XIX
Ясное безветренное утро заставило путешественников выехать на веслах. Тяжелая лодка медленно разрезала сверкающую, зеркальную поверхность озера, и все пользовались возможностью рассматривать дно озера сквозь кристаллически чистые воды его.
Палеонтолог выудил рукой и с недоумением на лице принялся нюхать и рассматривать какой-то странный, мягкий и легкий комок темно-коричневого цвета.
Михаил Степанович смотрел на него и улыбался.
- Это горный воск, - заметил наконец он. - Его и купоросного масла много здесь вытекает из прибрежных скал.
- И на что сие нужно? - спросил палеонтолог.
- Здесь им лечат и очень успешно от ревматизма.
Павел Андреевич помял еще немного воск в руках и выбросил его за борт.
- Посмотрите, - с оживлением сказал вдруг палеонтолог, - сколько пузырьков показалось вдруг на воде: она точно закипает.
Не успел он договорить, как на огромном расстоянии кругом, словно каким-то чудом, вздыбились волны. Лодку с силой качнуло в сторону, и стоявший на носу с трубкой в зубах Свирид Онуфриевич взмахнул руками и упал за борт.
Гребцы и Михаил Степанович бросились на помощь и, едва удерживаясь на ногах от необычной, мотавшей лодку из стороны в сторону качки, дружными усилиями вытащили из воды фыркавшего как морж охотника. Трубка и шапка его погибли в озере. Вода с него лилась ручьями.
Все остальные сидели, крепко уцепившись руками кто за что мог, и испугом глядели на внезапные судороги озера: беспорядочные толпы волн метались и сталкивались друг с другом, лодку кидало в этом хаосе то вперед, то назад, и она зарывалась в воду то кормой, то бортом, то носом. Михаил Степанович и рыбаки увещевали остальных но пугаться.
Через какие-нибудь полчаса озеро стихло, и вокруг путешественников опять заголубела беспредельная гладь.
Свирид Онуфриевич, истощив весь лексикон русских и малороссийских ругательств, принялся с помощью Филиппа за переодевание.
- Что это было? - в глубоком изумлении обратился Иван Яковлевич к Михаилу Степановичу. - Полное безветрие - и вдруг такая история!
- У Байкала много необычайностей, - ответил Михаил Степанович. - То вдруг ни с того, ни с сего вскипит как в котле какая-нибудь часть его, то от слабого ветра разыгрываются волны, как от урагана; а зачастую сильнейший шалон подымает только легкую зыбь.
- Отчего происходят подобные явления?
- Достоверно не известно, - сказал Михаил Степанович. - Предположений много, но все они, на мой взгляд, маловероятны.
- Так что мы, ни с того, ни с сего можем вдруг перевернуться вверх дном в самую лучшую погоду? - проговорил Павел Андреевич, поглядывая на горизонт.
- Если будем зевать с парусом, то да. Но у нас такие опытные молодцы, - Михаил Степанович кивнул на лодочников, - что можете не опасаться!
К полудню начал подувать юго-восточный ветерок; безжизненно висевший парус встрепенулся, выгнулся лебединой грудью, и лодка ходко пошла вперед.
Усталые гребцы сложили весла; Василий подсел на корму к рулевому, и оттуда, сперва тихо, потом все громче и громче послышались звуки гармоники. Разговоры прекратились.
Василий играл недурно; вода далеко и отчетливо разносила "Травушку", и грусть, неясная, как необъятная даль, как след от лодки на шири вод, охватила путешественников.
Ночь провели опять на берегу.
К вечеру третьего дня плавания на горизонте впереди стали обрисовываться странной формы, как бы вытянутые вверх облака.
- Ольхон! - проговорил Михаил Степанович, поглядев на них в бинокль. - Мы сделали треть пути, господа!
- Разве это не облако? - спросил у него Свирид Ону-фриевич.
- Нет, это горы острова. Но до него самого еще очень далеко!
Небо, между тем, стало хмуриться; зыбь на воде улеглась; озеро почернело и приняло зловещий оттенок; над берегом, из-за гор показалась белесоватая кайма тучи. Парус вдруг бессильно повис и заполоскал на мачте.
- Будет буря! - с тревогой сказал Иван Яковлевич, оглядываясь на тучу. - Надо бы скорей к берегу, Михаил Степанович!
Но на молодого этнолога нашло опять какое-то напряженно-восторженное состояние.
- Будет буря? Опасно остаться на озере? - обратился он с вопросами к рулевому.
Рыбак внимательно поглядел на небо, затем на даль кругом и отрицательно качнул головою.
- Гроза будет! - ответил он зычным голосом. - А иное что вряд ли… На бурю не похоже!
- Иван Яковлевич, Павел Андреевич, останемся тогда на озере! - почти с умоляющим видом обратился этнолог к обоим ученым. - Гроза - это такая красота, такой восторг, что вы должны увидать ее!
- Но мы же увидим ее и с берега! - возразил Иван Яковлевич.
- С земли не то! - горячо сказал Михаил Степанович.
- Уверяю вас, что безопасность будет полная, над нами даже грозы не будет: они не переходят через Байкал!
- Что вы говорите?! - воскликнул старый ученый. - Может ли это быть?
- Истинная правда! - вмешался в разговор рулевой. - Михаил Степанович верно определили: гроза не пойдет через море.
- А как же она пойдет?
- А кругом над берегом.
- Это любопытно! - сказал заинтересованный Иван Яковлевич. - Непременно надо посмотреть! Павел Андреевич, вы ничего не имеете против?
- Ровно ничего, - ответил тот. - Чрезвычайно интересно, если только не пойдем ко дну.
Гребцы сложили весла, и лодка, пройдя еще некоторое пространство, заштилела совершенно.
Туча увеличивалась; стемнело так, что различать что-либо саженях в десяти от лодки стало немыслимо. Донесся отдаленный гул, словно от пробежавшего где-то громадного табуна.
Блеснул синеватый свет, отчетливо выделилась на миг линия береговых скал, и прокатился громовой удар. Стоголосым эхом крикнул в ответ ему скрытый во мраке берег. Небо открылось над ним и дохнуло синим огнем; вырисовывались неподвижные очертания гор, сверкнули снега на них, и грохнул оглушительный залп. Казалось, скалы и горы ожили во тьме. Гул и хаос могучих криков земли донеслись от нее.
- Смотрите, Ольхон, Ольхон! - сказал стоявший у мачты Михаил Степанович.
Гроза обняла не только весь левый берег, но стала заворачивать и вправо. Молнии бороздили тьму поминутно; горы острова явственно выступали при блеске их.
Скоро путешественники оказались как бы в центре огненного кольца. Небо, казалось, с грохотом и треском рвалось о вершины гор, разило их огнем и потрясавшими мир ударами; скалы и горы, страшные, взъерошенные, ожившие, боролись и отвечали сотнями ударов.
Справа от лодки вспыхивали только зарницы, заливавшие с той стороны горизонт таинственным светом; слабый гул долетал по воде и оттуда, но правого берега видно не было. Озеро не шелохнулось.
- Это ад, ад разверстый… - повторял про себя Ивав Яковлевич. - Дант нужен, чтобы описать его!…
Не прошло и часа и гроза кончилась; гром утих; изредка вспыхивал фантастичный свет зарниц, придававший всему какой-то сказочно-волшебный вид; Байкал начал поплескивать волнами.
Лодка направилась к берегу.
XX
Красивый издалека Ольхон вблизи оказался далеко не таким. Обнаженные, пустынные скалы угрюмой, бесконечной чередой встали перед глазами путешественников утром другого дня.
Кое-где сквозь ущелья чернели мрачные хвойные леса; не замечалось нигде и следа присутствия человека.
Зато несметные стаи серых гагар и белых чаек осыпали весь берег и отдельные камни, выдвигавшееся из воды. Крик и гам их разносились над водой.
Громадный остров тянулся нескончаемо; путешественники уже отобедали, когда наконец последний слоистый выступ его, похожий на высокий песочный торт, остался позади; впереди, вправо и влево расстилалась безграничная водная даль; справа, как бы на острове, из нежного голубого тумана подымались очертания неясной розоватой горы.
Михаил Степанович указал на нее спутникам.
- Святой Нос, - сказал он. - Еще два дня, и мы будем на месте.
Павел Андреевич тяжело вздохнул: он не запасся книгами, и путешествие на лодке начало надоедать ему.
Зато остальные не замечали времени. Антон устроил своему барину род столика, прикрепив над ним зонт, и старый ученый работал с комфортом, как у себя в кабинете. Михаил Степанович и Свирид Онуфриевич с увлечением предавались рыбной ловле; на корме у ног их то и дело неистово отплясывали, сверкая чешуей, только что выхваченные из воды омули и голомянки.
Поздним вечером, на седьмой день плавания, лодка путешественников причалила наконец к месту назначения.
Глубоко вдавшуюся в берег бухту обступали почти отвесные, черные горы; месяц обливал их синеватым светом; на двуглавой вершине одной из них в каком-то фосфорическом сиянии лежал снег. Тишина нарушалась только легким шумом, несшимся из ущелья, выходившего к бухте; из него выбегала к озеру небольшая горная речка.
- Вот наш путь! - сказал Михаил Степанович, указав на ущелье.
- Как, опять на лодке? - почти с ужасом воскликнул палеонтолог.
- Нет, река слишком мелка, - ответил Михаил Степанович. - Надо будет идти пешком!
- Но это совершенное преддверие ада! - заметил, осмотревшись, старый ученый. - Горы буквально давят нас… Какое в сущности мы ничтожество, господа! - добавил он.
Прислуга и рыбаки деятельно хлопотали, устраивая палатки и приготовляя ужин.
Путешественники подошли к полному мрака ущелью и долго стояли, слушая гул реки.