* * *
Камбоджа, да ещё в апреле, – не лучшее место для туриста. Но мне было всё равно. Я приехал не развлекаться.
Три дня назад в аэропорту Пномпеня меня встретил человек, назвавшийся Прумом Самнангом. Именно это имя произнёс Редль, когда представлял окончательный отчёт о выполнении моего поручения.
– У него там свой бизнес, – разъяснял мне детектив, – в чём-то похожий на наш. Ну, с местными особенностями, разумеется. Насколько я могу судить, он имеет весьма широкие связи в органах власти и необходимые контакты в иных, весьма полезных в нашем деле кругах. Я достаточно ясно выражаюсь? Из тех обстоятельств, которые привели меня к знакомству с господином Самнангом, я могу предположить, что он в прошлом имел отношения к спецслужбам и, возможно, не только к камбоджийским. В свою очередь те люди, которые рекомендовали мне данное лицо в качестве надёжного и умелого исполнителя, лично мне хорошо известны и вызывают у меня высокую степень доверия. Это я для того рассказываю, чтобы вам, как заказчику, было до конца ясно, почему мы решились заплатить нашему пномпеньскому другу столь значительную сумму из предоставленных вами средств. У вас пока нет вопросов?
– Нет, – ответил я, – продолжайте.
– Хорошо, господин Бюлов. Как вы, наверное, помните, камбоджийское направление в ходе нашего расследования всплыло около пяти месяцев назад и подвергалось такой же разработке, как и все остальные, возникшие и до, и после него. Вы также знаете из моих промежуточных отчётов, что практически все из рассмотренных и исследованных вариантов оказались либо бредом, либо блефом. Из двух, оставшихся и внушающих хоть какую-то степень доверия, камбоджийский представляется мне наиболее перспективным и, если хотите, безопасным.
– А другой… Это что? – спросил я. – Чем он хуже?
– Колумбийский, – немедленно отозвался Редль, – искомая лаборатория, насколько нам удалось установить, находится в глубине страны, на территории, весьма условно контролируемой центральным правительством и финансируется, судя по всему, одним известным наркобароном. Человек, который выполнял наше поручение, живёт в Картахене. Самое большое, что он способен сделать, так это вывести вас на контакт с одним из деятелей соответствующего наркокартеля. Это само по себе опасно. Я плохо себе представляю, как вы сможете объяснить свой интерес этой публике. На мой взгляд, в лучшем случае, вас хорошенько пуганут, в худшем – зароют, предварительно выжав деньги. Предположим, однако, что вам удалось как-то втереть им очки, и вас отправили в джунгли.
Так там идёт гражданская война. Правительственные войска и, как минимум, две террористические группировки. Все воюют друг с другом. С одной стороны, конечно, никому нет дела до того, что кто-то там занимается репродуктивным клонированием, с другой, – без колебаний пристрелят любого сколь-либо подозрительного чужака. А уж вы-то со своими крайне туманными мотивациями будете подозрительны для всех. Я уже не говорю о риске попасться в руки американцев за контакты с наркомафией…
Закончив эту тираду, Редль вопросительно уставился на меня, дескать, "требуется ли продолжение?".
– Да, да… – отозвался я после короткой паузы. – Это мы оставим на крайний случай. А что там с Камбоджей?
* * *
Как оказалось, с Камбоджей всё было действительно яснее и проще. Начать хотя бы с того, что из чисто военных опасностей с былых лихих времён там осталось только немереное количество противопехотных мин. Однако этого добра и кое-где в Европе больше, чем достаточно. Просто не нужно лезть за предупреждающие знаки.
Частную генетическую лабораторию, разрабатывавшую якобы чисто сельскохозяйственную тематику, финансировал некий китайский магнат, по некоторым данным, озабоченный проблемой собственного бессмертия. В общем-то, лаборатория действовала вполне легально, но явно не стремилась привлекать внимание к своим исследованиям. Все вопросы, по каким-либо причинам возникавшие к её работе у полиции, легко закрывались веками проверенными методами традиционной восточной коррупции. Мало того! В расположение компактного научного посёлка по инициативе его же администрации периодически приглашались представители местной власти, как кажется, с единственной целью продемонстрировать им, что никакого отношения ни к подготовке террористов, ни к изготовлению наркотиков, ни к чему-то другому, представляющему из себя реальную опасность, данное учреждение иметь не может.
