* * *
Когда мы уже подходили к полицейскому отделению, туда же подкатил этот самый Алик. Он прибыл на автомашине какой-то незнакомой мне марки, видимо, русской, во внешнем виде которой прежде всего бросался в глаза ярко белый цвет при затонированных до черноты стёклах, а также неестественно низкий клиренс.
Агент с профессиональным выражением печали на лице подошёл к нам, коротко взглянув мне в глаза, сочувственно потряс мою руку и тут же отошёл в сторону вместе с Андреем.
Минут десять они разговаривали, при этом Алик несколько раз издавал какие-то довольно громкие гортанные междометия, а затем они ударили по рукам, и агент тут же пошёл по направлению к дверям здания, в котором помещалась полиция.
– Ну, в общем, всё примерно так, как я и ожидал, – прокомментировал состоявшиеся переговоры вернувшийся ко мне Андрей, – Алик сейчас пошёл к дознавателю, чтобы утрясти интересующий тебя вопрос. Так что нам спешить не надо. Будем ждать, когда он выйдет. А когда мы пойдём туда, – Андрей мотнул головой в сторону двери, за которой скрылся агент, – Алик понесётся делать всю остальную работу по оформлению нужных тебе документов. Всё это удовольствие, вместе с выполнением разных наших нестандартных просьб обойдётся в шестьдесят тысяч российских рублей. Для тебя это нормально?
Я кивнул.
– Ну и ладно. А пока сходи за деньгами. Банкомат там, напротив, в отделении банка…
* * *
Свиристящий звук реактивных двигателей в пассажирском салоне "Фалькона" был слышен только как слабый фон. За окном иллюминатора всё как обычно: в верхней половине – пустая до тоски, безразличная и холодная голубизна; в нижней – безнадёжно-монотонное и, кажется, бесконечное белое, слегка всхолмлённое поле облачного слоя. На внешней стороне стекла – несколько звёздочек высотного инея. Больше ничего.
В кресле у противоположного борта и чуть впереди, уткнувшись в планшетник, сидит представитель "Спешл Карго", который в течение двух последних суток занимался всеми техническими и юридическими вопросами, связанными с перемещением тела Дианы из холодильной камеры морга в криоконтейнер, перевозкой его в аэропорт и прохождением таможенной процедуры. Всегда сосредоточенный, умелый и ничему не удивляющийся человек лет сорока пяти. Видимо, за свою длительную практику работы в области специальных и очень специальных перевозок он навидался всего и всякого. Никакие причуды клиентов и никакие особенности туземных нравов уже не могли вывести его из себя или поставить в деловой тупик. Мне он представился Даниэлем Коэном, попросил ни о чём не беспокоиться и по возможности ни во что не вмешиваться.
– В связи с некоторыми особенностями моей биографии, – несколько туманно пояснил он при первой встрече, – в нашей фирме я занимаюсь "восточным направлением". Россия, Украина и всё такое, знаете-ли…
И действительно, Даниэль мгновенно вошёл в курс дела, легко нашёл общие знаменатели со всеми его фигурантами, тем более что обходился без переводчика. Мне трудно судить, но, кажется, он знал русский в совершенстве.
Даниэль положительно оценил работу, проделанную похоронным агентом, и признал вполне достаточным весь пакет подготовленных Аликом документов.
Он только попросил меня обязательно присутствовать при выдаче тела Дианы из морга.
– Я понимаю, что это тягостное и, возможно, жестокое зрелище, но мы обязаны исключить всякие случайности…
* * *
Её лицо ничего не выражало. Никакой предсмертной эмоции. Отстранённость камня.
– Вероятнее всего, при падении она очень сильно ударилась затылком о ледяной выступ и мгновенно потеряла сознание, – перевёл мне слова патологоанатома Андрей. – Но непосредственной причиной смерти явилась механическая асфиксия, вследствие сдавления грудной клетки. Понимаешь, – пояснил он от себя, – трещина сужалась… Глубина около сорока метров… Скорость падения… Ну, и вот. Доктор говорит, что смерть наступила в течение одной-двух минут. Ещё он говорит, что, находясь без сознания, она вряд ли что-то чувствовала… Если это тебя как-то успокоит… Более точно он сказать ничего не может, поскольку, сам знаешь, мы его ограничили в действиях. Но в медицинском свидетельстве о смерти указано то, что я тебе говорил. И ещё сопутствующая травма – перелом основания черепа.
Даниэль обратился с каким-то вопросом к врачу. Мне не переводили. Тот, кивнув головой, коротко ответил, а потом что-то сказал санитарам. Они обернули тело Дианы блестящей теплоизолирующей тканью и быстро вывезли во двор, где перед распахнутыми дверями автомобильного фургона лежал закреплённый на специальных транспортировочных трубчатых полозьях ослепительно белый, длинный цилиндрический футляр.
Даниэль немного повозился с пультом на торце криоконтейнера. Полуцилиндрическая крышка мягко вышла из уплотнительного гнезда и скатилась вбок, открыв находившееся внутри прибора ложе. Диану осторожно поместили на него, притянув несколькими ремнями. Крышка мягко пошла назад и плотно вжалась в своё место. Шестеро грузчиков, прибывших с фургоном, не без труда оторвали контейнер от земли и вкатили его в кузов. Ещё несколько минут ушло на то, чтобы надёжно закрепить необычный груз. Затем створки фургона закрылись, и машина покатилась за ворота…
* * *
По дороге в аэропорт Даниэль, скорее всего, из самых добрых побуждений и, видимо, желая укрепить меня в надежде, которую во мне подозревал, заговорил о перспективах реализации крионической мечты в конкретном случае с Дианой.
– Вы знаете, – сообщил он, – в мире совсем мало фирм, способных выполнять очень специфические поручения крионических обществ. Буквально считанные единицы. Слишком много чисто технических и технологических условий, а также ограничений по срокам.
Но мы это делаем уже больше тридцати лет. А я, позволю себе нескромность утверждать, вхожу в то небольшое число сотрудников нашей фирмы, которым доверяется выполнять такую работу. Подобное происходит, как вы, наверное, догадываетесь, совсем не часто, но за мою многолетнюю практику это у меня уже в двенадцатый раз. И, поверьте, если в такой ситуации вообще уместно говорить о благоприятном стечении обстоятельств, то это как раз тот самый случай. Ещё раз прошу меня извинить за столь спорное высказывание, но я поясню, что имею в виду. Одно дело, когда люди готовятся к такому шагу заранее, и есть возможность планомерно провести подготовку человека для продолжения его жизни в будущем. Обратите внимание, я намеренно не употребляю выражения: "подготовка к смерти" или "подготовка к сохранению тела". Нет! Именно для продолжения жизни при более благоприятных обстоятельствах. Однако нашу фирму задействуют, по большей части, как раз в тех случаях, когда потребность в помощи крионического общества возникает неожиданно. Одним словом, когда разные несчастные обстоятельства застают человека и его близких врасплох, и нередко в отдалённых местностях. Ну вот, как и теперь. И далеко не всегда удаётся достичь такой высокой степени соблюдения крионических технологий, чтобы надеяться на приемлемую вероятность в будущем запустить приостановившиеся, назовём это так, жизненные процессы вновь. Мне приходилось повидать разное. И, честно сказать, даже моего оптимизма и веры в будущие возможности науки зачастую не хватало для надежды на то, что у моего клиента сохранились шансы обрести продолжение жизни. Знаете ли, естественные процессы разрушения протекают так быстро… Но это не ваш случай. Тут организм сразу попал в условия гипотермии, и продолжал непрерывно оставаться в таком положении, пока не был помещён в нашу капсулу. Теперь доставить его в идеальной сохранности до криохранилища – просто дело техники… Очень хорошие шансы, поверьте! Очень хорошие!
Я понимал, что Даниэль изо всех сил старается внушить мне мысль, будто Диана как бы и не умерла, а, скорее, погрузилась в некоторую разновидность комы. Не знаю, насколько он был искренен и верил ли сам хоть в самой малой степени в то, что говорил. Возможно, подобные, увещевания производились им по соответствующей инструкции и были частью хорошо оплаченной работы. В любом случае он поступал и милосердно, и добросовестно, и умело. Я отметил про себя, насколько виртуозно он избегал в своей речи таких определённых и печальных терминов, как "мёртвое тело", "труп", "покойник" и тому подобное.
Но для меня вся эта процедура, при всей её необычности, оставалась только похоронами. Чёрт бы подрал мой скепсис!
Вместе с тем главное моё желание, обретшее в последние дни черты идеи фикс, было исполнено. Телесная оболочка того человеческого существа, которое составляло смысл моей жизни последние два с половиной года, останется недоступной для разрушительной работы времени.
Во всяком случае, пока жив я сам.