе золота дам, найдешь в Сэлиджии налетчиков, ну ты их знаешь по тюряге, они для тебя из гарема любую бабу умыкнут на выбор…
Пожалуй, бутгурт моар говорил разумно. Я слегка успокоился.
- Дело?
- Тут, короче, ты виноват, епрста…
- Я?
- Угум. Ты и тот хмырь, с которым вы уволокли из запретной земли… Симка - я у него раньше в помощниках ходил - говорил, та штуковина на стене, она выглядела, как…
- Маска, - договорил я, покрывшись холодным потом.
Пик, похожий на вязальный крючок… Зев пещеры у его подножия… Внутри - сонм запутанных переходов, в глубине покрытых сияющим льдом… Вход в ледяные покои… Впаянная в стену льда золотая маска… Прекрасное лицо, похожее на человеческое лишь отдаленно, было искажено болью и яростью…
Мы выбили ее из стены. Я выбил, точнее. Маска смотрела на нас пустыми глазницами. Я подумал, что она похожа на слепок с лица мертвого бога, и что если приложить ее к собственному лицу… Проклятие, я не знаю, почему мне вдруг захотелось приложить эту маску к лицу! Я не сделал этого. Я сунул ее в торбу, и мы ретировались. А ночью мой наниматель Кварус Фальтедро…
- Семь лет назад…
- Угум, - кивнул Чайник. - Сначала было ничего так, а потом мы услышали зов.
- Яханный фонарь!