Какое дело было этим маленьким туземным чиновникам, не слишком образованным и осведомлённым, озабоченным мелкими проблемами своей тихой провинции, а ещё больше своими собственными интересами, до того, что в одной точке индокитайской глуши собрался квалифицированный триумвират, как назло, состоящий исключительно из энтузиастов репродуктивного клонирования. А между тем и Ратнам Шукла (британец индийского происхождения), и потомок викингов Сван Ларсен, и представитель вездесущих славян Пиотр Христич были хорошо известны в узких научных кругах именно в таком качестве, а также своим абсолютным неприятием любого ограничения свободы научных изысканий и экспериментов.
* * *
Прум Самнанг привёз меня в лучший, по его словам, отель Кампонгтяма. Возможно, оно так и было. Чистота, вежливая обслуга, исправно работающий кондиционер – вот собственно, всё, что было для меня действительно важно. Остальное: шикарный вид на Меконг, якобы лучший ресторан местной кухни (в которой я всё равно ничего не понимал), близость к местным туристическим жемчужинам, – не вызывало во мне никаких эмоций.
Всё самое существенное между мной и Самнангом уже было сказано за те почти три часа, которые мы провели в его автомобиле по дороге из Пномпеня в Кампонгтям.
Мой камбоджийский следопыт оказался не по-восточному скуп на слова, деловит и сосредоточен на выполнении поставленной перед ним задачи. Английским он владел едва ли не лучше меня, так что о языковом барьере говорить не приходилось.
До того момента, как мой чемодан был помещён в багажник "Тойоты", Самнанг лишь весьма сдержанно представился мне при встрече в зоне прилета и довольно формально осведомился о состоянии моего здоровья. И никакой посторонней болтовни, никакой маски угодливости или показного радушия. Не знаю, как кому, но лично у меня такой стиль общения вызывал наибольшее доверие.
Едва мы тронулись, Самнанг сразу перешёл к делу, будто бы продолжая прерванный на полуслове разговор.
– Я виделся с Редлем две недели назад, – сообщил он, – вы в курсе?
– Да. Редль говорил мне, что лично летал сюда, чтобы оценить результаты поиска.
– Всё правильно, – подтвердил Самнанг, – это дорого стоит, но особенности нашего дела таковы, что передачу итоговой информации нельзя доверить техническим средствам.
– Я понимаю.
– Ну и отлично. – В ходе нашей встречи Редль старался быть настолько откровенным, насколько мог себе это позволить, чтобы не подвести ни вас, ни себя, ни меня. Короче говоря, он достаточно ясно намекнул мне, что ваша писательско-следственная версия интереса к лаборатории, скорее всего, не более, чем легенда для прикрытия истинного мотива.
Произнеся это, он на некоторое время замолчал, сосредоточившись на дороге. Мы как раз обгоняли целую вереницу тарахтящих "тук-туков", следовавших в попутном направлении, при довольно оживлённом встречном движении автомобилей. Аккуратно объехав последнего моторикшу, Самнанг, не глядя на меня, коротко спросил:
– Это правда?
Я не мог ответить ему сразу и молчал, прикидывая туда и сюда – насколько я должен быть откровенным с этим человеком, и зачем, собственно, ему нужна моя откровенность.
Затянувшуюся паузу прервал опять же Самнанг:
– Поясню свой непростой для вас вопрос, господин Бюлов. Я живу в этой стране, имею здесь свой бизнес, семью и дом. И я не хочу ни с кем ссориться. Тут вопрос в достаточно тонком балансе. С одной стороны, мой профессионализм требует максимально продвинуть выполнение вашего поручения. Специально замечу – хорошо оплаченного поручения! С другой, – мне не хотелось бы обрести реноме человека, который за деньги организовал откровенную подставу для ряда весьма уважаемых здесь лиц. Не спасая кого-то от смерти, не отводя реальную угрозу от себя или от близких… а так, подыгрывая чьему-то честолюбию. Это небезопасно. Понимаете?
Я внимательно слушал, но продолжал молчать, сознавая, что это ещё не всё, о чём хотел сказать Самнанг. И в самом деле, не дожидаясь моего ответа, он продолжил: